— Я — Джим Крюэ. Ни в каких конторах не числюсь, поскольку работаю преподавателем. Что же касается места моего обитания, то я из Бостона.
— Из Фасолбурга! Давай я покажу тебе еще одного твоего Landsmann… А может, правильнее сказать «Stadtsmann»?.. Джим, познакомься с «фасолтаунским» Берни! — Матер снова поклонился, на этот раз человеку, развалившемуся с открытым ртом и прикрытыми глазами на сиденье у окна. Он был заметно пьян. На его голове красовалась бейсбольная кепка с надписью «Красный чулок». — Не трудись что-то говорить, он все равно не слышит. Это Бернард — умник из нашей бостонской конторы. Тебе бы стоило посмотреть на него три часа назад. Безупречный костюм, галстук в полоску, указка в руке и дюжина схем, в которых только он и смог разобраться. Но что действительно можно сказать в его пользу, так это то, что он не дает нам прохлаждаться. Думаю, именно поэтому у нас у всех так мало… а у него слишком много… Черт возьми, а ведь это наша последняя ночь в этих краях!
— Завтра назад?
— Да, ночным рейсом. Так что успеем прийти в себя.
— А что вас привело в Макао?
— Решили попытать счастья за игорным столом. И ты, наверное, туда же?
— Угадал. Я подумал, а не показать ли аборигенам, что такое высший класс!.. О Боже, эта кепка вызывает у меня тоску по дому! «Красный чулок» может в этом сезоне выйти победителем. Пока мне не пришлось пуститься в этот вояж, я не пропускал ни одной игры с участием этой команды!
— Но Берни никогда не расстается со своей кепкой! — Человек из рекламного агентства засмеялся, протянул руку и стащил бейсбольную кепку с головы Бернарда Умника. — А впрочем, на, Джим, носи, ты ее заслужил!
Судно причалило. Сойдя на берег, Борн затесался, в группу «Ханиуэл-Портер» и вместе с нею прошел беспрепятственно через контрольно-пропускной пункт. Когда они спускались по крутой бетонной лестнице к увешанному рекламными щитами зданию вокзала, Джейсон с надвинутым на глаза козырьком кепки с надписью «Красный чулок», ничем не выделявшийся из окружающих его пассажиров и шедший, как и все, нетвердой походкой, заметил стоявшего чуть впереди человека, внимательно всматривавшегося в лица вновь прибывших. В руке у этого типа была фотография, и Борн знал, что это его физиономия запечатлена на снимке. В ответ на одно из замечаний Тэда Матера Джейсон деланно рассмеялся и схватил за руку шедшего рядом с ним «фасолтаунского» Берни.
«Время от времени благоприятные возможности возникают как бы сами собой. Сумей же вовремя их распознать, чтобы тут же воспользоваться ими».
Улицы в Макао были освещены почти так же ярко, как и в Гонконге, но чего не было здесь, так это ощущения того, что на весьма ограниченной по площади территории толчется чрезмерно огромная масса народу. Зато каким-то анахронизмом веяло от многих зданий, и это несмотря на то, что на них призывно сияли современные вывески с пульсирующими Китайскими иероглифами. Архитектура этих строений была староиспанской, точнее португальской, но с испанскими средиземноморскими корнями. Все вокруг словно вопияло о том, что одна первичная по сути своей культура отступила под стремительным натиском другой, но отказалась уступить ей свои права и теперь наглядно демонстрировала превосходство лежавшей в ее основе субстанции над крикливым непостоянством размалеванных стеклянных трубок. Прошлое отрицается преднамеренно. Пустые церкви и развалины сгоревшего храма сосуществуют в странном соседстве с переполненными казино, где дилеры и крупье изъясняются на кантонском диалекте, а потомки завоевателей встречаются крайне редко. Все это очаровательно и совсем не зловеще. Это и есть Макао.
Джейсон улизнул от группы «Ханиуэл-Портер», поймал такси, водитель которого, похоже, был из тех, кто с удовольствием наблюдает за ежегодной церемонией вручения гран-при в Макао, и был в конце концов доставлен в казино «Кам Пек» вопреки энергичным возражениям шофера.
Для вас «Лисбоа», а не «Кам Пек»! «Кам Пек» — для китайцев. Там же танцплощадка и ресторан.
— «Кам Пек», чен нэй[84], — отрезал Борн и, добавив по-китайски «пожалуйста», не проронил больше ни слова.
В казино было темно, душно и сыро. Клубящийся дым, который закручивался вокруг прикрытых плотными абажурами ламп на столах, был сладким, густым и едким.
Джейсон направился к бару, разместившемуся в стороне от игорных столов, и сел на стул слегка ссутулившись, чтобы казаться чуть ниже ростом. Бейсбольная кепка по-прежнему прикрывала его лицо, хотя едва ли в этом была необходимость, поскольку из-за полумрака и дыма даже этикетки на бутылках, стоявших на стойке, читались с большим трудом. Объяснялся Борн по-китайски. Дабы ничем не отличаться от завсегдатаев этого заведения, он попросил выпить, и, когда заказ был выполнен, дал бармену щедрые чаевые гонконгской валютой.
— Спасибо, — поблагодарил мужчина в переднике.
— Хао,[85] — махнул рукой Джейсон.
«Всегда и везде как можно быстрее устанавливай добрые отношения. Особенно следует придерживаться этого в незнакомом месте, где ты не застрахован от встречи с врагом. Дружеские отношения могут в случае чего значительно расширить твои возможности и помочь тебе сберечь время».
Откуда это наставление? От «Медузы» или «Тредстоун»? Как ни напрягал свою память Борн, ответ на свой вопрос он так и не нашел. Но в данный момент не это имело значение.
Джейсон медленно повернулся на стуле и, оглядев зал, обнаружил свисавший со стены плакат с китайским иероглифом, означавшим цифру «5». Снова обернувшись к бару, он вынул записную книжку и шариковую ручку. Вырвал из книжки страницу и написал на ней телефонный номер одного из отелей Макао, выписанный им из журнала «Вояджер», врученного пассажирам судна на подводных крыльях. Затем начертил печатными буквами имя, которое вспоминал только в случае необходимости, и добавил: «Недруг Карлоса».
Опустив стакан под стойку, Борн вылил содержимое на пол и протянул руку за новой порцией. Когда его обслужили, он продемонстрировал еще большую щедрость.
— Спасибо большое! — поблагодарил бармен, кланяясь.
— Пожалуйста, — опять отмахнулся Борн и тут же подозвал жестом бармена поближе. — Не окажешь ли мне маленькую услугу? Это отнимет у тебя не более десяти секунд.
— Слушаю вас, сэр.
— Передай, пожалуйста, вот это крупье за пятым столом. Он мой старый друг, пусть узнает, что я здесь. — Джейсон сложил записку и вручил ее бармену. — Сделай одолжение, не пожалеешь.
— Это дарованная небом честь, сэр!
Борн наблюдал. Крупье взял записку, открыл ее на мгновение после ухода бармена и сразу же запихнул куда-то под стол.
Джейсону пришлось ждать долго. Бесконечно долго. Бармена сменили, и он ушел спать. Крупье перешел за другой стол, а через два часа и ему было позволено пойти отдохнуть. Затем, спустя те же два часа, место за пятым столом занял еще один крупье. Пол под Джейсоном к тому времени стал совсем мокрым от вылитого им виски. Учитывая весьма внушительный объем заказанного Борном питья, вполне логично было бы перейти теперь на кофе, а затем и на чай.
Часы показывали десять минут третьего. Еще один час, и он пойдет в тот отель, чей телефон указан в его записке, и снимет там номер, чтобы продолжить игру. Внимание его рассеивалось, тяжелели руки и ноги.
И вдруг усталость сняло как рукой. Наконец-то! К пятому столу приблизилась китаянка с разрезом на юбке, без чего не обходилась ни одна проститутка. Обойдя боком игроков в правом углу, она что-то быстро сказала крупье, и тот, потянувшись рукой под стол, незаметно передал ей сложенную записку. Женщина кивнула и направилась к двери казино.
«Безусловно, сам он в „Кам Пек“ не является, предпочитая посылать туда с деньгами уличную шлюху».
Борн оставил бар и двинулся за женщиной. Хотя на темной улице и были люди, по меркам Гонконга она могла бы считаться безлюдной. Джейсона от проститутки отделяло футов пятьдесят. Время от времени он останавливался, якобы разглядывая освещенные витрины, а потом снова устремлялся вперед, чтобы не упустить ее из виду.
«Не трогай первого в связующей цепочке. Те, что стоят за нею, не глупее тебя. Вполне возможно, что первый окажется нищим, довольствующимся за оказываемую им услугу несколькими долларами и не знающим ровным счетом ничего. Таким же может быть и второй, и даже третий. Настоящего же связника ты узнаешь сразу: он будет заметно отличаться от них».
К шлюхе подошел согбенный старик и прижался к ней. Она завопила разгневанно, вручая ему незаметно записку. Джейсон, притворившись пьяным, тотчас взял на прицел второго участника ночной эстафеты.
Через четыре квартала его выдержка была вознаграждена. Тот, кого он увидел на сей раз, действительно выглядел совсем по-другому. Это был невысокий, хорошо одетый китаец, чье плотно сбитое тело с широкими плечами и тонкой талией источало силу. Быстрота и четкость его движений, когда он расплачивался со старикашкой и пересекал улицу, служили предупреждением каждому, кто вздумал бы напасть на него. Но Борна это не могло остановить. Наоборот, сразившись с этим человеком, он вступал в непосредственный контакт с теми, кто что-то знал и мог вывести его на француза.
Джейсон находился на противоположной стороне улицы, ярдах в пятидесяти от связного. Поскольку осторожничать больше не имело смысла, Борн побежал и через несколько секунд нагнал связника. Сделал он это совершенно бесшумно: резиновые подошвы туфель приглушали звук шагов. Впереди был узкий проход между двумя строениями, занятыми, судя по темным окнам, под различные конторы. Джейсон должен был действовать решительно, но избегая лишнего шума: запоздалые прохожие, не ограничившись криками и бранью, могли и полицию вызвать. Впрочем, подобное вряд ли случилось бы: те, кто шатался праздно в сей поздний час, находились под воздействием винных паров и наркотиков, рабочим же, которые только что оттрубили смену и теперь стремились как можно быстрее добраться до дома, было не до уличных разборок.