— Приступим к делу, майор, — предложил Хевиленд.
Отдав последнее распоряжение, Лин сам перед тем, как отправиться в аэропорт, получил приказ от Хевиленда.
— Постарайтесь сделать так, чтобы вас никто не видел, — сказал посол. — Это то, о чем мне хотелось бы просить вас.
— Но это же невозможно! — возразил Лин. — При всем моем уважении к вам, сэр, я должен заметить, что мне необходимо быть с моими людьми непосредственно на месте действия: у них наметанный глаз.
— Позвольте и мне заметить, при всем уважении к вам, что я настаиваю на том, чтобы вы въехали на территорию аэропорта через боковые ворота, — заявил Хевиленд.
— Почему, господин посол?
— Я удивлен, что вы, такой сообразительный человек, задаете вдруг мне подобный вопрос.
— Мне ничего не остается иного, коль скоро я не понимаю сути подобного распоряжения.
— Возможно, это моя вина, майор. Я думал, что объяснил достаточно вразумительно, почему мы пошли на столь крайние меры, чтобы заставить прибыть сюда «нашего» Джейсона Борна. Согласитесь, личность он необычная, о чем свидетельствует его досье. Он никому и ничему не доверяет. Мы можем предположить, что если медицинские прогнозы верны и память действительно постепенно возвращается к нему, то он сумел уже установить контакты в этом уголке земного шара с обитателями укрытого от постороннего взора мира, о котором мы, по существу, ничего не знаем. Рассмотрим такой вариант, — только рассмотрим, майор, не делая скоропалительных выводов, — что один из его осведомителей сообщает нашему «подопечному» о том, что сегодня вечером в аэропорт Кай-Так был послан тревожный сигнал и что там сосредоточиваются крупные силы служб безопасности и правопорядка, чтобы защитить губернатора. Как вы думаете, что бы он предпринял в таком случае?
— Отправился бы туда, — произнес неохотно Лин. — И занял бы удобную для себя позицию.
— Представим себе еще, что «наш» Борн заметил вас вдруг… Простите меня, но не заметить вас весьма сложно… Его дисциплинированный ум вкупе с присущими ему железной логикой и богатым воображением помогали ему выжить в экстремальных условиях. Учитывая это, нетрудно догадаться, что при встрече с вами в аэропорту он моментально вычислит, кто вы. Надо ли продолжать?
— Не думаю, — ответил майор.
— Ему все сразу становится ясно, — продолжил тем не менее Хевиленд. — В Макао ни у одного тайпана не убивали молодой жены. Зато имеется некий весьма способный штаб-офицер[113] английской разведслужбы, успешно сыгравший роль тайпана, на одну ложь нагромоздивший другую, как бы в продолжение первой. Он узнает таким образом, что снова стал марионеткой в руках правительства и что для того, чтобы бесцеремонно манипулировать им, с ним поступили самым бесчеловечным образом, похитив у него жену. Ум, майор, — это тонкий инструмент, а его ум — особенно: он более совершенен, чем у большинства людей. Только такой мозг смог выдержать столь сильную нагрузку. Я даже не хочу думать о том, на что он способен и на какие крайние меры мог бы вынудить нас пойти.
— Это всегда было самым слабым местом в сценарии, и одновременно его краеугольным камнем, — проговорил Лин.
— «Измысленная ловко фраза! — молвил Мак-Эллистер, цитируя, очевидно, кого-то. — Лишь немногие насильственные акты мести созвучны такой известной формуле, как око за око»… Итак, что еще скажете вы нам, Лин?
— Если это так, то вам не следовало бы брать меня на роль вашего тайпана, — заявил майор. — Обстановка в Гонконге крайне напряженная, а вы связали меня по рукам и ногам.
— Мы все находимся в столь же сложном положении, что и вы, — мягко посетовал Хевиленд. — Только на этот раз нас предупредили. Что же касается роли тайпана, то кому еще могли бы мы поручить ее, Лин? Недаром же это вас, зарекомендовавшего себя с наилучшей стороны ведущего сотрудника особого отдела английской разведки, направил сюда Лондон для выполнения исключительно секретного задания, о котором вначале вам было сказано так мало по сравнению с тем, что вы узнали теперь… Установите свой наблюдательный пост в диспетчерском пункте аэропорта: стекла там тонированы.
Верзила майор повернулся и молча вышел из комнаты.
— Разумно ли, что он отправился туда? — спросил Мак-Эллистер после того, как они вместе с послом и Кэтрин Стейплс проводили взглядом китайца.
— Конечно, — ответил искусный в тайных операциях дипломат.
— Я провел здесь несколько недель с этим представителем особого отдела МИ-6, — произнес торопливо государственный советник. — В прошлом он проявлял нередко неповиновение.
— Это происходило только в тех случаях, когда приказы отдавали ему корчащие черт знает что из себя английские офицеры со значительно меньшим опытом, чем у него. За все время службы он не получил ни одного выговора. Он всегда поступал там, как считал нужным. И он понимает, что сейчас я прав.
— Как можете вы быть так уверены в этом?
— Как вы думаете, какой смысл вкладывал он в свои слова, заявив, что мы связали его по рукам и ногам? Ему не нравится такое положение, но он тем не менее подчиняется. — Хевиленд встал из-за стола и подошел к Кэтрин: — Пожалуйста, сидите, миссис Стейплс… Послушайте, Эдвард, я хотел бы попросить вас о любезности, и дело тут вовсе не в какой-то тайне. Вы ведь знаете столько же, сколько и я, и, возможно, сведения к вам поступают более оперативно, чем в мой офис, так что я непременно буду звонить вам, как только мне потребуется соответствующая информация. Просто мне хотелось бы поговорить с миссис Стейплс наедине.
— Да-да, конечно, — произнес государственный советник, убирая со стола бумаги. — Я размышляю вот, что следует предпринять в сложившейся ситуации. Что, если угроза покушения на жизнь губернатора в Кай-Таке — не мистификация, и предполагаемое убийство готовится по личному указанию Шена, взявшего на вооружение стратегический план, о котором мы ровным счетом ничего не знаем, что уже само по себе представляет для нас определенную опасность? Везде, где бы я ни узнавал, он ратует за то, чтобы Расчетная палата и пресловутая Экономическая комиссия действовали на постоянной основе, а не собирались бы периодически, как на том настаивают другие. Ему ничего не стоило бы при желании разнести все в пух и прах, но он человек неглупый, у него блестящий ум аналитика. Что же задумал он в таком случае?
Посол нахмурил брови, снова усаживаясь в кресло.
— Считайте, если вам так нравится, что наш подход к данному вопросу несколько изменился, Эдвард. Вместо того, чтобы учредить свою Расчетную палату в интересах определенной группы тайпанов в период устойчивого развития, он вознамерился сделать это в период дестабилизации экономической жизни, но при условии, что ему удастся быстро восстановить порядок, в чем он ничуть не сомневается. Вместо злобствующего в своей ярости гиганта мы видим теперь доброго отца, заботящегося о своих не в меру эмоциональных отпрысках, чей пыл желал бы он несколько охладить.
— С какой целью?
— Дело в том, что подобная позиция позволяет ему более быстро осуществлять свои планы. Действительно, кто будет всерьез проверять группу респектабельных финансистов из колонии, обосновавшуюся здесь в период кризиса? Они же в конце концов несут с собою стабильность. В общем, здесь есть о чем подумать.
Мак-Эллистер, держа в руках бумаги, посмотрел на Хевиленда:
— Похоже, для него это — азартная игра. Шен рискует, теряя контроль над экспансионистами в Центральном Комитете — старыми солдатами революции, которые только и ищут предлога, чтобы двинуться в колонию. Кризис, порожденный насилием, был бы им на руку. В этом и заключается в целом довольно реалистичный сценарий, с которым мы познакомили Уэбба.
— Позиции Шена в настоящий момент достаточно сильны, чтобы держать остальных в повиновении. Как вы сами изволили заметить, Шен Чу Янг превратил Китай в место, где можно делать деньги. И капиталистами там исключительно китайцы. У этих людей больше чем здоровое уважение к деньгам — у них страсть к ним! Они, также проявляют опять же переходящее в страсть уважение к своим старикам — участникам «Великого похода».[114] Не будь этих ранних маоистов, подавляющее большинство тех, кто ныне представляет более молодое руководство Китая, по-прежнему оставались бы неграмотными крестьянами, гнущими спины на поле. Они высоко чтят этих старых солдат. Так что Шен не рискнул бы портить отношения с ветеранами революционной борьбы. Существует еще одна версия, представляющая собой комбинацию того, о чем мы оба говорили. Мы не сказали Лину, что голоса наиболее горластых лидеров пекинской старой гвардии уже не слышны месяцами. Когда же появляется вдруг касающееся кого-то из них официальное заявление, то оказывается всякий раз, что тот-то умер в силу естественных причин, другой стал жертвой несчастного случая, а третий был просто с позором изгнан с занимаемого им поста. Таким образом, если только мы правы в своих предположениях, по крайней мере некоторые из умолкнувших людей пали от рук убийц, нанятых Шеном…
— Следовательно, он укрепляет свое положение, уничтожая людей, — вставил Мак-Эллистер. — В Пекине полно приезжих с Запада, гостиницы забиты буквально под завязку. Так что там легко затеряться любому, особенно убийце — хамелеону, которому ничего не стоит выдать себя за атташе, представителя какой-нибудь торговой фирмы и Бог знает еще за кого.
— И кто лучше Шена, держащего все нити в своих руках, может организовать тайную встречу «его» Джейсона Борна с намеченной жертвой? Предлогов для встречи может быть сколько угодно, но большинство их будут касаться шпионажа в области военной техники. Приговоренные Шеном к смерти субъекты охотно клюнут на такую наживку.
— Если все это правда, значит, Шен пошел намного дальше, чем мы предполагали.
— Заберите свои бумаги. Требуйте всего, что вам необходимо, от нашей разведки, от МИ-6. Переройте все, но представьте нам эффективный план, Эдвард. Если сегодня вечером мы потеряем губернатора, то, возможно, через несколько дней потеряем и Гонконг. Причем при дурацких обстоятельствах.