затылок посреди чистого поля.
Солдат вернулся к воротам и набрал номер виллы Шен Чу Янга.
— Пропустить его, быстро!
Охранник тут же нажал на кнопку, и оранжевый шлагбаум поднялся. Автомобиль въехал в ворота, и охранник отметил про себя необычайно высокую для езды по гравию скорость. Ясно было, человек этот очень спешил.
— Министр Шен в саду, — сказал стоявший у входа в виллу армейский офицер, вглядываясь в темноту поверх головы посетителя. — Он ждет вас.
Миновав обставленную роскошной мебелью из красного дерева залу, таинственный посетитель прошел по коридору со сводчатым потолком в зимний сад с четырьмя соединенными между собой, подсвечиваемыми снизу желтыми фонарями небольшими бассейнами, в которых красовались цветы водяных лилий. Между миниатюрными водоемами пролегали две покрытые светлым гравием дорожки, перекрещивавшиеся в форме буквы «X», и там, где они кончались, стояли полукружием низкие столики и плетенные из темной лозы кресла. В одном из них сидел одиноко худощавый, среднего роста мужчина с тронутыми сединой волосами и острыми чертами лица. Если увидевшего его в первый раз что-то могло поразить, так только бесцветные, как у покойника, глаза, в которых, казалось, никогда не вспыхивал живой человеческий огонек. Однако в действительности в этих глазах мог таиться невидимый постороннему взору пламень фанатика, чья слепая вера служила источником его силы.
Шен Чу Янг, обладатель таких вот глаз, был в ярости.
— Объясни мне, кто тот человек? — орал он, сжимая обеими руками подлокотники плетеного кресла.
— Вас неверно информировали, господин министр! Мы навели через своих людей кое-какие справки в Тель-Авиве. Там нет никого, кто походил бы на человека, чье описание было у нас на руках. И Моссад никого не посылал в Коулун! Все это — самая настоящая ложь!
— И что же вы предприняли?
— Больше всего меня смущает то, что…
— Я спросил тебя: что вы предприняли?!
— Мы ищем в Монгкоке англичанина, которого, как вроде бы получается, никто никогда не видел там.
— Болваны и идиоты! Идиоты и болваны! С кем вы говорили?
— В частности, с одним своим человеком в коулунской полиции. Он был растерян и, должен заметить с сожалением, напуган. Неоднократно упоминал о Макао. Мне не понравилась интонация его голоса.
— Он больше не жилец на белом свете.
— Я передам ваше распоряжение.
— Боюсь, ты не сможешь сделать этого. — Шен подозвал к себе гостя левой рукой, а правой полез под низенький стол. — Подойди засвидетельствуй свою преданность гоминьдану!
Агент приблизился к министру и, склонившись ниц, коснулся руками его левой руки. Правой Шен достал пистолет.
Прогремел выстрел, размозживший посетителю голову. Осколки черепа вместе с кровью и плотью плюхнулись в заполнявшую бассейн воду, тело рухнуло на белый гравий. Из коридора вышел офицер.
— Уберите его! — приказал Шен. — Он слишком много слышал и слишком много знает… И слишком много хочет.
— Будет исполнено, министр!
— Свяжитесь с нашим человеком в Макао. У меня есть к нему дело, которое не терпит отлагательств. Он должен немедленно заняться им, пока еще в Коулуне горячо. Обеспечьте его прибытие сюда как можно быстрее.
Пока офицер волочил прочь из зимнего сада труп агента, Шен поднялся со своего кресла и подошел не спеша к одному из бассейнов, — лицо его при этом осветилось подводными фонарями. Он снова заговорил. Голос его был спокоен, однако в нем чувствовалось большое внутреннее напряжение.
— Скоро все в Гонконге и на Новой территории узнают кое-что, — произнес он, глядя на цветущие водяные лилии, и тут же добавил: — А затем и весь Китай!
— Ведите нас, министр! — произнес преданно офицер. — Мы пойдем за вами в огонь и воду. Великий поход, который вы нам обещали, уже начался. Мы вернемся на землю предков, и она снова станет нашей!
— Все так и будет! — проговорил Шен Чу Янг. — С нами нельзя не считаться. Нельзя не считаться и со мной.
Глава 20
В полдень того ужасного дня, когда аэропорт Кай-Так чуть было не стал местом кровавого побоища, посол Хевиленд обрисовал ошеломленной Кэтрин Стейплс обширные контуры возглавляемого Шеном заговора, уходящего своими корнями в гоминьдан.
Суть происходящего сводилась к тому, что Шен, сын главаря консорциума тайпанов, зарясь на Гонконг, превратил колонию в вотчину заговорщиков. Однако заговор неизбежно потерпит фиаско, и выведенный из себя и без того испытывающий крайнее раздражение могучий гигант, каковым является Китайская Народная Республика, может обрушить свой удар на Гонконг, что привело бы к нарушению мира и покоя на этой территории и ввергло бы весь Дальний Восток в состояние хаоса.
Отнесясь с крайним недоверием к рассказу Хевиленда, Кэтрин потребовала доказательств и к 2.15 уже дважды прочла обширное, совершенно секретное досье министерства иностранных дел на Шен Чу Янга. Представленные ей материалы так и не смогли, однако, убедить ее в достоверности изложенных там фактов, поскольку никаких неопровержимых доказательств в подтверждение содержавшихся в досье заключений она не обнаружила. В 3.30 миссис Стейплс прошла в радиостудию, где ее по спутниковой связи соединили с Рейли, сотрудником Совета национальной безопасности в Вашингтоне, и тот привел ей еще целый ряд фактов по этому вопросу.
— Я слышу лишь ваш голос, мистер Рейли, — произнесла недоверчиво Стейплс. — Как могу я знать, не находитесь ли вы сейчас в Ванхае у подножия пика Виктория?
На линии тотчас раздался щелчок, и Кэтрин услышала голос, столь знакомый не только ей, но и всему миру:
— С вами говорит президент Соединенных Штатов, миссис Стейплс. Если вы сомневаетесь, то я посоветовал бы вам позвонить в ваше консульство. Попросите своих сослуживцев связаться с Белым домом по дипломатическому телефону и потребовать подтверждения нашего разговора. Я прослежу за тем, чтобы все было как надо. Вы непременно получите подтверждение. В настоящий момент для меня нет ничего более важного, чем наша с вами беседа.
Покачивая головой и щуря глаза, Кэтрин ответила ровным тоном:
— Я верю вам, господин президент.
— Забудьте обо мне, верьте тому, что вы слышали. Все это — правда.
— Но это настолько невероятно, что разум просто отказывается верить!
— Я не специалист и никогда не выдавал себя за такового, но неужели «троянский конь» представляется нам более правдоподобным? Все это могло быть легендой, так же как жена Менелая — лишь плодом воображения сидевшего у костра рассказчика, но идея ценна и сама по себе: ведь этот «троянский конь» стал для нас символом врага, наносящего противнику удар изнутри.
— Но при чем тут Менелай?
— Не верьте средствам массовой информации: я прочитал по этой проблеме книгу или две, — но верьте нашим людям, миссис Стейплс! — проговорил президент, оставив без ответа вопрос Кэтрин. — Вы нужны нам. Я позвоню вашему премьер-министру, если это поможет, но, честно говоря, мне не хотелось бы этого делать. Он, возможно, решит, что ему необходимо посоветоваться по этому вопросу со своим окружением.
— Звонить ему не стоит, господин президент: огласка может все погубить. Я начинаю понимать посла Хевиленда.
— В таком случае мне остается только завидовать вам: я лично не всегда понимаю его.
— Возможно, оно и к лучшему, сэр.
В 3.58 в засекреченном доме на пике Виктория раздался срочный звонок. Но звонили не послу или государственному советнику Мак-Эллистеру, а майору Лину, и с того момента началось беспокойное бдение, продолжавшееся четыре часа.
Скупая информация была столь волнующей, что привлекла к себе всеобщее внимание. Кэтрин Стейплс позвонила в свое консульство и, сославшись на недомогание, сказала верховному комиссару, что не сможет присутствовать на совместной с американцами конференции по проблемам стратегии, открытие которой было намечено на вторую половину дня. В «заповедном» доме приветствовали ее решение остаться там. Посол Хевиленд хотел, чтобы она, сотрудник международного отдела канадского консульства, осознала наконец, сколь реальна угроза губительных для Дальнего Востока возможных политических потрясений. Чтобы поняла, что неизбежный в конечном итоге просчет, допущенный Шеном или оплачиваемым им убийцей, в состоянии вызвать столь мощный резонанс, что войска из Китайской Народной Республики двинутся на Гонконг буквально в считанные часы, а это не только полностью погубит внешнюю торговлю колонии, но и принесет неисчислимые бедствия людям. Жестокие бунты, созданные левыми и правыми силами эскадроны смерти, использование в собственных интересах обид сорокалетней давности, стравливание этнических и региональных группировок друг с другом и провоцирование столкновений между ними и вооруженными силами станут повсеместным явлением. На-улицах и в гавани прольется кровь. Поскольку же другие страны не останутся безучастными к тому, что творится тут, новая мировая война перестает быть отвлеченной идеей.
Пока Хевиленд говорил все это Кэтрин, Лин лихорадочно крутил диск телефона, обеспечивая взаимодействие его людей с колониальной полицией и со службой безопасности аэропорта.
Все началось с телефонного звонка майора особого отдела МИ-6. Прикрыв рукою микрофон, он произнес тихо из особняка на пике Виктория:
— Кай-Так… Сегодня вечером делегации КНР и Англии… Убийство… Покушение на жизнь губернатора… Полагают, что это Джейсон Борн.
— Ничего не понимаю! — воскликнул негодующе Мак-Эллистер, вскакивая с дивана. — Это же преждевременно! Шен еще не готов! Если бы это было не так, мы сразу бы догадались, проанализировав соответствующее официальное заявление его министерства со ссылкой на совместную китайско-английскую комиссию того или иного рода, которую нам было бы предложено создать. Здесь что-то не так!
— Вы имеете в виду допущенную в расчетах ошибку? — холодно спросил посол.
— Во всяком случае, не исключаю ее. Так же, как и что-то еще. Мы не рассматривали стратегии.