— О Боже!..
Официант подал заказанное спиртное. Стейплс подняла голову, чтобы поблагодарить его, и тут обратила внимание на то, что за ними наблюдает человек, стоящий в коридоре возле телефонной будки среди посетителей кафе. Тотчас отведя глаза, она спросила своего сотрапезника:
— Что же дальше, Джонни? Рассчитывать мне на вас или нет?
— Рассчитывать, — просипел Нельсон, беря рюмку.
— Итак, особняк на пике Виктория?
— Да.
— С кем вы разговаривали? Кто он, тот человек, что расположился в этом здании?
— Мак-Эллистер… Государственный советник Мак-Эллистер.
— Боже милостивый!
В коридоре возникла легкая суматоха. Кэтрин прикрыла ладошкой глаза и слегка повернула голову, чтобы увеличить обзор. Рослый мужчина, только что вошедший в кафе, направился к телефону. В Гонконге это мог быть только Лин Вензу из особого отдела МИ-6. Американцам улыбнулась удача, но она отвернулась от Мари и ее мужа.
— Вы не совершили ничего противозаконного, Джонни, — сказала Стейплс, поднимаясь с кресла. — Мы еще поговорим, а пока я ненадолго отлучусь в дамскую комнату.
— Кэтрин?
— Да?
— Что-то не так?
— Увы, мой дорогой!
Кэтрин прошла мимо Вензу, быстренько отвернувшегося от нее. Войдя в туалет, она переждала несколько секунд и, выйдя затем вместе с двумя другими женщинами, бросилась по коридору на кухню «Обезьяньего дерева». Не говоря ни слова перепуганным официантам и поварам, отыскала выход и выбралась наружу. Пробежав вдоль Глочестер-роуд, повернула налево, не сбавляя ходу. Когда же на ее пути встретилась телефонная будка, бросила в щель автомата монетку и набрала номер.
— Алло?
— Мари, беги из квартиры! Моя машина в гараже Мина, в конце квартала, если идти направо от дома, — найдешь его по вывеске красного цвета. Не теряй ни минуты! Я разыщу тебя. Поторопись же!
Закончив разговор, Кэтрин Стейплс подозвала такси.
— Ее зовут Стейплс. Кэтрин Стейплс! — громко говорил Лин Вензу в трубку телефона в коридоре «Обезьяньего дерева», напрягая слух, чтобы расслышать ответ в окружавшем его гвалте. — Возьмите в консульстве дискету и просмотрите ее на компьютере. Быстрее! Мне нужен ее адрес, и немедленно, будь он проклят! — На скулах майора, пока он слушал, ходили желваки. Выслушав ответ, не заставивший себя долго ждать, Лин отдал новое распоряжение: — Если где-то рядом находится одна из наших машин, прикажите ей по радио двигаться туда. Если нет, отправьте немедленно какую-нибудь другую. — Лин сделал паузу, затем, по получении дополнительной информации, произнес тихо: — Это американка. Как только они обнаружат ее, пусть сразу же сажают в машину. Сейчас нет для нас задачи важней.
— Машина номер пять, ответьте! — повторял в микрофон радист у рации, держа руку на переключателе в правой нижней стороне панели. Комната без единого окна была выкрашена белой краской. Тихо и ровно шумели кондиционеры, еще тише жужжали фильтрующие воздух вентиляторы. У трех стенок располагались стеллажи со сложной аппаратурой, на белых, без единого пятнышка столах стояли лучшие японские компьютеры. Комната блистала стерильной чистотой, во всем чувствовалась надежность. Могло показаться, что это лаборатория электронного оборудования в каком-нибудь престижном медицинском центре, но в действительности дело обстояло вовсе не так. Это был совсем другой центр. Гонконгский центр связи особого отдела английской разведки МИ-6.
— Машина номер пять отвечает! — послышался грудной голос из динамика. — Я принял ваш сигнал, но был в тайском квартале. Мы оказали правы: наркотики.
— Выбирайтесь оттуда! — приказал оператор, поворачивая переключатель. Послышался свист и тут же оборвался. Радист продолжил: — Поскольку вы рядом с тайским кварталом, значит, вы ближе всех. Сворачивайте к Арбутнот-роуд и мчите мимо входа в ботанический сад: это кратчайший путь. — Назвав домашний адрес Кэтрин Стейплс, он добавил: — Это американка. Найдите и заберите ее.
— Айя! — просипел агент особого отдела.
Осознавая необходимость сохранять контроль над собой, Мари проявляла незаурядную выдержку и панике не поддавалась. Ситуация выглядела одновременно забавной и очень серьезной. Мари, приняв горячую ванну, разгуливала в халате Кэтрин, ее же собственная одежда, только что выстиранная, висела еще мокрая на спинках кресел на балконе. Казалось таким естественным, таким логичным освежиться и смыть гонконгскую грязь с себя и со своих тряпок. От дешевеньких сандалет у нее на подошвах вздулись волдыри. Один из них она проколола иглой, и оттого ходить ей было особенно трудно. Но ей судьбой уготована не прогулка, а новый побег.
Что же произошло? Кэтрин была несвойственна безапелляционность. В этом отношении она отличалась от Мари, которая была не прочь покомандовать, тем более Дэвидом. Люди, подобные Кэтрин, в определенных условиях избегали категоричности в суждениях, опасаясь оказать моральное давление на человека, попавшего в беду, а подруга Кэтрин, Мари Сен-Жак, как раз и была сейчас человеком, оказавшимся в бедственном положении, хотя ей и было значительно легче, чем бедняге Дэвиду.
«Поторопись же!..» Сколь часто говорил это своей подруге Дэвид в Цюрихе и Париже? Да практически каждый день. И когда сейчас она слышит что-то подобное, ей становится не по себе.
Облачившись в еще не высохшую одежду, сразу же прилипшую влажной тканью к ее телу, Мари прошла в ванную комнату, где отыскалась пара домашних туфель, не так чтобы уж очень удобных, но помягче ее сандалет.
Теперь она могла бежать. Должна была бежать!
А волосы?.. О Боже, ее волосы!
Мари бросилась в ванную, где у Кэтрин была фарфоровая шкатулка с заколками и зажимами, решительно свернула волосы узлом и, вернувшись в крошечную гостиную, схватила свою несуразную шляпу и водрузила ее на голову.
Лифт не появлялся нестерпимо долго, лампочки на панели мигали, показывая, что обе кабины болтались где-то на первом… третьем… седьмом этажах… До девятого им никак не удавалось подняться. Соседи по дому, возвращаясь в свои квартиры или отправляясь по своим вечерним делам; задерживали Мари.
«Избегай по возможности лифтов — это ловушки», — предупреждал ее Джейсон Борн в Цюрихе.
Мари огляделась. Над дверью, ведущей к лестнице, горел огонек, и она, не в силах более ждать, кинулась туда.
Спустившись вниз, она, затаив дыхание, прошмыгнула в небольшой вестибюль, стараясь не привлекать внимания пяти или шести жильцов, одни из которых входили, другие — выходили. Сколько их там находилось точно, она не считала, да и мысли ее были заняты совершенно другим. Бежать! Бежать отсюда! И как можно быстрее!
«Моя машина в гараже Мина, в конце квартала, если идти направо от дома».
Направо? А может, налево?
Оказавшись на улице, Мари растерялась. Куда же ей все-таки идти, направо или налево? Она напрягла свою память. Как ей сказала Кэтрин? Конечно же направо! Туда она и пойдет. Интуиция подсказывала ей со всей определенностью, что решение это удачно во всех отношениях.
«Интуитивное восприятие конкретных реалий довольно точно и объективно отражает окружающую нас действительность, ибо основано на нашем опыте, зафиксированном подсознанием, выполняющим в данном случае функции своеобразного банка данных. И не надо этому удивляться — так уж устроена наша голова», — говорил ей Джейсон Борн — там, в Париже.
Мари бросилась бежать, но пробежала недолго: с ноги соскочила левая туфля, и ей поневоле пришлось остановиться. И в тот же миг автомобиль, промчавшийся со скоростью только что запущенной ракеты мимо входа в ботанический сад, лихо развернулся и, ринувшись по широкой улице прямо на Мари, резко, со скрежетом, затормозил буквально в нескольких шагах от нее. Из машины выскочил человек и кинулся к ней;
Глава 18
Кажется, это конец: ее загнали в угол, ловушка захлопнулась. Не сводя глаз с приближавшегося к ней китайца, Мари негромко взвизгнула — раз, другой, а затем, когда тот вежливо, но крепко ухватил ее за руку, зашлась в истерическом вопле. Она узнала его: это был один из них, из тех чинуш!
Мари звала на помощь во всю силу своих легких и, как и хотела того, привлекла к себе внимание прохожих. Женщины, все без исключения, в ужасе смотрели на нее. Мужчины же вели себя по-разному. Те, что потрусливее, стремились незаметно смыться, остальные вертели головами-в надежде обнаружить поблизости стражей порядка или же голосили истошно:
— Эй, полиция!
— Пожалуйста, миссис! — решительно обратился к Мари азиат, стараясь говорить как можно спокойнее. — Мы не сделаем вам ничего плохого. Позвольте проводить вас к моей машине. Это в интересах вашей же собственной безопасности!
— Помогите! — не унималась Мари, вокруг которой уже толпился народ. — Это вор! Он украл у меня сумочку, мои деньги! А теперь хочет забрать мои драгоценности!
К китайцу подошел, прихрамывая, пожилой англичанин и, занеся над ним тяжелую трость, пригрозил:
— Эй, парень, послушай! Я послал тут одного мальца за полицией, но еще до того, как она прибудет сюда, ей-богу, я тебя и сам проучу!
— Прошу вас, сэр, — тихо, но настойчиво произнес сотрудник особого отдела. — Я лишь исполняю свой служебный долг, действую по указанию властей. Если угодно, покажу вам мое удостоверение личности.
— Подождите, дружище! — крикнул англичанину в годах какой-то мужчина с австралийским акцентом и, прорвавшись сквозь толпу, осторожно отодвинул храбреца в сторону, а трость его отвел от головы китайца. — Вы очень благородно и вообще прекрасно держитесь, но несколько староваты, и посему не стоит так волноваться. На эту шпану найдется и кто помоложе! — Рослый австралиец решительно занял позицию перед азиатом. — Убери-ка свои лапищи от леди, сопляк! На твоем месте я бы не мешкал!
— Прошу вас, сэр, это недоразумение! Леди угрожает опасность, и кое-кто из официальных лиц хотел бы с ней побеседовать.
— Что-то не видно на тебе униформы!
— Позвольте же предъявить вам мое удостоверение личности.