[70] в большинстве своем потеряла не только свое лицо, но и головы, грубость стала не в чести, — правда, пограничники не в счет.
Время — одиннадцать часов десять минут. Прибывшие следующим поездом пассажиры, миновав таможенный контроль, проходили по длинному коридору, образованному железными ограждениями, выставленными на открытом воздухе. Большинство из них составляли туристы, в основном белые, испытывавшие крайнее раздражение и страх перед этой страной. Каждую из небольших туристических групп, в состав которых и входила в основном эта публика, сопровождали два гида, — один из Гонконга, другой из КНР, — говорившие на приличном английском, немецком или французском, а иногда — и на японском языке, но на последнем — с отвращением и только с теми вызывающими у них особую антипатию людьми, которые имели денег чуть больше, чем их насчитывалось в свое время у Маркса и Конфуция.
Ни один белый мужчина не ускользнул от пытливого взора Джейсона. Многие обтянутые лимонно-зелеными и желтыми брюками имели рост, превышавший шесть футов, но были слишком молодыми или слишком старыми, очень худыми или излишне полными, чтобы походить на человека из Макао.
Стой! Вот он!
Уже немолодой человек — турист в выгоревшем габардиновом костюме, среднего роста, прихрамывающий, — вдруг распрямился, сразу же став намного выше, а заодно избавившись от всяческих признаков хромоты. Энергично раздвигая толпу, он быстро спустился по ступенькам и бросился к автостоянке, где теснились автобусы, фургоны и несколько такси с табличкой «Жан»[71] на переднем стекле каждой машины.
Борн, протискиваясь между пассажирами и не обращая внимания на тех, кого отталкивал в стороны, устремился за этим человеком. Это же тот самый человек! Человек из Макао!
— Эй, вы с ума сошли? — крикнули ему вслед. — Ральф, он меня толкнул!
— Так поддай ему! От меня-то ты что хочешь?
— Сделай что-нибудь!
— Его уже нет.
Человек в габардиновом костюме прыгнул в открытую дверь темно-зеленого фургона с тонированными стеклами на окнах, который, согласно начертанным на нем китайским иероглифам, принадлежал орнитологическому заповеднику Шутанг. Раздвижная дверь тотчас закрылась, и автомобиль, сорвавшись с места и вильнув среди машин, покинул привокзальную площадь. Борна охватила ярость: он не должен его упустить! Справа стояло старое такси с включенным двигателем. Джейсон распахнул дверцу и услышал приветственный возглас водителя:
— Жан!
— Ши ма?[72] — крикнул Джейсон, вытаскивая из кармана столько долларов, что они обеспечили бы пять лет роскошной жизни в КНР.
— Айя!
— Зоу![73] — приказал Борн, прыгнув на переднее сиденье и указывая на фургон, который разворачивался по дуге. И добавил на кантонском наречии: — Давай за ним! Догонишь — сможешь начать собственное дело в свободной зоне. Я обещаю тебе это!
Мари, я вот-вот настигну его! Я знаю, это он! Я схвачу его! Теперь он мой! В нем — залог нашего освобождения!
Фургон выкатил с выездной дороги на большак и на первом же перекрестке, обогнув огромную площадь, забитую туристскими автобусами и самими туристами, осторожно обходившими бесконечные вереницы велосипедистов, повернул на юг. На шоссейной дороге, крытой скорее глиной, чем асфальтом, шофер такси почти нагнал фургон. Машина с тонированными стеклами, за которой следовал открытый грузовик с сельскохозяйственным инвентарем в его кузове, выехала к дугообразному повороту. Туристский автобус, стоявший в конце поворота, пропустил обе машины и затем устремился за ними.
Борн посмотрел вдаль. Там, за фургоном, виднелись холмы. Дорога начала подниматься вверх.
Позади такси показался еще один туристский автобус.
— Шумчи, — пояснил шофер.
— Что-что? — спросил Джейсон.
— Шумчинское водохранилище, — ответил шофер по-китайски. — Очень красивый водоем, одно из самых прекрасных озер во всем Китае. Воду отсюда отправляют в Коулун и Гонконг. В это время года здесь всегда полно туристов. Осенью красивее места не сыскать.
Неожиданно фургон увеличил скорость и, бодро взбираясь вверх по горной дороге, оставил далеко позади грузовик и туристский автобус.
— Давай быстрее! Обходи грузовик с автобусом!
— Впереди много поворотов.
— Попытайся!
Шофер нажал на акселератор и обошел автобус, едва не задев его громоздкую переднюю часть, но тут же был вынужден снова встать в общий ряд, куда его оттеснил армейский грузовичок с двумя солдатами в кабине. Солдаты и гиды в туристском автобусе крикнули что-то друг другу через открытые окна.
— Черт бы вас побрал! — выругался шофер, в душе наслаждаясь триумфом: теперь между, такси и фургоном оставался лишь один грузовик с сельскохозяйственным инвентарем.
Такси сделало крутой поворот направо. Борн, ухватившись за оконную раму, постарался высунуться из машины как можно больше, чтобы увеличить обзор.
— Поблизости никого нет! — заорал он шоферу сквозь порывы встречного ветра. — Вперед! Грузовик можно объехать! Давай, жми!
Шофер поддал газу, выжимая из старого механизма все, на что тот был способен. Шины, крутясь, скользили по твердой глине, отчего машину заносило вбок, чуть ли не к самому борту грузовика.
Еще один поворот, теперь резко влево, и подъем стал еще более крутым. Впереди открывалась прямая дорога на высокий холм. Фургона нигде не было: он исчез за гребнем холма.
— Куай![74] — заорал Борн. — Можешь прибавить скорость?
— Мне еще ни разу не приходилось так гнать. Еще немного — и злые духи взорвут мотор! Что я буду тогда делать? У меня ушло пять лет на покупку этой злосчастной машины, а все мои жалкие чаевые пришлось отдать за право ездить по свободной зоне.
Джейсон швырнул пачку банкнот под ноги шоферу:
— Получишь в десять раз больше, если мы догоним фургон! Вперед!
Такси взвилось на вершину холма и скатилось вниз, в долину, к берегам широкого озера, которое, казалось, разлилось на многие мили. Борн мог различить вдали покрытые снегом вершины гор и зеленеющие острова на лазурной глади вод.
Машина остановилась неподалеку от красно-золотой пагоды, к которой вела длинная, из гладкого бетона лестница. Открытые террасы храма выходили к озеру. Прилавки с освежающими напитками и лавчонки с сувенирами обступили со всех сторон автостоянку, где расположились четыре туристских автобуса, с парой гидов у каждого. Следуя своим должностным инструкциям, гиды, надрываясь, призывали туристов не путать машины и после окончания прогулки садиться только в свой автобус.
Фургон с тонированными стеклами бесследно пропал. Борну было достаточно одного поворота головы, чтобы осмотреть все вокруг и прийти к столь печальному заключению. Куда же он делся?
— Что это за дорога? — спросил он шофера, указывая вперед.
— На насосную станцию. Проезд по ней запрещен. Патрульную службу там несут военные. За поворотом высокая ограда и караульная вышка.
— Подожди здесь. — Джейсон вылез из машины и пошел в сторону запретной дороги, жалея, что при нем нет камеры или путеводителя, которые придали бы ему вид туриста. Сейчас самым разумным было идти не спеша и глазея по сторонам. Ни одна мелочь не ускользала от взгляда Борна. Подойдя к повороту плохо вымощенной дороги, он увидел высокую ограду и выглядывающую из-за нее караульную вышку. Длинный металлический шлагбаум преграждал дорогу. Спиной к Борну стояли два солдата. Болтая между собой, они поглядывали на две машины, припаркованные у разместившегося за воротами прямоугольного бетонного здания, покрашенного коричневой краской. Одна машина была фургоном с тонированными стеклами, другая — седаном коричневого цвета.
Фургон, тронувшись с места, направился к воротам. Сейчас он укатит отсюда!
Голова Борна заработала в ускоренном режиме. Оружия у него нет: пытаться пронести его через границу было просто бессмысленно. Если он постарается остановить фургон и вытащить оттуда убийцу, то шум борьбы неизбежно привлечет внимание караульных, а их винтовки стреляют быстро и без промаха. А посему он должен так или иначе выманить из машины человека из Макао. Какой подарок сделает он тогда себе самому, подлинному Джейсону! Он проводит преступника до границы и переправит через нее, чего бы это ни стоило. В том, что он одолеет убийцу, Борн не сомневался. Никто не сможет соперничать с ним в этом деле. Молниеносные удары в глаза, шею, пах сломят его противника. Дэвид Уэбб не смог бы выдержать такой схватки не на жизнь, а на смерть. Борн же жил предвкушением ее.
Решение найдено!
Джейсон бросился к повороту дороги, который находился вне поля зрения караула и солдат. Снова приняв вид рассеянного зеваки, он прислушался. Двигатель фургона заглох. Послышался скрип, означавший, что ворота открывают. Оставались считанные секунды. Борн занял позицию в кустах у обочины дороги. Фургон уже огибал поворот, когда он просчитывал свои последние действия.
Выскочив из засады прямо перед машиной, Борн, с яростным выражением на лице, подбежал к окошку, за которым сидел шофер, и с силой ударил раскрытой ладонью по двери. Затем заорал как от боли и отскочил в сторону. Водитель, естественно, испугался: а вдруг фургон сбил этого человека и тот, неровен час, отдаст Богу душу? Когда машина остановилась, и из кабины выпрыгнул шофер, чтобы хоть как-то помочь пострадавшему, если только это еще возможно, Джейсон лежал недвижимо на земле. Но едва водитель приблизился к нему, он ухватил не ожидавшего подвоха китайца за ногу и, когда тот начал терять равновесие, ударил его головой о борт фургона. Шофер потерял сознание. Борн обратил внимание на то, что куртка у шофера оттопыривалась: там, скорее всего, было спрятано оружие, если принять в расчет груз, который он вез, — его пассажира. Так оно и оказалось. Обзаведясь пистолетом, Борн стал ждать появления человека из Макао.