Между тем, несмотря на то что потери германских войск и их союзников нарастали (только с 25 по 29 января войска Воронежского фронта взяли в плен 22 тыс. человек), борьба затягивалась. Связано это было с тем, что для полного уничтожения окруженной группировки привлекались только соединения 38-й армии, а этого оказалось явно недостаточно. В то время как у окруженных войск имелось до 35 тыс., в 38-й армии насчитывалось 27,5 тыс. человек.
Германское командование стремилось вывести свои окруженные войска на запад. После неудачных попыток прорваться за реку Тим противник изменил направление удара на Мантурово, что позволило шести пехотным дивизиям 2-й немецкой армии прорваться в районе населенного пункта Обоянь и соединиться там с главными силами. Помешать этому было трудно: штаб 38-й армии находился на большом удалении от передовых частей, проводной связи с ними не имел, а радиосвязь работала с перебоями. Поэтому каждому соединению приходилось действовать самостоятельно. Пехота нередко оказывалась без поддержки артиллерии и танков. Пути снабжения часто нарушал отходивший противник, а это, в свою очередь, вызывало перебои в доставке боеприпасов и горюче-смазочных материалов. Но в конце концов образовавшийся юго-восточнее Касторного котел к началу февраля был ликвидирован.
В итоге Воронежско-Касторненской операции советские войска продвинулись до 240 км. Они освободили большую часть Воронежской и Курской областей, в том числе города Воронеж, Касторное, Старый Оскол, Тим, Обоянь и много других крупных населенных пунктов.
Немецкое командование окончательно лишилось реки Дон как рубежа, который Гитлер требовал удерживать любой ценой. В то же время для советских войск были созданы благоприятные условия для развития наступления на Курск, Харьков и обхода Донбасса с севера. В ходе операции были разгромлены 2-я немецкая и 2-я венгерская армии — всего более 11 дивизий. Противник потерял более 83 тыс. солдат и офицеров. Признавая этот печальный итог, бывший генерал вермахта фон Бутлар отмечал: «2-я армия оказалась сильно потрепанной. К тому же она потеряла во время прорыва основную массу своей техники».
Особенно большие потери понесли венгерские войска. В журнале военных действий Верховного главнокомандования вермахта отмечалось, что «ход событий в полосе 2-й венгерской армии за несколько дней привел к полнейшему ее развалу». Личный состав армии был полностью деморализован. Те венгерские соединения и части, которым посчастливилось вырваться из окружения, вынуждены были отходить с Дона в район Гомеля в пешем порядке, так как железнодорожные эшелоны немцы им не выделяли. Когда командование венгерской армии попросило генеральный штаб сухопутных войск вооружить прибывшие в Конотоп части, оно получило сообщение, что фюрер принял решение не поставлять Венгрии ни оружия, ни снаряжения, а использовать венгров на Восточном фронте для несения охранной и строительной служб.
Необходимо отметить, что советским войскам победа досталась немалой ценой. С 24 января по 1 февраля 1943 года только войска Воронежского фронта потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести свыше 33 тыс. человек. Наибольшие потери понесла 40-я армия — свыше 11,5 тыс. человек.
Боевые действия на Верхнем Дону (13 января — 2 февраля 1943 года).
Харьковская наступательная операция(2 февраля — 3 марта 1943 года)
Планы сторон. Усиление германской группировки. Обстановка на курском и харьковском направлениях после мощных ударов советских войск, нанесенных в январе 1943 года на острогожском и касторненском направлениях, в целом благоприятствовала дальнейшему наступлению Красной армии. Всего в полосе от Никольского до Купянска только в первом эшелоне действовало свыше 5 советских дивизий. Еще 3 находились в оперативной глубине и восстанавливали боеспособность. В таких условиях советскому командованию предоставлялась реальная возможность без паузы, не ожидая полного завершения Воронежско-Касторненской операции, развивать наступление на Курск и Харьков. Это нужно было сделать, прежде чем германское командование успеет сосредоточить здесь достаточное количество войск для усиления своей обороны.
План Харьковской наступательной операции, получивший условное наименование «Звезда», разрабатывался в непростой обстановке. Еще 21 января, в разгар боев под Касторным и Воронежем, представитель Ставки ВГК генерал армии А. М. Василевский и командующий войсками Воронежского фронта генерал-полковник Ф. И. Голиков представили Верховному главнокомандующему соображения о дальнейшем наступлении с задачей окончательного разгрома группы армий «Б» и освобождения Харьковского промышленного района.
После внесения в представленный план необходимых дополнений и изменений Ставка 26 января отдала приказ о наступлении. Главный удар должен был наносить Воронежский фронт с задачей разгромить противника в Харьковском промышленном районе и на 15–20-й день операции выйти на рубеж Медвенское, Богодухов, Валки. Войскам Брянского фронта было приказано левым крылом наступать из района Ливны на Курск, а соединениям Юго-Западного фронта — с юга на Красноград, обеспечивая наступление на курском и харьковском направлениях.
Согласно плану операции, Харьков намечалось охватить с нескольких направлений. 69-й армии, сформированной на базе 18-го отдельного стрелкового корпуса, предстояло наступать на Харьков с северо-востока, 40-й — с северо-запада и запада, 3-й танковой армии — с востока. Причем фронт их наступления, вначале весьма широкий, охватывавший обширную территорию, изрезанную глубокими оврагами и руслами рек, должен был сужаться по мере приближения к городу.
В 3-й танковой армии на 29 января 1943 года имелось 57 577 человек (из них 42 280 числилось в активных штыках), 1811 орудий и минометов и 165 танков. Остальные танки стояли в пути из-за отсутствия горючего и технических неисправностей. На больничных койках находилось 3954 человека больных и раненых[8].
Структурно к началу операции «Звезда» 3-я танковая армия состояла из 12-го и 15-го танковых корпусов, 179-й танковой бригады, 48-й и 62-й гвардейских стрелковых дивизий, 160, 184-й и 111-й стрелковых дивизий. Самая сильная составляющая танковой армии советского образца — многочисленные танковые соединения — была существенно ослаблена после многодневных непрерывных боев. Бригады танковых корпусов по существу превратились в мотопехоту, поддержанную незначительным количеством танков. Так, в 30-й танковой бригаде 12-го танкового корпуса за день до начала операции насчитывалось 3 Т-34, 1 Т-70 и 4 Т-60. В 97-й танковой бригаде того же корпуса — 4 КВ, 3 Т-70, 41 автомашина, а в 106-й танковой бригаде — 4 Т-34 (из них один на ходу), 4 Т-70 и 38 автомашин. Артиллерия армии в сравнении с аналогичными германскими соединениями также была немногочисленна: 189 противотанковых артсистем, 256 76-мм и 17 152-мм орудий, 116 гаубиц калибра 122 мм. Таким образом, несмотря на название «танковая», основным действующим лицом предполагаемого наступления армии должны были стать пехота и приданная кавалерия из 7-го (с 19 января — 6-го гвардейского) кавкорпуса. Но, как бы то ни было, главный удар планировалось нанести 12-м танковым и 6-м гвардейским кавалерийским корпусами, 62-й гвардейской, 111-й и 160-й стрелковыми дивизиями и 37-й стрелковой бригадой, а вспомогательный — 15-м танковым корпусом и 48-й гвардейской стрелковой дивизией[9].
Следует отметить, что по решению командующего войсками фронта и командующих армиями оперативное построение войск создавалось в один эшелон, без выделения сильных резервов. С одной стороны, большее количество сил и средств в составе первого эшелона позволяло нанести по врагу сильный первый удар, но с другой — лишало командующих возможности наращивать усилия в ходе операции и как-то реагировать на резкие изменения обстановки. Но главное даже не в этом: командующий войсками Воронежского фронта генерал Ф. И. Голиков по своей относительной неопытности недооценил силу и возможности окруженной в районе Горшечное группировки противника. Поэтому поставленная 38-й и 40-й армиям задача — завершить разгром этой группировки в течение двух-трех суток и к 1 февраля выйти в назначенные полосы наступления — была заранее нереальной. В решении Ф. И. Голикова не предусматривалась также возможность прорыва противника из окружения и, как следствие, не были определены меры по его предотвращению.
Генерал-полковник Ф. И. Голиков очень спешил. Его фронт по размаху операций и потенциальным возможностям по разгрому отступающих немецких группировок соревновался с соседом — Юго-Западным фронтом. Командующий этим объединением генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин разработал масштабную и амбициозную операцию по разгрому и окружению немецких войск, получившую кодовое наименование «Скачок». Основной идеей «Скачка» был глубокий охват донбасской группировки противника и выход к Азовскому морю: «Армии Юго-Западного фронта, нанося главный удар с фронта Покровское, Старобельск на фронт Краматорская, Артемовск и далее в направлении Сталино (Донецк), Волноваха, Мариуполь, а также нанося мощный удар из района юго-западнее Каменск в направлении Сталино, отрезают всю группировку противника, находящегося на территории Донбасса и в районе Ростова, окружают ее и уничтожают, не допуская выхода ее на запад и вывоза какого бы то ни было имущества». Это были только задачи первого эшелона операции. Прорабатывая «Скачок», Н. Ф. Ватутин нацеливался еще дальше: «Таким образом, операция должна быть закончена к 5 февраля 1943 года. Это даст возможность до конца зимнего периода провести еще одну операцию и выйти на более выгодный рубеж, а именно: Ахтырка, Полтава, Переволочна, Днепропетровск, Запорожье, Мелитополь, а при благоприятных условиях захватить также район Каховка, Херсон, Перекоп, Геническ и отрезать Крым». Такие далеко идущие планы резко диссонировали с реальным состоянием войск Юго-Западного фронта и все ухудшавшимся по мере отдаления от баз снабжением. Разрыв между войсками и станциями снабжения в некоторых случаях превышал 300 километров. Основным средством подвоза становился весьма малочисленный автотранспорт фронта. В наличии имелось только 1300 бортовых машин и 380 автоцистерн, которые могли поднять только 900 тонн горючего вместо 2000 тонн, необходимых войскам. То есть даже использование всего автотранспорта фронта для подвоза горючего не обеспечивало потребностей войск, а ведь помимо топлива требовались боеприпасы и продовольствие. Состояние танковых соединений также было не блестящим. Командующий танковыми войсками Красной армии и Военный совет Юго-Западного фронта описывали их состояние на 4 февраля 1943