Она сбросила с головы полотенце, положила аккуратно на землю прихваченную с собою одежду и начала рыться в карманах униформы охранника, надеясь обнаружить бумажник или кошелек. Бумажник действительно нашелся. Она открыла его и пересчитала в тусклом свете содержимое — немногим более шестисот гонконгских долларов, что составляло менее ста американских. Этого, пожалуй, должно было хватить, чтобы снять номер в отеле. Затем Мари извлекла кредитную карточку коулунского банка с претенциозной надписью: «Не выходите из дома без нашей карточки». В случае чего она сможет воспользоваться этой штуковиной.
Отложив в сторону деньги и пластиковую карточку, Мари сунула пустой бумажник обратно в униформу и приступила к сложной процедуре переодевания, обозревая в то же время улицу за больничным двором. К счастью для нее, там было полно народу: растворившись в толпе, она сразу бы оказалась в относительной безопасности.
Неожиданно на стоянку зарулила машина и, скрипнув тормозами, остановилась напротив аварийного выхода. Мари привстала и посмотрела сквозь оконные стекла автомобиля, служившего ей прикрытием. Из машины вылезли грузный майор-китаец и аккуратненький, чопорный доктор и направились ко входу. Как только они скрылись за дверью, Мари выскочила со стоянки на улицу.
Она пробродила по городу не один час. Заходила в небольшие закусочные, где с жадностью набрасывалась на еду, — правда, до тех пор, пока ее не стало тошнить от одного вида бутерброда с котлетой.
Глянув на себя в зеркало в женском туалете, Мари обнаружила, что, хотя и изрядно похудела, а под глазами у нее обозначились темные круги, она все же не изменилась до неузнаваемости. И, к тому же эти проклятые волосы! Ее, конечно, станут искать по всему Гонконгу, и первым пунктом во всех описаниях ее внешности будут ее высокий рост и волосы. Со своим ростом она мало что могла поделать, а вот прической надо было решительно заняться.
Мари зашла в галантерейный магазинчик. Там она купила заколки и зажимы. Помня, как советовал ей поступать в подобных случаях Джейсон, когда в Париже во всех газетах появились ее фотографии, она завязала волосы сзади узлом и плотно пришпилила их с обеих сторон. В результате лицо ее приобрело грубоватость, черты его стали рельефнее, чему в немалой степени способствовало то, что она похудела и не пользовалась косметикой. Получилось как раз то, чего добивался Джейсон, он же — Дэвид, в Париже… Нет, подумала Мари, в Париже Дэвида тогда не было, а был только Джейсон Борн… Сейчас и здесь, в Гонконге, стоял ночной мрак, как когда-то там, в Париже.
— Зачем вы так поступаете, мисс? — удивился стоявший рядом с зеркалом клерк. — У вас такие замечательные волосы, просто великолепные!
— О?.. Я просто устала без конца их расчесывать, вот и все.
Выйдя из магазинчика, Мари купила у уличного торговца, мягкие туфли, затем — уже у другого — имитацию фирменной сумки со сработанной под подлинную верхней частью. Теперь у нее оставалось сорок пять американских долларов.
Мари не имела ни малейшего представления о том, где смогла бы она переночевать. Было то ли слишком поздно, то ли слишком рано, чтобы идти в консульство. Никому не известная канадка, прибывшая после полуночи и пожелавшая ознакомиться со списком сотрудников этого учреждения непременно вызовет тревогу. И к тому же до этого у нее не было времени, чтобы подумать, как получше сформулировать свою просьбу.
Она никак не могла решить, куда же ей направить стопы. А ей так хотелось спать!
«Не предпринимай ничего, когда ты устала и тебе ничего дельного не приходит в голову. Вероятность просчета в таком случае слишком велика. Отдых — то же оружие. Не забывай об этом».
Когда Мари шла вдоль выстроившихся в ряд лавок, многие из которых уже закрывались, она обратила внимание на пару молодых американцев в синих джинсах, торговавшихся с владельцем киоска, выставившим на продажу рубашки с короткими рукавами.
— Салют, приятель, послушай-ка меня! — говорил парень. — Не хочешь ли еще что-нибудь сбыть сегодня, а? То есть еще малость заработать, кроме тех нескольких динерос[59], которые уже позвякивают в твоем кармане?
— При чем тут динерос? — возразил с улыбкой лавочник. — У меня — только доллары! И у вас они тоже имеются! У меня же дети, а вы хотите вырвать у них кусок изо рта!
— Может, у него есть не только дети, но еще и ресторанчик? — предположила девушка.
— Вам нужен ресторан? С настоящей китайской кухней?
— Господи, а ведь и правда, Люси!
— У моей троюродной сестры со стороны отца есть замечательное заведеньице в двух кварталах отсюда. Очень близко, очень дешево, очень вкусно!
— Забудь об этом, — отрезал парень. — Четыре доллара, американские, за шесть рубашек. Если не согласен, мы уходим.
— Согласен. Но только потому, что вас двое против одного. — Лавочник схватил деньги и запихнул шесть рубашек в бумажный пакет.
— Ты — чудо, Баз! — поцеловала приятеля в щеку девушка и рассмеялась. — Он собирался заработать четыреста процентов на каждой!
— Ну и примитивные у тебя понятия о бизнесе! Здесь же своя красота, своя эстетика! Охотничий азарт, удовольствие от словесной дуэли!
— Если мы когда-нибудь поженимся, я буду до конца дней своей ничтожной жизни во всем тебя слушаться, мой великий коммерсант!
«Время от времени благоприятные возможности возникают как бы сами собой. Сумей же вовремя их распознать, чтобы тут же воспользоваться ими».
Мари приблизилась к двум студентам.
— Извините меня, — обратилась она к девушке, — я нечаянно услышала ваш разговор…
— Разве это было не потрясающе? — прервал ее юноша.
— Очень ловко! — согласилась Мари. — Но, по-моему, ваш приятель-торговец тоже не прогадал. Эти рубашки ему достались не дороже чем по двадцать пять центов за штуку.
— Четыреста процентов, — кивнула девушка. — Вот он, краеугольный камень их тактики в торговле, гарантирующий успех дела.
— Краеугольный камень?
— Так обычно говорят ювелиры, — объяснила Мари. — Только они рассчитывают в лучшем случае на прибыль в сто процентов от вложенного капитала, но никак не в четыреста.
— Я окружен обывателями! — вскричал юноша. — Я, спец по истории искусств! Тот, кто когда-нибудь возглавит «Метрополитен»![60]
— Только не пытайся его купить! — парировала девушка и повернулась к Мари. — Простите, мы не выясняем отношения, а только забавляемся… Но мы вас прервали…
— Я попала в затруднительное положение, а все потому, что мой самолет опоздал на сутки, и я в результате отстала от своей туристической группы, направляющейся в Китай. Отель забит под завязку, и я хотела бы узнать у вас…
— Где кинуть кости на ночь, да? — закончил за нее студент-искусствовед.
— Вот именно. Откровенно говоря, хотя у меня при себе и имеются деньги, запас их все же весьма ограничен: я простая школьная учительница из штата Мэн, преподаю экономику.
— Не так уж плохо, — улыбнулась ей девушка.
— Конечно, я догоню свою группу, но, боюсь, это произойдет только завтра, а не сегодня ночью.
— Мы постараемся вам помочь, не так ли, Люси?
— Точно, что-нибудь придумаем! У нашего колледжа заключено соглашение с Китайским университетом[61] в Гонконге.
— Не ахти какой у них сервис, но цена за ночь вполне приемлемая, — вставил юноша. — Три американских доллара. Но, что весьма прискорбно, порядки в этом заведении весьма старомодные.
— Он имеет в виду действующее там и поныне жесткое пуританское правило: мужчины и женщины селятся порознь.
— «Мальчики и девочки, собирайтесь вместе!» — пропел «спец по истории искусств» и добавил: — Да черт с ними со всеми!
Мари сидела на казарменного типа койке в огромном помещении с потолком, вознесенным на пятьдесят футов над полом. Ей пришло в голову, что это, возможно, спортивный зал. Вокруг нее спали и бодрствовали юные представительницы прекрасного пола. Большинство лежали тихо, лишь кое-кто похрапывал. Несколько девиц дымили сигаретами. Порой кто-то направлялся вразвалку в ванную, и там вспыхивали огоньки. Мари казалось, что она очутилась среди детей, и ей самой захотелось стать ребенком, которому не надо опасаться, что его станут вдруг преследовать.
Дэвид, как ты мне нужен! Ты думаешь, что я очень сильная, но справиться со всем этим и я не могу! Что мне делать теперь? Как поступить?
«Исследуй все вокруг. И ты непременно найдешь то, что может тебе пригодиться», — услышала она Джейсона Борна.
Глава 13
Дождь потоками низвергался с неба, размывая песок и заливая прожекторы, которые освещали гротескную статую, высившуюся у бухты Отражения, — огромного китайского идола, восточного духа зла, застывшего в замысловатой позе на высоте в тридцать футов. Темное побережье было пустынно, но в старом придорожном отеле и древней лавчонке, где продавались гамбургеры, толпились люди. Это были постояльцы гостиниц, гуляки, туристы и островитяне, которые приплывали в бухту, чтобы пропустить поздним вечером рюмашку-другую, где-нибудь заморить червячка и, главное, поглазеть на священную статую, отгоняющую злых духов, готовых в любой момент всплыть из морских глубин. Внезапный ливень загнал гуляющих в помещение. Многие ждали с нетерпением, когда шторм затихнет, чтобы отправиться домой.
Борн, вымокший до последней нитки, лежал, распластавшись, в кустарнике, в двадцати футах от подножия злобно ощерившегося идола, на полпути от него до моря. Смахивая с лица дождевые капли, он глаз не спускал с бетонных ступеней, которые вели ко входу в выстроенный в незапамятные времена «Колониальный отель». Он ждал третьего из тех, чьи имена были в списке тайпана.
Первый пытался устроить на него засаду на пароме «Стар», где, согласно достигнутой ранее договоренности между ними, должен был встретиться с Борном. Но Джейсон, одетый в точности так же, как в Городе-крепости, вовремя заметил двух скрывавшихся в толпе телохранителей этого человека. Конечно, вычислить их было куда сложнее, чем обнаружить человека с переговорным устройством, однако Джейсон справился с этим, причем без особого труда. Чтобы окончательно убедиться в том, что он не ошибся, Борн, затерявшись среди пассажиров и так и не подойдя к условленному иллюминатору с правого борта, стал ждать, что произойдет дальше. Когда паром в третий раз пересекал гавань, двое людей, замеченные Борном, дважды прошли мимо своего шефа, всякий раз коротко сообщая ему что-то и затем расходясь в разные стороны. Но где бы ни находились эти охранники, они отовсюду пожирали глазами хозяина.