— Как удобно! Словно речь идет о разделе имущества.
— Вы слишком многое себе позволяете!
— Это не в моих правилах, — ответил Борн, холодно смерив взглядом сидевшего перед ним азиата. — Но вернемся к исходной точке. Моя жена жива, и я требую, чтобы ее отпустили, и без всяких там грубостей! Ну а если кто-то хоть пальцем коснется ее, то я обрушу на вас и на ваших «чжунгожэней» жестокую кару!
— Вы не в том положении, чтобы прибегать к угрозам, мистер Уэбб.
— Ваши слова правомерны лишь в отношении Уэбба, но не Борна, — проговорил человек, за которым когда-то более рьяно, чем за кем-то еще, охотились и в Азии и в Европе.
Азиат угрюмо посмотрел на Джейсона и, не выдержав его взгляда, отвел глаза в сторону и дважды кивнул:
— Не знаю, чего в вас больше: наглости или самонадеянности! Но не станем отвлекаться. Все проще простого, как тут не понять! — Тайпан сжал вдруг правую руку в кулак и обрушил ее на хрупкий подлокотник старенького кресла. Затем, шаря по стенам полными ярости глазами, заорал разгневанно: — Я должен за все рассчитаться с моими врагами! И единственный способ достичь подобной цели — это заставить вас каким-то образом доставить мне этого зарвавшегося мошенника, воспользовавшегося вашим именем! Я хочу, чтобы он, мучаясь в предсмертной агонии, смотрел в мои глаза и, пока жизнь еще не покинула его, рассказывал мне все, что я желал бы знать. Приведите его ко мне, Джейсон Борн! — Глубоко вздохнув, банкир добавил уже более мягким тоном: — Тогда и только тогда вы снова соединитесь со своей женой.
Уэбб молча смерил взглядом тайпана.
— Какие у вас имеются основания полагать, что я смогу с этим справиться? — процедил он чуть спустя сквозь зубы.
— Кто лучше, чем вы — человек, чье имя он присвоил себе, — сможет заманить его в западню?
— Пустой звук! — проронил Уэбб. — Во всех этих рассуждениях нет ни малейшего смысла.
— Он изучил вас! Исследовал ваши методы, ваши приемы, без чего и не смог бы выдавать себя за вас. Отыщите его! Устройте ему ловушку, пользуясь теми же приемами, которыми вы вооружили его!
— Ловушку типа той, в которую вы загнали меня?
— Вы можете рассчитывать на помощь. Вам будет назван ряд имен и дано описание тех людей, которые, как я убежден, непосредственно связаны с этим новым, но присвоившим себе уже известное имя, убийцей.
— И опять все должно произойти в том же Макао?
— Ни в коем случае! Где угодно, но не в Макао! Никаких ссылок на тот инцидент в отеле «Лисбоа»! Никаких упоминаний о нем! Это дело закрыто, под ним подведена черта, и вы о нем и слыхом не слышали. Мое имя никоим образом не должно упоминаться в связи с тем, что вы будете делать. Помните: вы не имеете ко мне никакого отношения. Ну а если что, объяснение всегда найдется: вы преследуете человека, который решил присвоить себе вашу славу. Вы обороняетесь от его посягательств, защищаете свою честь. Короче, ваше поведение будет выглядеть вполне естественно.
— Я думал, вы хотели рассчитаться с кем-то за…
— Этим я займусь, когда вы доставите мне этого подонка! — вскричал тайпан.
— Если место действия не в Макао, то где же тогда?
— Здесь, в Коулуне. В Тим-Ша-Цуи. Там в задней комнате кабаре были расстреляны пять человек, и среди них банкир — тайпан, подобно мне. Он пользовался в деловых кругах не меньшим влиянием, чем я, и время от времени мы с ним вступали в партнерские отношения. Имена трех других от общественности скрыты — явно по решению властей. Мне так и не удалось разузнать, кто были эти люди.
— Но зато вы знаете, кто был пятый, — заметил Борн.
— Да, этот человек действовал в моих интересах и на той встрече представлял меня. Окажись я там вместо него, то ваш тезка точно так же разделался бы и со мной. Теперь вам ясно, откуда начинать: отсюда, с Коулуна, а еще точнее — с Тим-Ша-Цуи. Я сообщу вам имена тех двух погибших, которых знал лично, и снабжу вас соответствующими сведениями о многих лицах, которые были некогда их врагами, а ныне стали и моими. Не теряйте попусту времени. Найдите человека, который, скрываясь под вашим именем, не задумываясь убивает людей, и доставьте мне его. И последнее предупреждение, мистер Борн: если вам взбредет вдруг в голову нелепейшая мысль разоблачить меня, все наши договоренности моментально потеряют силу, и расплата последует незамедлительно — ваша жена станет трупом.
— В таком случае та же участь постигнет и вас. Так давайте же ваши имена.
— Я уже приготовил их, — опуская руку в карман своего белого шелкового одеяния, произнес человек, называвший себя Яо Мином. — Стенографистка отпечатала на машинке эти имена по-китайски. Искать же машинистку, выполнившую эту работу, — занятие бессмысленное.
— Да, пустая трата времени, — согласился Борн, забирая лист бумаги. — В Гонконге их, должно быть, миллионов двадцать.
— Но не тайпанов, к тому же столь влиятельных и могущественных, как я, а?
— Запомню это.
— Не сомневаюсь.
— Как смогу я с вами связаться?
— Никак. Подобная встреча никогда не повторится.
— Тогда зачем была нужна эта? Да и к чему вообще все то, что произошло здесь сейчас? Все эти разговоры о том, что я должен, мол, заняться поиском и поимкой этого кретина, назвавшегося Борном? Ну а если, будь оно все проклято, это действительно мне удастся, то что я буду с ним делать? Оставлю его на ступеньках какой-нибудь лестницы в этом Городе-крепости?
— Неплохая мыслишка! Тем более если накачать его при этом наркотиками, чтобы никто не обращал на него внимания, кроме разве что тех, кто захочет проверить его карманы.
— Зато я, в отличие от него, привлек бы к себе слишком много внимания. Услуга за услугу, тайпан! Мне нужны надежные гарантии того, что вы освободите мою жену.
— Что вы подразумеваете под такими гарантиями?
— Прежде всего, мне хотелось бы услышать по телефону от нее самой, что с ней все в порядке. Ну а еще я был бы не прочь собственными глазами увидеть, как она одна, без всяких сопровождающих, прогуливается спокойно по улице.
— И это говорит Джейсон Борн?
— Именно он.
— Прекрасненько! Мы создали здесь, в Гонконге, высокотехнологичное производство, можете справиться об этом у любого в своей стране, кто знает толк в бизнесе, связанном с электроникой. Так что в средствах связи у нас недостатка нет. В конце той страницы есть телефонный номер. Когда и если — и только когда и если — самозванец окажется в ваших руках, наберите этот номер и повторите несколько раз слова «Женщина-Змея»…
— «Медуза», — прошептал Джейсон, прерывая его. — Воздушный десант…
Брови тайпана слегка выгнулись вверх.
— Я имел в виду лишь уличную торговку, — произнес он уклончиво.
— Как бы не так! Ну да ладно, продолжайте.
— Как я сказал, повторите эти слова несколько раз, пока не услышите щелчки…
— Или, говоря иначе, пока меня не подключат к другому номеру или номерам, — снова не удержался Борн.
— Да, — подтвердил тайпан. — Причем произнесенные вами слова начнут, полагаю я, как-то странно звучать. Изменениям подвергнутся и «з», и «е». Хитро придумано, как по-вашему?
— Это называется программированием на восприятие звука. Прибор в таком случае реагирует лишь на определенный голос, внесенный в его память.
— Поскольку это не произвело на вас должного впечатления, я вынужден еще раз подчеркнуть условия, при которых можно сделать такой звонок. Надеюсь, это-то уж произведет на вас впечатление, — хотя бы ради вашей жены. Не забудьте: вы звоните по данному номеру только тогда, когда сможете незамедлительно, без задержки передать мне негодяя. Если же вам или кому-то еще вздумается вдруг воспользоваться этим номером и кодовыми словами при иных обстоятельствах, я буду считать, что вы нарушили условия договора. И, как следствие этого, вашу жену постигнет смерть. Мертвое, обезображенное до неузнаваемости тело белой женщины будет выброшено в море где-нибудь у дальних островов. Я достаточно ясно обрисовал обстановку?
С трудом сдерживая себя, чтобы не выдать своей ярости и охватившего его беспокойства, Борн заговорил с холодным презрением:
— Эти условия понятны. А теперь выслушайте меня. Когда и если я позвоню по этому номеру, то прежде всего должен буду поговорить с моей женой — не через считанные минуты, а через считанные секунды. Если же этого не произойдет, то кто бы там ни был на другом конце провода, он услышит выстрел, и таким образом вам станет известно, что этому вашему наемному убийце, поимку которого вы называете услугой, только что снесли череп. У вас будет в запасе тридцать секунд.
— Ваши условия нам также ясны. Мы принимаем их. На этом наше совещание закончено, Джейсон Борн.
— Мне нужно мое оружие. Оно у того вашего охранника, что стоял слева.
— Возьмете его на выходе.
— Мне придется просить его об этом?
— Нет, зачем же? Когда выйдете отсюда, вернете себе свой пистолет сами: трупу оружие ни к чему.
Сохранившиеся с сумасбродной колониальной эры Гонконга величественные особняки размещались по склонам окружающих город возвышенностей, среди которых выделялся особо своей высотой пик Виктория — подлинное украшение местного пейзажа. Роскошные сады прорезывались обсаженными розами дорожками, ведущими к верандам и бельведерам[55], с которых открывалась великолепная панорама гавани и близлежащих островов. Вызывавшие многочисленные завистливые взгляды виллы возводились в этом краю по образцу роскошных особняков Ямайки. Залы в них обращали на себя внимание высокими потолками и замысловатой лепниной, комнаты переходили одна в другую так, чтобы бриз беспрепятственно мог продувать их долгим и знойным летом, окна повсюду имели при себе элегантные деревянные ставни, защищавшие помещения от ветра и влаги в сезон зимних дождей. В этих сравнительно небольших по размерам зданиях было просторно и вместе с тем уютно, что же касается их архитектурных особенностей, то они в основном определялись здешними климатическими условиями.