— Не следует рисковать и нам, даже чуть-чуть. Если он выяснит, что из него опять делают марионетку, то есть снова предали его, он может окончательно выйти из себя и тогда начнет болтать и вытворять такое, что чревато непредсказуемыми последствиями для всех нас. Откровенно говоря, если Уэбб двинет в Макао, то кто знает, не доставит ли он нам столько хлопот, что они перевесят те выгоды, которые мы смогли бы извлечь из задуманной нами операции.
— И мы в таком случае должны будем положить всему этому конец, — подытожил спокойно майор.
— Я этого не говорил.
— А я и не думаю, что вы сказали бы мне такое… Кстати, я сам наслаждался вчера своим красноречием. Видели бы вы, как хлопал я своей ладонью по креслу и вопил как можно более грозно: «Твою жену ждет смерть!» А он поверил всему этому бреду. И теперь я подумываю: а не пойти ли мне порепетировать в опере?
— Вы славно потрудились!
— Это была постановка, достойная Акима Тамирова!
— Поясните, пожалуйста.
— Я прошел через это у ворот.
— Не понял.
— Ладно, забудем это. В Кембридже меня предупреждали, что я встречу здесь людей подобных вам. У меня был преподаватель истории стран Востока, так вот он говорил, что вы от своего не отступитесь, любой из вас. Под предлогом необходимости сохранения тайны меня фактически всегда держат в неведении. А все потому, что, по-вашему, «чжунгожэни» — низшая раса, люди с ограниченным интеллектом. Не так ли и в нашем случае «ян гуй цзы»?[56]
— Боже сохрани!
— Тогда поговорим о том, чем мы тут занимаемся. Я лично представляю все следующим образом. Нами была подобрана наиболее удачная, на наш взгляд, кандидатура на роль преследователя убийцы, так как этот киллер действует под его именем, или, точнее, под именем человека, которым был когда-то наш ставленник. Но чтобы добиться желаемого, мы заварили Бог знает какую кашу: похитили его жену, по уши увязли в массе других неприглядных дел и создали уйму различных проблем. Откровенно говоря, мы играем с огнем. Признаюсь вам, Эдвард, когда вы предложили мне свой сценарий, я по собственной инициативе запросил Лондон. Ну и понятно, услышал оттуда то, что и мог только услышать: «Делайте, что прикажут. И, помимо всего прочего, помалкивайте». То, что вы сказали минуту назад, кое-что проясняет, но этого недостаточно. Я хотел бы знать несколько больше. Сами посудите, как могу я, представляя здесь особый отдел, брать на себя ответственность и что-то решать, не будучи по существу в курсе дела?
— Пока что только мы отвечаем за все и мы же принимаем решения. И это с согласия Лондона. Факт налицо: там твердо уверены, что мы движемся единственно верным путем. Нами все должно быть учтено, дабы не допустить утечки информации и оградить себя от возможных ошибок и промахов. Между прочим, именно так рассуждали в Лондоне. — Мак-Эллистер наклонился вперед и сцепил руки с такой силой, что побелели суставы пальцев. — И вот что еще скажу я вам, Лин. Я готов молить Господа Бога, чтобы мы с вами не несли за все это персональной ответственности, особенно я, поскольку нахожусь в эпицентре этой заварухи. И, хотя окончательные решения принимаются не мною, мне хотелось бы уклониться от принятия любых, каких бы то ни было решений. У меня ведь иной уровень подготовки.
— Я бы этого не сказал. Вы — один из лучших специалистов, которых я когда-либо встречал. Ваш высочайший профессионализм был блестяще продемонстрирован два года назад. У вас выдающиеся аналитические способности. Вы не нуждаетесь ни в чьей опеке, что не мешает вам добросовестно выполнять спускаемые вам свыше приказы и беспрекословно подчиняться любому, кто бы вами ни руководил. Вам нужно, чтобы вас понимали. И еще вам не хватает уверенности в собственных силах, хотя, глядя на ваше лицо, выражающее в данный момент крайнюю озабоченность, этого и не скажешь. Я знаю, вы всегда будете в точности исполнять все без исключения полученные вами предписания.
— Благодарю вас, я очень тронут!
— Ваше желание было исполнено прошлым вечером, так что скоро вам станет известно, сохранил ли этот возвратившийся из небытия охотник свою прежнюю сноровку. Все, что остается нам на ближайшие дни, — это следить за ходом событий, поскольку остальное не в нашей власти. Главное, что этот Борн уже отправился в опасное путешествие.
— Вы снабдили его именами?
— Да, Эдвард, и к тому же настоящими. Я сообщил ему имена самых отъявленных головорезов из преступного мира Гонконга и Макао, включая профессиональных убийц, приводящих в исполнение смертные приговоры, и главарей, разрабатывающих преступные операции и налаживающих контакты с нужными людьми. Если кто-то в этих краях знает что-либо об этом убийце-самозванце, то он непременно входит в тот список, который я вручил Уэббу.
— Неплохо! Таким образом, у нас имеются все основания говорить о том, что мы приступили ко второй фазе своей операции. — Мак-Эллистер расцепил руки и посмотрел на часы. — Время довольно позднее, и голова у меня уже не очень-то соображает. Да и у вас был нелегкий денек. Что же касается часов и запонок, то вы могли бы и не возвращать их сегодня.
— Я так и думал.
— Тогда в чем же дело?
— Я должен был повидаться с вами. Мне не хотелось бы больше обременять вас своим присутствием, но я вынужден все же уведомить вас о том, что у нас может возникнуть непредвиденная проблема. Во всяком случае, мы не предусмотрели кое-что, возможно по собственной глупости.
— Что вы имеете в виду?
— А то, что женщина может заболеть. Ее супруг почувствовал что-то неладное, когда говорил с ней.
— Вы что, серьезно?
— Вполне. Но мы здесь бессильны, и даже врач ничем не может нам помочь.
— Врач?
— Ну да. Хотя пока что у нас нет особых причин для тревоги. Несколько дней назад я обращался к одному нашему медицинскому светилу, — ему вполне можно доверять. Дело в том, что она ничего не ест и жалуется на тошноту. Доктор полагает, что это может быть результатом нервного перенапряжения или депрессии, но не исключает и возможности вирусного заболевания. А посему он пичкает ее вовсю антибиотиками и успокоительным. Однако состояние ее не только не улучшается, но час от часу становится все хуже. Она впала в апатию, ее бьет лихорадка, и вот-вот она начнет заговариваться. Все это несвойственно подобным ей женщинам, уверяю вас.
— Тут, конечно, что-то не так! — резюмировал государственный советник, сверкнув белками глаз и поджав губы. — Что мы можем предпринять?
— Врач считает, что надо разрешить ей лечь в больницу для срочного обследования.
— Ей нельзя туда! Боже, об этом не может быть и речи?
Сотрудник английской разведслужбы поднялся с кресла и медленно подошел к столу.
— Эдвард, — произнес холодно китаец, — я не знаю всех деталей этой операции, но взаимосвязь кое-каких обстоятельств мне ясна. Особенно тревожит меня одна вещь. И поэтому, боюсь, мне придется задать вам один вопрос: что будет с Дэвидом Уэббом, если его жена серьезно заболеет? И что предпримет ваш Джейсон Борн, если она вдруг умрет?
Глава 12
— Мне нужна ее история болезни, и чем быстрее вы ее мне доставите, майор, тем лучше. Этот приказ, сэр, исходит от находящегося ныне в отставке лейтенанта Ее Величества медицинского корпуса.
Итак, меня обследовал доктор-англичанин. Он довольно обходителен, но безучастен. Судя по всему, специалист неплохой. Однако так и не разобрался, что происходит со мной. И это то, что надо.
— Историю болезни мы доставили бы вам в ближайшее же время: у нас есть такие возможности. Но вы утверждаете, что она не смогла назвать вам имя врача, который наблюдал за нею в Соединенных Штатах.
А тот здоровяк китаец, всегда такой вежливый! Может, манеры его и отдают некоторой елейностью, но выглядит он довольно искренним. И чем-то вызывает у меня симпатию, если, конечно, правомочно говорить о подобных чувствах по отношению к кому бы то ни было из всей этой публики. Он лишь выполняет приказы… Они все выполняют приказы… Но что скрывается за этими распоряжениями — этого из них не знает никто.
— Даже когда состояние ее несколько улучшается, она продолжает кутаться в одеяло, что не очень-то обнадеживает. Возможно, в данном случае вступает в действие защитный механизм, что позволяет нам сделать следующий вывод: она осведомлена о прогрессирующем характере своего заболевания и пытается хоть как-то противостоять ему.
— Она не из тех, доктор, кто стал бы вести себя столь пассивно: она сильная женщина.
— Сила духа — понятие относительное, майор. Даже самые мужественные из нас не хотят смиряться с неизбежной кончиной. Сама природа наша противится такому явлению, как смерть. Но что бы там ни было, а история болезни мне просто необходима. Так раздобудьте же ее.
— Мы свяжемся отсюда с Вашингтоном, а там наши люди уже сами сообразят, куда и кому позвонить. Им известно, где она проживала в последнее время и прочие связанные с ней подробности. Не пройдет и нескольких минут, как они разузнают все и о ее соседях. И кто-нибудь из них поможет нам. В общем, мы отыщем ее врача.
— Мне хотелось бы, чтобы вы регулярно сообщали нам обо всем по компьютерной спутниковой связи. У нас же есть соответствующее печатное оборудование.
— Любая информация может быть получена и обработана в находящихся здесь наших офисах.
— Тогда пройдемте вместе в ваш офис. Обождите меня несколько минут.
— Ее состояние по-настоящему встревожило вас, доктор, не так ли?
— Невралгическое расстройство, — а она, возможно, страдает именно этим, — всегда чревато серьезными последствиями, майор. Если бы только ваши люди смогли по-быстрому организовать все это, я бы предпочел лично переговорить с ее врачом. Это был бы оптимальный вариант.
— А проведенное вами обследование так и не дало вам ничего?
— У меня имеются кое-какие предположения, но сказать что-либо определенное я так и не могу. На мои вопросы она отвечает таким примерно образом: вроде болит здесь и вроде болит там. Я попросил утром рентгеновские снимки.