– Этого от тебя не требуется. – Павел рассказал, как они наказали мужика, который изнасиловал женщину Диксона, и Алексей с Маратом получили за это по восемь лет лишения свободы.
– Я этого недоноска к праотцам отправлю, – взбеленился Виктор на мужика, из-за которого его друг угодил в колонию.
– Ты и раньше особым умом не отличался. Если бы не Атаман, так бы и сидел на малолетке в тени, – сказал Павел, но Виктор не обиделся. Он знал свой недостаток. Ему был необходим лидер, за которым можно следовать, не задумываясь, тогда и его дела придут в норму и обретут порядок. Казаков доказал это на практике, за что Тюлень его очень ценил и уважал, считал себя перед ним в долгу. Теперь, как понял Виктор, подвернулась возможность помочь Алексею и ради него он готов был на все.
– На счет моего ума ты прав, – беззлобно согласился Гущин с Сутуловым. – Говори, что от меня требуется?
– Ну полным дубом тебя не назовешь, хотя бы потому, что сам признаешь свои недостатки, – как бы оправдываясь, произнес хозяин. – Скажем так: просто медленно думаешь. А требуется от тебя для начала бросить пить.
– Договорились, – сказал твердо Тюлень.
– Ну что ж! – сказал Сутулый и посвятил собеседника в суть предстоящей операции.
– Так, значит, у них начальник колонии наш бывший отрядный? – удивился Виктор. – Что ж, я не прочь облегчить капитал толстобрюхому. Наверно, совсем зажрался хряк, пора преподнести ему урок.
– Ну вот мы и пришли к общему знаменателю, – сказал Павел, потирая руки. – Жить с того момента останешься у меня, – он бросил взгляд на Тюленя и добавил: – Если конечно не против.
– Я не возражаю, лишь бы тебя не стеснять.
– Посмотри на него – сама скромность, – улыбнулся Сутулый. – Я тебя не на постоянное место жительства приглашаю. Провернем дельце, опять разбогатеешь, можешь отчаливать к своим дружкам.
– Нет уж, если подфартит, мне с ними не по пути. Наливай. Скрепим союз.
Герасимов с сомнением посмотрел на Тюленя, но тот его успокоил:
– Клянусь! Последний раз и больше в рот не возьму.
– Тогда вперед! – Сутулый поставил на стол еще один фужер и разлил всю водку, оставшуюся в бутылке, поровну.
– За успех нашего безнадежного предприятия, – провозгласил он шуточный тост.
Тюлень сдержал свое слово и к водке больше не прикасался. Через неделю лицо его заметно посвежело, спала отечность и исчезли круги под глазами, глаза засверкали здоровым блеском.
– Совсем другой человек, – заметил перемены в облике подельника Павел.
А еще через несколько дней их навестил Жданов Вадим Борисович. Он сообщил им о дате намеченной операции, дал номер домашнего телефона Мирошниченко и договорился о встрече после дела.
Задерживаться, как обычно, Вадим Борисович не стал II, сославшись на занятость, покинул квартиру.
Ранним утром воскресного дня, на «жигуленке» Диксона Сутулый, у которого была доверенность на вождение, оформленная в свое время Маратом на него, от лица матери, вместе с Тюленем выезжал на загородное шоссе…
Они прибыли на место заблаговременно и, остановившись в трех километрах от зоны, взобрались на холм и принялись наблюдать за колонией. Мимо проезжали редкие машины. Их водители не обращали внимания на запорошенный снегом легковой автомобиль. «Жигуленок» мог сломаться, а хозяин отправиться в село за помощью. Никому и в голову не могло придти, что кто-то ведет наблюдение за зоной сквозь приспущенные, заиндевелые стекла.
А Сутулый умышленно не прогревал двигатель, несмотря на сильный ветер, который, казалось, проникал внутрь отовсюду. Номер машины нельзя было различить: он был расчетливо забрызган грязью вперемешку со снегом.
Они видели, как прибыл на работу начальник колонии. Его огромную фигуру невозможно было не узнать. Дальнейшие сорок минут наблюдения результатов не принесли. Но вот подельники заметили, как раскрылись главные ворота зоны, выпустив «уазик».
– Кажется, они, – сказал Сутулый, рассматривая в бинокль водителя «уазика».
– Наконец-то, – откликнулся Тюлень. – А то уже зуб на зуб не попадает.
После того, как Мирошниченко проскочил мимо наблюдателей, не обратив внимания на стоящую у дороги машину, Сутулый завел двигатель и, прогрев его, тронул машину с места.
Они не поехали в село, а, развернувшись, направились в сторону районного центра, который находился в восьми километрах. Отстав от вездехода на несколько сот метров, они зависли у него на хвосте. «Уазик» не стал въезжать в городок, а свернул на развилке направо. «Жигуленок» же проехал прямо и остановился у ближайшего телефона-автомата. Павел набрал номер домашнего телефона Мирошниченко.
– Алло, – почти сразу отозвался женский голос на другом конце провода.
– Валентина Михайловна? – спросил Герасимов.
– Да, в чем дело?
– Ваш муж попал в аварию, – сочувственно произнес Сутулый.
Голос на проводе дрогнул:
– Что с ним?
– Мужайтесь! Состояние очень тяжелое, если не критическое. В его «уазик» врезался ЗИЛ-130, прямо в лоб. Водитель грузовика оказался пьяным и уже задержан, но а Тараса Поликарповича отправили в больницу.
– Где это произошло? – недоверчиво поинтересовалась Валентина Михайловна, которая видела мужа чуть более часа назад.
– На объездной дороге райцентра, двадцать минут назад, – словно доклад, отчеканил Герасимов. – Только подполковника отправили в реанимацию областной больницы. Сами понимаете, случай тяжелый, он в бессознательном состоянии.
– А вы кто?
– Старший инспектор дорожно-постовой службы. Меня капитан просил сообщить вам о трагедии. – Сутулый умышленно не называл фамилий.
– Вы уж извините, но мне пора. Служба, – и он торопливо повесил трубку.
Валентина Михайловна вспомнила, что муж собирался по служебным делам к полковнику Сазонову. Она позвонила мужу на работу и узнала, что Мирошниченко сорок минут назад выехал с территории на служебном «уазике». Водителя он отпустил и сам сел за руль.
Начальник районного отделения ГАИ действительно был в звании капитана, поэтому взбудораженная женщина не обратила внимания на то, что инспектор не назвал фамилий. Совпадение по времени окончательно убедило ее в том, что случилось страшное. Если бы Валентина Михайловна успокоилась и подумала, то она непременно позвонила бы в ГАИ и узнала все подробнее. Но успокоиться, конечно, она не могла.
Сутулый и Тюлень вернулись в село и остановились в проулке, метров за сто от дома Мирошниченко. Не успел Павел заглушить двигатель, как из ворот интересующего их жилища, вылетела «Волга» и, быстро набирая скорость, промчалась мимо них. Подельники улыбнулись, заметив за рулем женщину без головного убора, со взъерошенными волосами.
– Совсем очумела баба, – бросил Тюлень ей вдогонку. Они спокойно въехали в распахнутые ворота, которые хозяйка забыла закрыть и вылезли из машины. Закрыв створки ворот, они оказались скрытыми от любопытных глаз высоким забором. Павел открыл багажник и, вытащив оттуда монтировку, передал ее Виктору, который быстро сорвал навесной замок на входной двери.
Через веранду преступники проникли внутрь дома, остальные двери хозяйка не заперла, видно, слишком торопилась застать мужа живым в больнице. Подельники вошли и замерли, услышав за спиной недоброе рычание. Сутулый медленно повернул голову и увидел в дверном проеме огромную сторожевую собаку, оскал которой заставил сердце учащенно забиться.
– Не двигайся! – предостерег он напарника. – По-моему, капитально влипли.
Тюлень, держа монтировку, окинул комнату изучающим взглядом и заметил лежащую на диване небольшую плюшевую подушку.
– Стой спокойно, – шепнул он Павлу. – Я сейчас с ней разберусь.
Виктор быстро шагнул вперед, схватил подушку свободной рукой и, молниеносно развернувшись, выставил подушку перед собой. Он успел вовремя, острые клыки прокусили ее насквозь. Собака завертела головой из стороны в сторону, вырывая у Гущина временную защиту. Спрессованная вата, вместе с собачьей слюной, разлетались клочками по полу комнаты, а рычание разъяренного зверя было ужасным.
Но вот Тюлень изловчился и ударил собаку монтировкой по темени, разжав пальцы левой руки и выпуская подушку. Он ударил с такой силой, что послышался треск раздробленного черепа. Собака повалилась на бок, поджав лапы и жалобно заскулила, через несколько секунд по ее телу пробежала дрожь и она навсегда затихла.
– Ну ты даешь! – прервал затянувшуюся паузу Сутулый. – Ловко расправился с ней. Я бы ни за что не смог.
– Если честно, я порядком струхнул, – отозвался Тюлень, – думал, живьем сожрет!
– Ладно, некогда лясы точить, – первым вернулся к действительности Павел. – Делаем то, зачем пришли.
Они тщательно обыскали все комнаты. Золотые изделия и драгоценности не прятались хозяевами в этом доме и оказались легкой добычей преступников, а вот наличных денег им легко отыскать не удалось.
Три с половиной тысячи рублей – это все, что они нашли.
– Я в его кабинете видел сейф. Наверняка, там ментяра и хранит свой капитал, – предположил Сутулый.
– Только вряд ли мы сможем его открыть, – с тревогой отозвался Виктор, проследовав за другом в кабинет хозяина дома. Герасимов ничего не ответил, а молча принялся выдвигать ящики письменного стола, вытряхивая их содержимое на пол.
– Хоп! – воскликнул он наконец, поднимая с пола увесистую пачку ключей. Третий по счету ключ подошел и долгожданный щелчок замка несказанно обрадовал подельников. Но в сейфе они ничего, кроме документов, не обнаружили, правда, в нем было еще одно отделение, которое оказалось тоже запертым, и ни один ключ из связки к замку не подошел.
– Я нутром чую, что там все его сбережения, только ключ от этого отделения отрядный наверное всегда носит с собой, – высказался Сутулый.
– Что ты предлагаешь? – Тюлень посмотрел на напарника, надеясь на его сообразительность.
– Возьмем сейф с собой. Он в притирку, но должен войти в багажник, – прикинул Павел на глаз его размеры.