Лицо помощника управляющего стало белым как мел, глаза остекленели, рот был раскрыт.
— Итак, ты — лишний свидетель, — промолвил Уэбб. — А потому мертвец.
— Нет-нет! — затряс головой китаец. — Этого не может быть! Я ничего не знаю, только номер! Это временный телефон! Его установили в небольшом кабинетике в торговом центре «Новый мир». Вы хотите знать номер? Пожалуйста! Тридцать четыре — четыре — ноль — один! Не убивайте меня, мистер Борн! Ради любви к нашему христианскому Богу, не делайте этого!
— Если бы я решил, что это ловушка для меня, кровь текла бы по твоей глотке, а не по подбородку… Тридцать четыре — четыре — ноль — один?
— Да, точно так!
Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась.
— Торговый центр «Новый мир» — прямо перед нами, верно? — проговорил Уэбб. — А одно из окон этого здания — вон там?
— Точно! — произнес Лян с дрожью в голосе. Потом, оторвав с огромным усилием взгляд от лица Дэвида, плотно закрыл глаза. Слезы текли из-под его век, когда он яростно замотал головой: — Я никогда вас не видел! Так и скажу каждому, кто спросит меня! Клянусь на распятии святого Иисуса!
— Никак не могу понять, где я: в Гонконге или Ватикане?
Уэбб поднял голову и огляделся. Люди начали торопливо подниматься с земли. Матери подхватывали детей, мужчины помогали встать на ноги женщинам. Потом толпа устремилась к арке, за которой простиралась Солсбери-роуд.
— Тебе велели, что ли, позвонить отсюда? — спросил Дэвид, гладя на перепуганного насмерть служащего отеля.
— Да, сэр.
— Но почему? Они объяснили причину?
— Да, сэр.
— Ради Бога, открой глаза!
— Да, сэр. — Лян подчинился, но смотрел в сторону. — Мне сказали, что не доверяют гостю, который заказал себе номер люкс шестьсот девяносто: этот человек любого может принудить говорить неправду. И поэтому они намеревались посмотреть, когда я стану звонить им, не будет ли вас рядом со мной… Мистер Борн… Нет-нет, я не говорил этого, мистер Крюэ!.. Я весь день пытался с вами связаться, мистер Крюэ!.. Хотел, мистер Крюэ, оповестить вас о том, что на меня оказывают давление. Они то и дело звонили мне: им не терпелось узнать, когда же наконец я отправлюсь на набережную. А я отвечал им, что вы еще не прибыли! Что еще мог я сделать? Как видите, я упорно старался дозвониться в ваш номер, из чего вы сами можете заключить, что я стремился предупредить вас, сэр, о нависшей над вами опасности! Разве это не очевидно?
— Пока очевидно только одно — то, что ты набитый дурак.
— У меня нет наклонностей к подобным делам.
— Почему же ты взялся за них?
— Деньги, сэр! Я был с Чаном[45], в гоминьдане. У меня жена и пятеро де-Гей — два сына и три дочери. Мне приходится браться за любую работу! Эти люди нуждаются в поддержке, но и сами они готовы помочь нам в случае чего. Я человек образованный, сэр! Окончил Фуданьский университет, заняв по успеваемости второе место… В Шанхае у меня был собственный отель. Но все это теперь не имеет значения. Когда Бэйдцзин победит, я погибну, погибнет и моя семья. А вы к тому же говорите, что я и так уже мертвец. Что же мне делать?
— Пекин, или Бэйдцзин, как ты называешь его, не перевернет жизнь в колонии, он не станет ничего менять, — сказал Дэвид, вспоминая слова Мари, произнесенные ею в тот ужасный вечер — после того, как Мак-Эллистер покинул их дом. — Но это, само собой разумеется, только в том случае, если к власти не придут сумасшедшие.
— Они все сумасшедшие, сэр! Не верьте больше ничему! Вы их не знаете!
— Возможно. Но я кое-что знаю о тебе. Хотя, честно говоря, предпочел бы не знать.
— Пусть тот, кто без греха, первым бросит в меня камень, сэр!
— Камень? А может, мешок с серебром от продажных прихвостней Чана?
— Что, сэр? Простите, я не понял вас.
— Как зовут твоих трех дочерей? Быстро!
— Их зовут… Их зовут… Ван… Ван Шо…
— Оставь! — завопил Дэвид, глядя на арку, через которую можно выйти на Солсбери-роуд. — Ни буши жэнь![46] Свинья ты, а не человек! Будь здоров, Лян из гоминьдана! Живи столько, сколько позволят это они! Говоря откровенно, мне наплевать, что там будет с тобою.
Уэбб поднялся на ноги, готовый снова упасть при первой же вспышке в верхнем левом окне здания напротив набережной. Вгляделся внимательно в ту сторону, откуда вроде бы ничто уже не грозило. И присоединился к бежавшим через арку людям, чтобы, проскользнув затем сквозь толпу, оказаться на Солсбери-роуд.
Войдя в телефонную будку в шумном торговом пассаже на Натан-роуд, Дэвид набрал номер и, прижав трубку к левому уху, правое заткнул указательным пальцем, чтобы получше слышать.
— Вэй?[47] — отозвался мужской голос.
— Это Борн, и я буду говорить по-английски. Где моя жена?
— Водэ тянь а![48] Рассказывают, что вы говорите на многих диалектах нашего языка.
— Говорил когда-то, но это было давно, а я хочу, чтобы мы правильно понимали друг друга. Я спросил тебя о моей жене, отвечай же!
— Это Лян дал вам этот номер?
— У него не было выбора.
— Он — мертвец.
— Мне все равно, что ты там сделаешь с ним, но на твоем месте я бы подумал как следует, прежде чем убивать его.
— Почему? Он ничтожный червь.
— Но ты же сам выбрал себе в помощники такого набитого дурака и, хуже того, настоящего психа. Он слишком много везде болтает. Оператор на коммутаторе сказал мне, что он звонил мне через каждые пять минут…
— Вам? Звонил?
— Да. Я прилетел этим утром. Где же моя жена?
— Лян обманул нас!
— Неужели ты надеялся, что я остановлюсь в предназначавшемся для меня номере люкс? Если да, то ты просчитался. Я заставил Ляна перевести меня в другой номер. Нас видели в отеле вдвоем. Видели, как мы разговаривали, — спорили, точнее. За нами могли наблюдать с полдюжины клерков. Если ты убьешь его, это вызовет больше слухов, чем нам обоим хотелось бы. Полиция будет разыскивать богатого американца, который куда-то исчез.
— Этот Лян и так испачкал себе штаны, — молвил китаец. — Может быть, этого и достаточно?
— Совершенно верно. Итак, где же моя жена?
— У меня нет соответствующей информации.
— Тогда дай мне того, у кого она есть. Сейчас же!
— Обещаю, вы встретитесь с теми, кто лучше осведомлен, чем я.
— Когда?
— Об этом мы известим вас чуть позже. В каком вы номере?
— Я сам позвоню тебе. В твоем распоряжении пятнадцать минут.
— Вы мне приказываете?
— А почему бы и нет? Пойми, я знаю, где ты находишься, за каким окном, в каком офисе: ты засветился со своей винтовкой. Тебе надо было бы зачернить ствол: известно ведь, что металл отражает солнечный свет. Через тридцать секунд я буду в сотне футов от твоей двери, но ты не будешь знать, где я. Отойти же от телефона ты не можешь.
— Я вам не верю!
— А ты проверь! Ты вот меня не видишь, а я тебя вижу. Помни, в твоем распоряжении пятнадцать минут, и я хочу, когда снова тебе позвоню, поговорить с моей женой.
— Ее здесь нет!
— Если бы я думал, что она здесь, ты бы был уже мертв, а твоя голова, отделенная от твоего тела, была бы выброшена из окна в мусорный ящик. Если ты думаешь, что я преувеличиваю, наведи обо мне справки. Спроси людей, которые имели со мной дело. Спроси своего тайпана, Яо Мина, которого, правда, не существует как такового.
— Но я не могу сделать так, чтобы ваша жена появилась тут вдруг, Джейсон Борн! — закричал в испуге наемник.
— Добудь мне номер, по которому я мог бы с ней связаться. Или я услышу ее голос, — когда она станет говорить со мной, — или тебе конец. Представь себе только обезглавленный труп да черный платочек, накинутый на твою кровоточащую шею. Итак, у тебя — пятнадцать минут!
Дэвид повесил трубку и вытер пот с лица. Он сделал то, что должен был сделать! Мысли его и слова были заимствованы у Джейсона Борна. Вернувшись в далекое прошлое, которое он помнил довольно смутно, Уэбб чувствовал инстинктивно, как поступить в конкретной обстановке, что сказать и чем и кого устрашить. Возможно, столь резкая метаморфоза, которую он претерпел, обусловливалась иррациональными факторами из внешнего по отношению к нему мира, никак не укладывавшимися в его голове. Но не исключалось и то, что в Дэвиде самом таилась некая реальная субстанция, решившая заявить о себе громогласно, убеждая его положиться на сидевшего где-то внутри него человека.
Выйдя из пассажа, где, как всегда, толпился народ, Уэбб повернул направо и вновь угодил в толчею — на сей раз уже на улице.
Золотая Миля Тим-Ша-Цуи готовилась к ночным игрищам. Готовился и он, но к иным делам. Теперь уже можно было ему и вернуться в отель. Помощника управляющего там он наверняка не застанет: Лян, скорее всего, уже приобрел билет на летящий на Тайвань самолет, если, конечно, в его истеричных заявлениях была хоть какая-то правда. Чтобы добраться до своего номера, Уэбб воспользуется грузовым лифтом — на тот случай, если вдруг кто-то поджидает его в холле, в чем он, однако, весьма сомневался.
Захламленный кабинетик в торговом центре «Новый мир», размышлял он по дороге, явно на командный пункт никак не тянул, этот же снайпер, стрелявший оттуда, сам ничего не решал, а лишь исполнял приказания. Ну а в данный момент, вне себя от ужаса, он просто дрожал за свою жизнь.
Идя по Натан-роуд, Дэвид ощущал, как дыхание его с каждым шагом становилось все прерывистее, а сердце билось громче. До разговора с Мари оставалось каких-то двенадцать минут. О Боже, как же хотелось Уэббу услышать ее голос! Как же он нуждался в этом. Это было бы именно то, что помогло бы ему при любых обстоятельствах сохранить в полном здравии свой рассудок.
— Данные тебе пятнадцать минут уже истекли, — изрек Уэбб, сидя на краю кровати и безуспешно пытаясь совладать со своими чувствами: он опасался, что по телефону будет слышно учащенное биение его сердца, а голос выдаст испытываемое им волнение.