Джо АберкромбиПрежде, чем их повесят
Четырём читателям — вы знаете, кто вы
Карта Земного круга
Часть I
Мы должны прощать наших врагов,
но не прежде, чем их повесят[1]
Генрих Гейне
Великий уравнитель
Проклятый туман. Лезет в глаза, так что видно не больше чем на несколько шагов вперёд. Лезет в уши, так что ничего не слышно, а если и слышно, то непонятно, откуда идёт звук. Забивает нос, так что не чуешь ничего, кроме сырости и влаги. Чёртов туман. Для разведчика это проклятие.
Несколько дней назад они перешли Белую реку, покинули Север и вошли в Инглию, и теперь Ищейка всё время нервничал. Вести разведку на незнакомой земле, во время войны, которая на самом деле их не касалась. Все парни нервничали. Кроме Тридуба никто не бывал за пределами Севера. Может, ещё кроме Молчуна. Тот не рассказывал, где бывал.
Они прошли мимо нескольких сожжённых ферм, мимо деревни, которую покинули люди. Здания Союза, большие и прямоугольные. Видели следы лошадей и людей. Много следов, но никогда самих людей. Впрочем, Ищейка знал, что Бетод неподалёку — его армия разбредалась по стране, чтобы жечь города, красть еду, убивать людей. Вредят, как только могут. У Бетода разведчики повсюду. Если он поймает Ищейку или кого-то из парней, они вернутся в грязь, и не быстро. Кровавый крест, головы на пиках, и всё такое, тут уж как пить дать.
Если их поймает Союз, они тоже помрут, скорее всего. В конце концов, это война, а народ на войне не сильно разбирается. Вряд ли Ищейке стоило ожидать, что южане станут тратить время и выяснять, дружественный это северянин, или враждебный. Да уж, жизнь полна опасностей. Этого хватало, чтобы все занервничали, а сам он и в лучшие времена был из нервных.
Так что нетрудно понять, отчего туман был ему как соль на рану, так сказать.
От всех этих ползаний во мраке ему захотелось пить, так что он пробрался через грязный кустарник, туда, где слышал журчание реки. Встал на колени на берегу реки. Кругом сплошной ил, гнилые палые листья, но Ищейка считал, что от ила разницы никакой не будет — он и так уже испачкался настолько, насколько вообще возможно. Зачерпнул руками воды и выпил. Из-за деревьев дул ветерок, который то развеивал туман, то снова приносил. И тогда Ищейка его увидел.
Он лежал на животе, ноги в реке, туловище на берегу. Они некоторое время смотрели друг на друга, оба потрясённые и ошарашенные. Из его спины торчала длинная палка. Сломанное копьё. Только тогда Ищейка понял, что это труп.
Он выплюнул воду и отполз, тщательно осматривая всё вокруг, чтобы никто не подкрался и не воткнул ему клинок в спину. Труп принадлежал человеку примерно двух дюжин лет от роду. Светлые волосы, бурая кровь на серых губах. Насквозь промокшая подбитая куртка, какую носят под кольчугой. Значит, боец. Может, солдат, который отстал от своих и получил копьё в спину. Уж точно из Союза, но теперь, мёртвый, он не казался Ищейке таким уж необычным. Любой труп выглядит очень похоже на другие.
— Великий Уравнитель, — прошептал Ищейка сам себе, раз уж он был в задумчивом настроении. Так её называют горцы. Смерть, да. Уравнивает все различия. Названные и ничтожества, южане и северяне. В конце Великий Уравнитель хватает всех, и к каждому человеку относится одинаково.
Похоже, этот был мёртв не больше пары дней. Значит, кто бы его ни убил, он всё ещё мог быть неподалёку, и от этого Ищейка разволновался. Теперь туман казался полным звуков. Может, это сотня карлов сидит незаметно в засаде. Может, просто речка плещет по берегам. Труп остался в реке, а Ищейка крадучись убрался в лес, перебегая от одного выступавшего из серой мглы дерева к другому.
И чуть не споткнулся о следующего покойника, который лежал на спине, раскинув руки, наполовину скрытый под листьями. Ищейка прошёл мимо другого, который стоял на коленях с парой стрел в боку: лицо в грязи, задница кверху. В смерти нет никакого достоинства, вот уж точно. Ищейка заспешил — ему хотелось побыстрее вернуться к остальным, рассказать, что видел. Хотелось поскорее убраться от трупов.
Конечно, трупов он повидал немало, более чем достаточно, но ему всегда рядом с ними было не по себе. Легко превратить человека в мертвеца. Ищейка и сам знал тысячу способов. Но как только дело сделано, пути назад уже нет. В одну минуту он человек, полный надежд, мыслей и мечтаний. Человек, у которого есть друзья, семья и родина. А в следующую — он уже грязь. От этого Ищейка стал вспоминать все стычки, все битвы и сражения, в которых участвовал. Думал о том, как ему повезло, что он всё ещё дышит. Тупо повезло. Думал, что везение может и закончиться.
И вот он уже почти бежал. Неосторожно. Ломился сквозь туман, как неопытный мальчишка. Не выжидая, не принюхиваясь, не прислушиваясь. Названному вроде него, разведчику, исходившему весь Север, не стоило так себя вести, но нельзя же быть настороже всё время. Он не заметил, как это случилось.
Что-то сильно ударило его в бок и сбросило в канаву прямо лицом вниз. Он поднялся, но кто-то пинком сбил его наземь. Ищейка боролся, но кем бы ни был этот ублюдок, он оказался ужасно сильным. Ищейка ещё не понял, что происходит, а уже валялся спиной в грязи, и винить тут можно было только себя. Себя, трупы, и туман. Его за шею схватила рука и начала сжимать горло.
— Грргх, — прохрипел он, цепляясь за эту руку и думая, что настал его последний час. Думая, что все его мечты стали грязью. Великий Уравнитель наконец пришёл за ним….
А потом пальцы перестали сжиматься.
— Ищейка? — сказал кто-то ему на ухо, — это ты?
— Гррргх.
Рука отпустила горло, и Ищейка втянул воздух. Почувствовал, что его тащат за куртку.
— Ни хера себе, Ищейка! Я ж чуть не убил тебя! — Он хорошо знал этот голос. Чёрный Доу, падла. Ищейка злился, оттого что его чуть не задушили насмерть, и по-дурацки радовался, что всё ещё был жив. Он слышал, как Доу смеётся над ним. Жёстким смехом, будто ворона каркала. — Ты как?
— Встречали меня и потеплее, — прохрипел Ищейка, всё ещё изо всех сил стараясь вдохнуть.
— Считай себя везунчиком, я мог встретить и похолоднее. Намного холоднее. Я принял тебя за разведчика Бетода. Я-то думал, ты был вон там, в долине.
— Как видишь, — прошептал он, — нет. Где остальные?
— На холме, над ебучим туманом. Осматриваются.
Ищейка кивнул в ту сторону, откуда пришёл.
— Там трупы. Куча трупов.
— Куча, значит? — спросил Доу, словно сомневался, что Ищейка знает, как выглядит куча трупов. — Ха!
— Ага, во всяком случае, немало. Мёртвые солдаты Союза, похоже. Видимо, там был бой.
Чёрный Доу снова рассмеялся.
— Бой? Ты так думаешь? — Ищейка не понял, что он имеет в виду.
— Бля, — сказал он.
Они стояли на холме, все пятеро. Туман развеялся, но Ищейка почти жалел об этом. Теперь он ясно понимал, о чём говорил Доу. Вся долина была завалена мертвецами. Они усеивали высокие склоны, застряли между камнями, валялись в кустах. Они были разбросаны по траве на дне долины, как гвозди, высыпавшиеся из мешка, скрюченные и искорёженные на бурой грязи дороги. Они были свалены в кучи на берегах реки. Руки, ноги, обломки снаряжения торчали над последними остатками тумана. Мертвецы были повсюду. Утыканные стрелами, заколотые мечами, зарубленные топорами. Кричали вороны, перелетая от одной трапезы к другой. Хороший день для ворон. Прошло уже немало времени с тех пор, как Ищейка видел настоящее поле боя, и это принесло неприятные воспоминания. Жутко неприятные.
— Бля, — снова сказал он. Даже не знал, что ещё сказать.
— Наверно, Союз шёл по этой дороге. — Тридуба сурово хмурился. — Наверно, они спешили. Пытались застать Бетода врасплох.
— Похоже, они не очень тщательно вели разведку, — прогремел Тул Дуру. — Похоже, это Бетод застал их врасплох.
— Может, просто был туман, — сказал Ищейка, — как сегодня.
Тридуба пожал плечами.
— Может. Время года подходящее. В любом случае, они были на дороге, в колонне, уставшие после долгого дневного перехода. Бетод напал на них отсюда, и оттуда, с гребня. Сначала стрелы, чтобы сломать строй, потом сверху рванули карлы с оружием наголо, крича во всё горло. Думаю, Союз сломался быстро.
— Очень быстро, — сказал Доу.
— А потом началась резня. Их рассеяли по дороге. Прижали к воде. В общем-то, некуда бежать. Люди пытались стащить доспехи, пытались плыть в доспехах. Сбивались в кучи и лезли друг по другу — и повсюду падали стрелы. Некоторые, может, добрались до деревьев, вон там, но, зная Бетода, у него там в засаде сидело несколько всадников, готовых доесть остатки.
— Бля, — сказал Ищейка, чувствуя тошноту. Он и сам бывал на стороне проигравших, и воспоминания были не из приятных.
— Гладко прошло, без сучка, без задоринки, — сказал Тридуба. — Надо отдать должное этому ублюдку Бетоду. Он своё дело знает, как никто другой.
— Так что, вождь, это конец? — спросил Ищейка. — Бетод уже победил?
Тридуба покачал головой, спокойно и медленно.
— Южан там ещё много. Ужасно много. Большинство из них за морем. Говорят, их там не счесть. Больше, чем деревьев на Севере. Им понадобится время, чтобы сюда добраться, но они придут. Это только начало.
Ищейка осмотрел мокрую долину, и всех сваленных в кучи, распростёртых и скрюченных на земле мертвецов. Теперь они всего лишь пища для ворон.
— Для этих начало так себе.
Доу свернул язык трубочкой и плюнул, так громко, как только мог.
— Согнали и зарезали, как стадо овец! Хочешь умереть так же, Тридуба? А? Хочешь стоять бок о бок с такими? Ёбаный Союз! Они ничего не знают о войне!
Тридуба кивнул.
— Тогда, наверно, придётся их научить.
Перед воротами была сильная давка. Костлявые женщины с голодными взглядами. Оборванные и грязные дети. Старые и юные мужчины горбились под тяжёлыми тюками, цеплялись в свои пожитки. Некоторые вели мулов, или толкали телеги, нагруженные всевозможным бесполезным барахлом. Деревянные стулья, оловянные миски, инструменты для земледелия. У многих не было ничего, кроме страданий. Уж этого добра, решил Ищейка, тут хватит на всех.