Не прошло и четверти часа, как из пяти башен немецкого линкора вести ответный огонь временно могли продолжать только три. И причиной тому стали не только четырнадцать влетевших в «Кайзерину» 305-мм полубронебойных снаряда, но и собственная стрельба. Слишком уж большим конструктивным просчетом оказалось примененное на кораблях этого проекта расположение двух бортовых башен. В результате, когда башня правого борта открыла огонь на левый борт по вошедшему в угол ее действия «Петропавловску», вылетавшие с невероятной силой удушливые пороховые газы за каких-то три залпа контузили и отравили расчет башни левого борта, заставив ту замолчать на добрые десять минут, пока не заменили выведенных из строя моряков. А после в ее лобовую броню угодил 305-мм бронебойный снаряд, что полностью вывел из строя одно из орудий. Тогда же линкор получил еще два десятка 120-мм фугасов, не нанесших, впрочем, серьезных повреждений. Все вместе это подвигло капитана цур-зее Сиверса пересмотреть прежний план по сдерживанию двух русских линкоров, пока остальные корабли 6-й дивизии давили настигнутый ими «Громобой». Осознав, что еще полчаса такого же избиения и его кораблю настанет конец, командир «Кайзерины» отдал приказ отвернуть на 7 румбов право на борт, чтобы как можно быстрее встать на курс, ведущий к соединению с ринувшимися навстречу ему систершипами. Тем самым он смог поставить вице-адмирала Эссена перед фактом необходимости вести преследование, чего русский командующий столь страстно желал избежать. Потому на следующие пять минут стрельба практически полностью сошла на нет, пока обе стороны производили новые эволюции.
За то же время ставший основной целью для немецких артиллеристов «Петропавловск» получил всего шесть попаданий, лишь половина которых пришлись на расчеты орудий среднего калибра вражеского дредноута. Корабль обзавелся неприятной подводной пробоиной в корме, лишился одного из дизель-генераторов, разнесенного прямым попаданием пробившего 225-мм броню главного пояса снаряда и сохранил возможность ведения огня из всего девяти орудий. Четыре сотни килограмм немецкого 305-мм полубронебойного снаряда, угодившего в район левого орудия второй башни, играючи проломили всего восемь дюймов лобовой брони. Пусть в результате последующего подрыва саму башню не разорвало на куски, находившиеся внутри люди, кто погиб, а кто получил серьезнейшую контузию и переломы. Но что было действительно плохо — располагавшаяся именно в месте попадания система управления горизонтальной наводки всей башни превратилась в не подлежащие восстановлению руины. Так с заклиненной под определенным углом 2-й башней линкор и продолжил бой. Однако это было лишь началом противостояния, что вспыхнуло с новой силой, стоило кораблям встать на новый курс.
Спустя еще полчаса безжалостного боксирования в действительно сверхтяжелом весе, «Кайзерина» давала всего 15 узлов хода из-за разбитого прямым попаданием вала правого винта. Да и вести ответный огонь могла всего из трех орудий, как в силу уничтожения одной из кормовых башен, так и в силу расположения русских кораблей, что, развив на форсаже скорость в 23,5 узла, начали активно нагонять своего визави, держась вне углов наведения вернувшейся в строй башни левого борта. Правда, ни тонуть, ни взрываться, дредноут точно не собирался.
Именно в таком виде линкор предстал перед взором контр-адмирала Шаумана. Вот только особой радости доставить эта встреча не смогла, ведь именно в момент проявления из тумана контуров горящей «Кайзерины» и ведущего по нему огонь «Гангута» в небе появились три тройки торпедоносцев — все, что успели дозаправить и перевооружить к моменту получения сигнала бедствия с борта погибающего под жесточайшим обстрелом «Громобоя», чей развороченный и обгоревший корпус на протяжении четырех последующих лет представал глазам жителей и гостей Мемеля. Не обнаружив же поблизости с выбросившимся на мель и сильно горящим броненосным крейсером немецкие корабли, пилоты морской авиации продолжили свой полет в северо-восточном направлении и, заметив вскоре дымы, как никогда вовремя оказались в нужном месте.
Из девяти сброшенных в воду торпед нашли свою цель лишь шесть штук, чего, впрочем, оказалось достаточно, чтобы поставить крест на военной карьере флагманского корабля 6-й дивизии линкоров. Обладавший великолепной противоминной защитой «Принц-регент Луитпольд» мог бы, наверное, выдержать с полдюжины подводных подрывов подобной мощности, распределись те равномерно по всей длине корабля и произойди они с разных бортов. Но когда все шесть сдетонировавших торпед, одна за другой, легли удивительно кучно — на участке подводной обшивки длиной всего в шестьдесят три метра, такого издевательства не смогла выдержать даже броня противоторпедной переборки. Так после четвертого попадания оказались полностью смяты переборки аж трех угольных ям, а пятый и шестой подводные взрывы, попросту разорвали последнюю преграду и во внутренние отсеки линкора устремились сотни тонн обжигающе холодной воды. Конечно, немецкий линкор растерял запас плавучести не сразу. Все его мучения растянулись на долгие 5 часов 37 минут. Но, получив огромный дифферент на нос и крен на левый борт, он не смог принять участия в грядущей перестрелке и, прикрываемый «Аугсбургом», поспешил отползти подальше от десятков заговоривших с новой силой 305-мм орудий. У командиров «Кенига Альберта» и «Кайзерины», прикрывавших находящийся на грани гибели флагманский корабль, попросту не осталось иного выбора, кроме как дать русским классический линейный бой. Пусть с борта изрядно побитой «Кайзерины» могли отвечать противнику лишь из пяти орудий крупного и такого же количества орудий среднего калибра, оба русских линкора также имели ряд повреждений. Последний факт выравнивал шансы обеих сторон. Что и подтвердил результат последовавшей полуторачасовой перестрелки.
Находившиеся на дистанции в 39–45 кабельтов противники с каждой минутой, с каждым поразившим врага снарядом, превращали друг друга в подобие швейцарского сыра. Отдав приказ вести обстрел головного немецкого линкора лишь из двух башен «Гангута», Николай Оттович постарался сосредоточить основную огневую мощь своей невеликой эскадры на «Кайзерине» и даже ввел в бой «Россию», что встала замыкающей в русской линии. Потому на протяжении 1 часа и 12 минут по данному немецкому кораблю стреляли сперва 15, а под конец боя, всего 6 двенадцатидюймовок, не считая орудий меньшего калибра. Но почти полторы тысячи выпущенных по «Кайзерине» 305-мм снарядов, все же сотворили свое грядное дело. Получив 53 попадания из орудий главного калибра и свыше полутора сотен из всех прочих, та, сперва полностью прекратила ответный огонь из башенных орудий, а после попросту взорвалась.
Скорее всего, один из фугасных снарядов, на которые перешли русские артиллеристы после израсходования всех полубронебойных и бронебойных, смог как-то продраться в носовое торпедное отделение и угодить прямиком в хранящиеся там боеприпасы. Ведущие себя совершенно непредсказуемо даже для самих немцев, торпеды, которые могли, как самостоятельно подорваться даже при должном хранении, так и пережить прямое попадание вражеского снаряда, на сей раз продемонстрировали свой бурный нрав, и в борту принявшего уже свыше трех с половиной тысяч тонн воды линкора образовалась огромная подводная пробоина. В результате сработал эффект домино, когда после опускания корабля в воду еще на полтора метра, десятки надводных пробоин превратились в подводные, и через них началось неконтролируемое затопление все новых и новых отсеков. Впрочем, агония длилась недолго и спустя еще 18 минут избитый до неузнаваемости «Кайзерин», одновременно затапливаемый и горящий, начал медленно заваливаться на правый борт, в конечном итоге перевернувшись вверх дном. Спустя же минуту его попросту разорвало на мелкие куски в результате мощнейшего внутреннего взрыва, ставшего следствием подрыва остававшихся совершенно невредимыми до самого последнего момента котлов.
На этом, собственно, бой мог и завершиться, если бы командир «Кенига Альберта» проявил малодушие. Но капитан цур-зее Карл Торбекке, обладал, как достойным подражания мужеством, так и умением анализировать складывающуюся ситуацию. Потому стоило русским кораблям начать отворот, он отдал приказ на преследование противника. Пусть его линкор уже лишился башни правого борта и получил с десяток солидных пробоин в броневых поясах, при преследовании он подставлял под ответный огонь не пострадавшую сторону, в то время как дредноуты противника выглядели совсем уж побитыми. Недаром ведь незадолго до гибели «Кайзерины» со стороны «Петропавловска» и «Гангута» продолжали вести огонь лишь из трех башен на двоих, что в некотором роде создавало паритет.
В итоге, это едва не привело к гибели вверенного ему корабля вместе со всем экипажем, когда на них налетели полдюжины огромных русских аэропланов, всадивших в борт «Кенига Альберта» аж три торпеды. Но и русские не отделались легким испугом. Ведя огонь из носовой и бортовой башен по «Петропавловску», а обеими кормовыми по «Гангуту», немецкие артиллеристы добились таки своего золотого попадания. Полубронебойный 305-мм снаряд, пробив броню главного пояса и барбета, взорвался точно в подбашенном передаточном помещении второй башни «Петропавловска». Той самой, что была приведена к молчанию самой первой, отчего поступившие в пораженный отсек пороховые заряды и снаряды так и остались лежать в нем.
На миг всем участникам сражения показалось, что скрывшийся в дыме и огненной вспышке русский линкор переломился надвое, столь сильное впечатление произвели, как мощность взрыва, так и взлетевшая в воздух броневая крыша башни. Но какого же было удивление лицезревших это моряков, когда из расползающегося по воде черно-серого облака вынырнул горящий, парящий и сильно коптящий, но сохранивший целостность корпуса «Петропавловск». Правда, целостность он сохранил весьма относительную, ведь на месте второй башни, носовой боевой рубки и передней трубы находилась заваленная многочисленными перекрученными обломками воронка, уходящая вглубь корабля. Конечно, при таких тяжелейших повреждениях не обошлось без временной потери управления, значительной потери скорости и затоплений, в том числе организованных специально для предотвращения вторичных детонаций, но линкор все таки выжил. Впоследствии он, двигаясь кормой вперед, даже дополз своим ходом до Рижского залива, где и встал на длительный ремонт перед последующим переходом в Кронштадт. И все это произошло благодаря вовремя подоспевшим морским летчикам Балтийского флота, заставивших отступить настырного немца, что все же ушел нагонять свой флагманский корабль. Так закончилась первая, но не последняя встреча новейших линейных кораблей в водах Балтики.