Не открывая глаз, Борн все-таки ответил на последний вопрос Госсекретаря: — Армейский гарнизон в Гуандонге, человек по имени Су Джиань. Я должен говорить с ним по-французски. Он оставляет свое ответное сообщение в Макао. Казино Кам Пек, стол номер пять.
— Пошли! — скомандовал Мак-Алистер.
Глава 36
Телефонный звонок был резким и неожиданным в такой час. Женщина, лежавшая на постели, буквально подскочила при первых же его звуках. Она привстала и попыталась растолкать мужчину, на которого поздний или, наоборот, ранний звонок не произвел почти никакого впечатления, кроме обычного недовольства. Наконец он наклонился и поднял трубку телефона, стоявшего на соседнем столике.
— Вэй? — тихо произнес он. Это был полковник Су Джиань, офицер гарнизона в Гуандонге.
— "Макао лай дайа-хай", — раздался голос оператора при главном штабе гуандонгского гарнизона.
— Переключи меня на шифратор и отключи все устройства записи.
— Уже сделано, полковник Су.
— Продолжайте, Макао, — вновь заговорил полковник, после ряда манипуляций на своем аппарате. Некоторое время в трубке была мертвая тишина, и, наконец, раздался голос, который полковник сразу узнал, особенно благодаря характерному акценту, которым сопровождались слова, произносимые по-французски.
— Добрый вечер, мой друг! Как дела?
— Вы? — на одном дыхании проговорил Су Джиань, пытаясь опустить ноги на пол. — Подождите! — Полковник повернулся к женщине. — А ты уходи. Уходи отсюда, — приказал он на кантонском наречии. — Забирай одежду и иди в соседнюю комнату, но держи дверь открытой, чтобы я видел, как ты будешь уходить.
— Но ты должен мне деньги! — прошептала она. — Ты уже второй раз только обещаешь!
— Твоя плата окупается тем, что я до сих пор еще не уволил твоего мужа. А теперь убирайся отсюда! Тебе дается тридцать секунд, или у тебя будет безработный муж!
— Не зря тебя называют «Свиньей», — вновь не унималась женщина, подхватывая одежду и распахивая дверь спальни. Она остановилась на пороге и еще раз взглянула на Су. — Свинья!
— Уходи.
Через несколько секунд Су вернулся к телефону и продолжил прерванный разговор. — Что случилось? Сообщения из Пекина были просто невероятными! Не менее странные сообщения были из Шензена. Он захватил тебя?!
— Он мертв, — последовал ответ из Макао.
— Мертв?
— Он убит собственными людьми, в него всадили минимум пятьдесят пуль. — А ты?
— Они поверили моему рассказу, что я был случайным невиновным заложником, схваченным на улице и использованным в качестве прикрытия. Они хорошо обходились со мной и держали вдали от прессы. Журналисты и телерепортеры облазили там все кругом, так что вы получите сообщение об этом во всех утренних газетах.
— Господи, где же это произошло?
— В одном из домов на Виктория Пик. Это фактически часть территории консульства, но все еще представляющая секрет от многих. Вот поэтому я и хотел связаться с вашим главным руководителем. Я узнал кое-что, о чем он обязательно захочет услышать.
— Можешь рассказать это мне.
«Наемник» иронически рассмеялся. — Я могу только продать эту информацию, и не собираюсь просто так отдавать ее кому бы то ни было, а особенно свиньям.
— Тебе хорошо заплатят, — настаивал Су.
— Боюсь, что даже слишком хорошо, поэтому подожду.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «руководитель»? — спросил полковник, пропуская ненужные замечания мимо ушей.
— Ваш шеф, ваш большой петух, не знаю как еще назвать его. Тот человек, из заповедника, который руководил всем, что там происходило. Разве это не он? Тот, который с таким мастерством использовал свой меч, и которого я пытался предупредить о тактике француза...
— Ты осмелился?.. Ты позволил себе это?
— Спроси его сам. Я только сказал ему, что здесь что-то не так, что француз хочет оттянуть время, задержать его. Господи, как мне пришлось заплатить за то, что он не послушал меня! Он должен был прикончить эту сволочь, когда я говорил ему! Теперь передай ему, что я хотел бы поговорить с ним!
— Даже я не могу разговаривать с ним напрямую, — ответил полковник. — Я могу лишь связаться только с людьми из его окружения, с его помощниками, используя их кодовые имена. Я не знаю ни одного настоящего имени...
— Ты имеешь в виду людей, которые прилетали в район Гуандонга, чтобы встретиться со мной и передать указания? — перебил его Борн.
— Да.
— Я не буду разговаривать ни с кем из них! — взорвался Джейсон, теперь уже входя в роль самозванца. — Я хочу говорить только с ним. И, кстати, он захочет этого разговора еще больше чем я, когда услышит обо мне.
— Я думаю, что будет лучше, если ты сам поговоришь кое с кем из его людей. Но ведь чтобы поговорить даже с кем-то из них, должны быть убедительные причины. Ты должен бы это знать не хуже меня.
— Хорошо. Тогда ты должен выполнить роль простого курьера. Я был у американцев почти три часа, придумывая себе легенду в процессе беседы. Мне еще ни разу в жизни не приходилось быть в такой ситуации. Они расспрашивали меня со всеми подробностями, а мне приходилось очень подробно и откровенно отвечать на их вопросы...
— Эти воспоминания можешь оставить при себе, — прервал своего собеседника Су, — меня интересует только то, что я должен передать в Пекин. Ты поговорил с американцами, ну и что?
— Дело в том, что пока я там был, я не только говорил, но и слушал. В колонии есть странная привычка говорить очень свободно в присутствии посторонних.
— Вот теперь я слышу англичанина. Продолжайте, сэр.
— Тот человек, который захватил меня, а в последствии был убит в районе дома, принадлежащего американскому консульству, оказывается сам был американец.
— И что?
— Его имя имеет длинную историю. Это был Джейсон Борн.
— Нам оно знакомо. Что дальше?
— Но ведь это был оригинал! Он был американец, и они охотились за ним около двух лет.
— И?
— Американцы считают, что Пекин отыскал его и нанял с целью убить кого-то в этом доме.
— Твой французский просто ужасен, говори отчетливей!
— В этой же комнате находились еще несколько человек. Но это были китайцы, как я понял, с Тайваня. Они были очень раздражены и испуганы. — Борн сделал паузу.
— Дальше! — продолжал настаивать полковник, явно заинтересовавшийся рассказом.
— Они очень много говорили о разных вещах, упоминая несколько раз человека по имени Шэн.
— "Айяа-а!”
— Вот это пока и составит ту часть сообщения, которая должна попасть в Пекин. Я буду ожидать ответ в казино часа через три, и не пытайтесь делать какие-либо глупости. Я найду, кого мне послать туда для проверки. У меня есть люди, которые устроят там небольшой спектакль, и вашим боевикам не поздоровится.
— Мы еще не забыли Чжан Ши Цзян, ведь с тех пор прошло всего несколько недель, — сказал Су Джиань. — Пятеро наших врагов были убиты в одной из задних комнат, пока в самом кабаре была устроена грандиозная свалка. Мы не дураки, и никаких фокусов с нашей стороны не будет. Мы были бы удивлены, если бы настоящий Джейсон Борн был так же опытен, как его преемник.
— Да, он сплоховал. В связи с этим замечанием у меня возник вопрос: когда в вашем окружении стало ясно, что я не являюсь «оригиналом»? — с неподдельным интересом спросил Джейсон.
— С самого первого момента, — воскликнул полковник. — Годы оставляют свой след, не так ли? Лицо нельзя уберечь от влияния времени. Твое лицо не могло быть лицом человека из «Медузы». Ведь с тех пор прошло около пятнадцати лет, а ты выглядел всего лишь на тридцать. В «Медузу» не брали детей. Нам было ясно, что ты всего лишь перевоплощение, которое сделал Француз.
— Итак, через три часа я жду сообщение в казино, кодовое слово «кризис», — закончил Борн и положил трубку.
— Это ужасно! — раздраженно заявил Джейсон, выходя из полуоткрытой застекленной кабины в зале круглосуточного узла связи, неприязненно глядя на Мак-Алистера.
— Вы все сделали очень хорошо, — сказал аналитик, заполняя бланк заказа для оплаты разговора. — Сейчас я оплачу счет. — Помощник Госсекретаря направился к возвышению, где за прилавком операторы принимали плату за международные переговоры.
— Видимо, вы упустили что-то самое главное, — продолжил Борн, пристраиваясь рядом с ним. — Это не сработало, и, скорее всего, из-за неортодоксальности и очевидной простоты, которая не пользуется спросом, по крайней мере в данном случае.
— Если бы вы дебатировали на митинге, я был бы согласен с вами, но вы вели несколько иную беседу, причем по телефону.
— Что вы хотите сказать?
— Только то, что сама эта стратегия раздражает вас не потому, мистер Борн, что в своей основе она базируется на ваших предпосылках; с такой точки зрения это фактически ваша стратегия. А беспокоит вас то, что использую эту стратегию я, а не вы. Как и Хэвиленд, вы полагаете, что я не способен на большее.
— Я не думаю, что уже пришло время или подвернулся случай, когда вы можете доказать свое умение обращаться с автоматом! Если вы проиграете, то я в самый последний момент буду думать не о вашей жизни, а сначала подумаю о Дальнем Востоке и о мире вообще.
— Уверяю вас, что нет никаких причин для того, чтобы я смог провалиться. Если даже я ошибусь, то дело не пострадает. Шэн проиграет в любом случае, будет он живой или мертвый. Через 72 часа консульство в Гонконге будет вынуждено сделать первый безошибочный шаг в этом направлении.
— Я не одобряю заранее спланированное самопожертвование, — сказал Джейсон, когда они выходили на улицу. — И, кроме того, от этой так называемой стратегии попахивает ловушкой. Они учуют это, я уверяю вас!
— Да, если торговаться с Шэном будете вы, а не я. Вы называете все мои предложения любительскими, вы не признаете мои решения, поскольку они исходят от человека, который никогда не был на реальной оперативной работе. Но я знаю, что я делаю, мистер Борн, уверяю вас, вы только дайте мне оружие.