Игорь поначалу — из-за всё ещё недостаточного знания местной жизни? — принял их за тех самых егерей, что учинили расправу над дезертирами, однако, отсутствие у вояк лошадей и потрёпанный, крайне неаккуратный вид, ставший заметным при приближении к ним, наоборот, указывали на то, что наёмники являются недоповешенными товарищами болтавшихся на суку бедолаг.
Игорь натянул поводья.
— Назад, — негромко скомандовал он подругам, — Таня, ты глухая, что ли?
Чтобы оставить женщин за спиной, он вновь подал своего коня на корпус вперёд.
— Не спешите, господа, — пожилой вояка, стоявший в центре выставившей вперёд короткие копья шеренги, ощерил в улыбке рот, в котором отсутствовала почти половина зубов, — Дальше вы пойдёте пешком, — он смешно шепелявил, но на юморную ситуация нисколько не походила, — Если найдёте ещё одну лошадь для нас, то пришлёте сюда. Спрыгивайте!
— А ну, пошли вон отсюда, быдло! — позабывшая, кто здесь командир, слуга царю и отец солдатам, Латана выехала вперёд, встав вровень с Егоровым, — Я герцогиня Пелонская. Быстро ушли с дороги!
В голосе аристократки было больше презрения, чем ярости или злости. И совсем не было страха.
— Ага, — засмеялся шепелявый дезертир, — А я Тулвий Третий, император Гира-Туана. Только, как и ты, свой эскорт гвардейцев распустил. Зачем кормить дармоедов? Да? Слезай с коня, госпожа, и не дури. Парень, скажи своим подругам. Сам тоже спрыгивай. Дальше пойдёте пешком, но останетесь жи… выми.
Последние два слога вояка произнёс уже чуть слышно, уставившись на Танию, которая не пожелала уступать ни в чём аристократке и тоже нарушила приказ командира, выехав из-за его спины.
У Игоря мгновенно пронеслись в голове мысли, насчёт скорейшего, в ближайшее же время, прививания понятий о воинской дисциплине своим подчинённым иск-магиням. Совсем девочки берега потеряли.
В отличие от Латаны, магические рисунки на теле которой скрывались под одеждой, Тания имела ярко выраженные признаки, демаскирующие её способности. Если знак заклинания на левой руке дезертиры могли и не видеть, то вот рисунок заклинания Молния, заметно выступавший на шее, они разглядели.
— Ты хорошо подумал, наёмник? — усмехнулась Тания, заметив реакцию шепелявого.
Сам этот старший дезертиров имел на себе слабый амулет магической защиты, наверняка, на основе кварца или вообще слюды — изготавливались и такие, для унтер-офицерского состава на время боевых действий, от пяти, максимум, шести заклинаний первого круга могли спасти. Зато остальные его товарищи даже слабой защиты не имели.
— Подумал, госпожа, — ответил наёмник иск-магине, — Пожалуй, вы правы. Обойдёмся мы без ваших коней. Проезжайте.
Миролюбивые слова у него не сочетались с выражением глаз и с тем знаком рукой, который он послал стоявшему рядом товарищу. По идее, сигнал должен был быть для будущих жертв гоп-стопа не заметным, вот только, бывший спецназовец примечал и читал условные знаки как раскрытую книгу.
Не успел получивший сигнал наёмник сдёрнуть с плеча заряженный самострел, чтобы внезапно, пока иск-магиня ещё не успела сплести боевое заклинание, поразить её болтом, как брошенный Игорем метательный нож вонзился арбалетчику между кадыком и воротом одоспешенной куртки по самую рукоятку.
Именно таких результатов метания Егоров добивался от Кольта и Тании, а, пока у них получалось не очень хорошо, эффективно использовал этот способ убийства сам.
Когда захрипевший незадачливый стрелок содрогаясь в конвульсиях начал заваливаться на землю, подруги попаданца быстро сплели боевые заклинания — Тания Молнию, а Латана Огнешар — и ударили одновременно по двум не имевших амулеты дезертирам. Умницы не сговариваясь догадались распределить между собой цели — каждая уничтожила того, кто стоял напротив.
От Молнии уклониться было невозможно. А вот дезертир, в которого полетел Огнешар, попытался это сделать, и получилось для него только хуже. Вместо груди, куда направила удар герцогиня, Огнешар поразил плечо, и теперь вояка возился и ползал в дорожной грязи с утробным жутким воем. Он уже был не жилец — Игорь это ясно видел — но перед смертью хлебнёт мук сполна.
— Зря ты проезжающих решил тормозить, — сказал Егоров единственному оставшемуся противнику, — В гаишники себя самовольно записал.
Очень быстро лишившийся своих товарищей наёмник заметно побледнел.
— Благородный ублюдок, — зарычал он, его шепелявость куда-то вдруг пропала, — Я выпущу тебе кишки.
Дезертир поднял щит выше и принялся пятиться спиной назад.
— Чтобы это сделать, не надо раком отползать в лес, — Игорь спрыгнул на землю и, не став брать висевший притороченным к седлу небольшой круглый кавалерийский щит, не спеша двинулся к врагу, — Там меня нет. Я весь здесь, перед тобой… Не вздумай! — крикнул он, заметив, как Тания решила зайти на оставшегося противника сбоку, — Без тебя разберусь.
— Сдохни, тварь! — дезертир неожиданно сделал резкий рывок к Игорю и длинным выпадом выбросил копьё вперёд, целясь ему в живот.
— Размечтался.
Егоров легко ушёл вправо, схватив древко левой рукой. Отбросил меч на землю — попаданцу он в бою по прежнему чаще мешал, чем помогал — и, вцепившись в копьё уже обоими руками, притянул шепелявого на себя и точно пробил ногой в печень.
Считается, что человека можно отправить в нокаут только ударом в голову. На самом же деле, это совсем не так — человек теряет сознание и от попадания в туловище. Главное, нападающий должен не только иметь достаточно сил, но и знать, в какое место тела бить. Бывший спецназовец знал.
Когда последний из компании дезертиров рухнул в грязь, Игорь извлёк из ножен кинжал и присел на корточки рядом с его телом.
— Не убивай! — командным голосом крикнула Латана, — Стой! Я хочу, чтобы его распяли. Свяжи, и пусть пробежится за нами до каравана. Там я договорюсь.
Не оборачиваясь на крик, Егоров разрезал на бесчувственном наёмнике завязки набитой металлическими ромбами куртки, откинул левую её половину и воткнул лезвие глубоко в сердце. Шепелявый, несостоявшийся конекрад, а вполне возможно, и убийца трёх невинных господских душ, дёрнулся, с шумом втянув воздух и затих.
— Не получится, Лана, он уже мёртв, — попаданец вытер кинжал о куртку убитого и встал.
— Ты разве не слышал, что я сказала?! — в голосе принцессы чуть звякнуло металлом, — Я велела оставить его в живых для казни!
Егоров повернулся и стал очень внимательно разглядывать принцессу Ливорскую. Ноздри носика Латаны раздувались недолго, и губы её зло поджимались и кривились совсем короткое время. Пара-тройка секунд — и аристократка словно сдулась.
— Прости, Игорь… я…
— Да ничего, моя госпожа, — Игорь подошёл к своей лошади и ловко вскочил в седло, — Это ты меня прости, герцогиня. В следующий раз я буду внимательней. Только и ты учти, пожалуйста…, он подобрал поводья, — если ты ещё когда-нибудь позволишь себе говорить со мной таким тоном, я с тобой расстанусь сразу же и насовсем. Запомнила?
Только когда Егоров уже произнёс эти слова, до него дошло, что он близко к тексту почти повторил фразу Гоши из кинофильма "Москва слезам не верит". Не специально. Так получилось.
От смешка попаданец сдержался — чтобы Латана не восприняла сказанное как шутку, и потому что Игорь был сейчас совершенно искренен.
— Этого больше не повторится, — принцесса — на памяти землянина впервые — покраснела и приблизилась к своему командиру и вассалу, — Обещаю.
Тания, чтобы сгладить возникшую неловкость, умудрилась вклинить своего коня в очень небольшое пространство между соратниками.
— Поторопилась ты, Лана, с обещаниями, — иск-магиня взялась рукой за державшую поводья ладонь принцессы, — Сейчас доедем до людей, и как ты станешь при них говорить со своим лэном и советником? "Командир, можно я в кустики сбегаю?", "Игорь, пожалуйста, не сочтёшь ли возможным оставить меня наедине с королём?"…
— Ты-то чего развыступалась? — Егоров вспомнил о поведении своих подруг в бою, — Тебе кто давал команду вылезать впереди меня и вступать в бой? Совсем обе страх потеряли?!
Победителей не судят. И поэтому, всерьёз ругать иск-магинь — аристократку и простолюдинку — особого запала у попаданца не было. Однако, и делать вид, будто бы всё прошло нормально, Егоров не собирался. Так что, первые полчаса их движения от места схватки молодым женщинам пришлось иметь дело с не самой приятной стороной его характера. Нет, Игорь занудой не был, но, при необходимости, умел таковым казаться.
В конце устроенной подругам выволочки Игорь всё же признал и правоту слов, сказанных Танией вроде бы в шутку, но действительно поднявших важный вопрос об отношениях между принцессой Ливорской и её вассалом лэном Каросом, точнее, их публичной, внешней стороны.
Неразрешимой проблемой этот вопрос конечно же не являлся. Игорь, при желании, умел лицемерить, называя это вынужденными военными хитростью и смекалкой — в чужом для себя мире попаданец вправе был считать себя постоянно на войне, а уж принцесса в искусстве лицедейства реально была профессионалкой наивысшего уровня. Если бы не просыпавшиеся иногда в ней вспыльчивость и жестокость, которые уничтожали плоды её ханжества, на троне Ливора уже давно бы восседала королева Латана. После близкого знакомства с ней, Егоров в этом не сомневался.
Для человека из двадцать первого века Земли, века огромных потоков информации, раскусить средневековые хитрости труда не составляло. Так же, как Егоров был уверен, что Лане он нравится, и принцесса не только рассчитывает на его помощь, поддержку и советы, но и искренне готова выполнить все свои обещания насчёт молочных рек с кисельными берегами, так попаданец нисколько не сомневался — тут Тания была абсолютно права — что если герцогине Гирфельской ради интересов своего государства потребуется отправить Игоря на плаху, она это сделает.
Да, скорее всего, Латана, отправляя друга на казнь, станет очень об этом жалеть, может быть даже всплакнёт тайком, но решения не отменит. И, вполне возможно, на казнь посмотрит с удовольствием. Такая вот аристократическая подруга попаданца вся противоречивая. Кстати говоря, ни она одна. Приходилось уже Егорову испытывать некоторый шок при виде того, как реагировали на казнь людей их родные и близкие.