Тот не показывался. И это было странно.
Борн с пистолетом в руке залез в кабину и через заднее стекло заглянул в кузов.
Никого! Машина была пуста.
Вернувшись к шоферу, Джейсон стал хлопать его по щекам, стараясь привести в чувство.
— Нали?[75] — хрипло шепнул Борн. — Где тот человек, что был с тобой?
— Там! — тряся головой, ответил шофер на кантонском наречии. — Человек, которого никто не знает, — в правительственной машине. Не губи меня! У меня семеро детей!
— Садись за руль! — велел Джейсон, поставив шофера на ноги и подталкивая к открытой двери. — Двигай, да как можно быстрее!
Упрашивать шофера не пришлось. Оставив позади Шумчинское водохранилище, фургон так лихо повернул к центральному въезду на закрытую территорию, что Джейсон испугался, как бы они не перевернулись. «Человек, которого никто не знает». Что это значит? Впрочем, что бы там ни было, человек из Макао — в западне. Он — в коричневом седане за воротами, преграждавшими путь в запретную зону.
Борн спрыгнул с фургона и помчался обратно к такси. Когда он вскочил на переднее сиденье, то заметил, что деньги, разбросанные по полу, были уже подобраны.
— Довольны? — спросил таксист. — Вы и в самом деле дадите монет в десять раз больше, чем бросили под мои недостойные ноги?
— Хватит, Чарли Чан! Сюда подойдет машина от насосной станции, и ты сделаешь все, что я тебе прикажу. Ясно?
— Вы хоть сами-то понимаете, сколько это будет — вдесятеро больше баксов, чем вы уже выбросили на пол моей дряхлой и жалкой колымаги?
— Понимаю. Сделаешь работу — сможешь получить и в пятнадцать раз больше. Подгони машину к краю стоянки. Я не знаю, как долго придется ждать.
— Время — деньги, сэр!
— Заткнись!
Ожидание заняло целые двадцать минут. Когда же наконец показался коричневый седан, то Борн увидел то, на что раньше не обратил внимания: оконные стекла у этой машины были тонированы еще сильнее, чем у фургона, и, кто бы ни сидел внутри, разглядеть его было нельзя. А затем, в довершение всего, до Джейсона донеслись слова, которые ему меньше всего на свете хотелось бы услышать.
— Возьмите деньги обратно, — заявил шофер. — Я довезу вас до Ло-Ву. И запомните: мы с вами никогда не встречались.
— Что случилось?
— Это правительственный автомобиль, — у нас тут много их, а я не из тех, кто отважился бы гнаться за такой машиной.
— Погоди минутку!.. Да подожди же!.. Я дам тебе в двадцать раз больше и сверх того, если мы доведем дело до конца! Пока я не скажу другого, ты просто поедешь следом: я ведь обычный турист, осматривающий окрестности… Да не ерепенься ты! Сейчас я покажу тебе кое-что. Видишь, в моей визе отмечено, что я инвестирую деньги в предприятия свободной экономической зоны. А инвесторам разрешается осматривать окрестности!
— Вы и впрямь дадите мне в двадцать раз больше? — взглянул шофер на Дэвида в изумлении. — А где гарантии, что вы не обманете меня?
— Я положу деньги на сиденье между нами. Пойми, мне без тебя не обойтись: ты — профессионал высшего класса и можешь проделывать такие трюки за, рулем, какие и нарочно не придумаешь. Деньги, само собой, я не заберу обратно.
— Хорошо! Но держаться от этой машины я буду на расстоянии. Дороги я знаю. Проезд разрешен лишь в некоторых местах.
Через тридцать пять минут, когда седан по-прежнему был в их поле зрения, хотя и находился довольно далеко от них, шофер снова заговорил:
— Они едут на аэродром.
— На какой?
— Есть здесь один. Для государственных чиновников и толстосумов с юга.
— Для тех, кто вкладывает капитал в промышленные предприятия?
— Да. Это же свободная экономическая зона.
— Я тоже один из таких инвесторов, — произнес Борн. — В моей визе четко об этом сказано. Давай же быстрее! И хватит болтать!
— Между нами и тем седаном еще пять машин, и я, как мы договорились, буду держаться от него на почтительном расстоянии.
— Но мы же договаривались и о том, что ты будешь тащиться за ним лишь до тех пор, пока не получишь других указаний. Сейчас ситуация изменилась. И не трусь: у меня деньги, которые я инвестирую в китайскую экономику!
— Нас остановят у ворот. Позвонят по телефону.
— Я знаю имя банкира в Шеньжене!
— А знает ли он ваше имя, сэр? И знакомы ли вам названия фирм, с которыми вы должны были бы иметь дело? Если да, вы сможете смело поговорить с охраной у ворот. Но если банкир в Шеньжене вас не знает, вас задержат за дачу ложной информации. И вам придется оставаться в Китае до тех пор, пока не будет проведено полное расследование. А на это уйдут недели, а то и месяцы.
— Но мне нужно догнать эту машину!
— Как только вы приблизитесь к ней, вас расстреляют.
— Черт тебя подери! — заорал Джейсон по-английски и тут же снова перешел на китайский: — Послушай, у меня нет времени на объяснения, но мне необходимо увидеться с тем человеком, что в ней!
— Меня это не касается, — отрезал шофер.
— Не выходи из ряда и рули прямо к воротам. Я — пассажир, который нанял тебя в Ло-Ву, вот и все. Я сам буду разговаривать с охраной.
— Вы слишком многого хотите! Мне еще ни разу не попадались такие пассажиры, как вы.
— Делай, что тебе говорят! — сказал Джейсон и вынул из кобуры пистолет.
Джейсон едва мог справиться с бешено колотившимся в груди сердцем. Аэродром был невелик и предназначался исключительно для привилегированной публики. Резкий контраст между типичными западными бизнесменами с традиционными «дипломатами» и теннисными ракетками в руках и несшими свою службу солдатами в униформе, вытянувшимися по струнке, раздражал Джейсона. Они так же резко отличались друг от друга, как оливковое масло и вода.
Обратившись по-английски к переводчику, который переводил все исключительно точно караульному офицеру, Борн прикинулся сбитым с толку американским чиновником, которого направили сюда из консульства на Куин-роуд в Гонконге для встречи с одним должностным лицом из Бэйдцзина. Имя этого лица он запамятовал, но, поскольку уже встречался с ним в Госдепартаменте в Вашингтоне, уверен, что они узнают друг друга. Он дал также понять, что к этой встрече весьма благосклонно относятся некоторые высокопоставленные товарищи из Центрального Комитета. Выслушав его тираду, ему вручили пропуск — правда только на вход в здание аэровокзала. Когда же, поблагодарив, он спросил, может ли задержать такси на случай, если оно понадобится позже, то получил утвердительный ответ.
— Если хочешь получить деньги, будешь ждать, — сказал Джейсон шоферу на кантонском наречии, забирая деньги, лежавшие на сиденье.
— Вы вооружены, и у вас злые глаза. Вы собираетесь убить кого-то.
Джейсон посмотрел на шофера.
— Меньше всего на свете хотелось бы мне убить человека в той машине. Но если и придется это сделать, так только в целях обороны.
Коричневого седана с тонированными стеклами в окнах на стоянке не было. Быстрым шагом, но так, чтобы не привлекать к себе внимания, Борн прошел через вестибюль аэровокзала к зеркальному окну, и тотчас у него заломило в висках от злости и разлетевшихся в прах надежд: снаружи, на взлетном поле, он увидел правительственную машину — тот самый седан. Она стояла на покрытой гудроном площадке всего лишь в пятидесяти футах от него, но путь к ней, словно задавшись целью помешать освобождению из плена Мари, надежно преграждала стена из стекла и бетона.
Неожиданно седан рванул в сторону сравнительно небольшого по размерам реактивного самолета, стоявшего у взлетной полосы в ста метрах к северу от него. Борн напряг зрение. Как бы возблагодарил он Господа Бога, будь у него сейчас бинокль! Именно сейчас! Ибо прошло буквально какие-то несколько секунд, и этот оптический прибор был ему уже не нужен: завернув за хвост самолета, машина исчезла из поля зрения.
Будь оно все проклято!
Через пару секунд, когда самолет начал выруливать к краю взлетной полосы, седан развернулся и направился назад к воротам.
Что же все-таки смог бы он, Борн, предпринять в такой ситуации?
Я не позволю, чтобы меня вот так одурачили! Он — это я, но он там, а я здесь! И он удирает отсюда!
Джейсон подбежал к ближайшей стойке с видом человека, теряющего рассудок.
— Самолет вот-вот взлетит! Мне необходимо там быть! Он следует в Шанхай, а в Бэйдцзине мне сказали, чтобы я летел только на нем! Задержите его!
Девушка за стойкой подняла телефонную трубку, набрала номер и проговорила с облегчением, не разжимая губ:
— Это не ваш самолет, сэр, он летит в Гуандун.[76]
— А где это?
— На границе с Макао, сэр.
«Ни в коем случае! Где угодно, но не в Макао!.. И последнее предупреждение, мистер Борн: если вам взбредет в голову нелепейшая мысль разоблачить меня, все наши договоренности моментально потеряют силу и расплата последует незамедлительно — ваша жена станет трупом».
Макао. Казино «Кам Пек». Пятый стол.
— Если он отправится в Макао, — произнес спокойно Мак-Эллистер, — то кто знает, что он там натворит…
— Вы считаете, что он может совершить убийство?
— Мне не хотелось бы употреблять этого слова.
Глава 14
— Как могли вы сказать мне такое?! — завопил Эдвард Ньюингтон Мак-Эллистер, буквально выпрыгивая из своего кресла. — Это невероятно! Никак не укладывается в голове! Я не верю тому, что слышу!
— Успокойтесь, Эдвард, — произнес майор Лин. — Нравится ли нам это или нет, но случившееся, увы, — факт.
— Я во всем виноват! — проговорил врач-англичанин, стоя по стойке смирно перед столом Мак-Эллистера в особняке на пике Виктория. — Симптомы, которые мы наблюдали у нее, давали нам все основания прогнозировать стремительное развитие патологических процессов в ее нервной системе. Рассеянный, блуждающий взор, потеря аппетита, катастрофическое снижение веса и, что наиболее существенно, спазматические явления при резком ослаблении двигательных функций позволили мне сделать вывод о том, что дегенеративные измерения в организме моей пациентки достигли уже критической точки…