Глокта посмотрел на забор и на лагеря за ним, от моря с одной стороны до моря с другой. Они просто играют мускулами, демонстрируют силу? Или они абсолютно серьёзны? Гурки любят хорошее представление, но и против хорошей драки они тоже не возражают — так они и завоевали весь Юг, более или менее. Он опустил подзорную трубу.
— Сколько там гурков, как думаете?
Виссбрук пожал плечами.
— Невозможно сказать. Я бы сказал, по меньшей мере пять тысяч, но за этими холмами может быть намного больше. У нас нет способа узнать.
Пять тысяч. По меньшей мере. Если это представление, то отличное.
— А сколько человек у нас?
Виссбрук помедлил.
— Под моим командованием около шести сотен солдат Союза.
Около шести сотен? Около? Безмозглый тупица! Когда я был солдатом, я знал имя каждого человека своего полка, и кто для какой задачи лучше всего подходит.
— Шесть сотен? И это всё?
— Ещё в городе есть наёмники, но им нельзя доверять, и они часто сами создают проблемы. По моему мнению, они более чем бесполезны.
Я спрашивал количество, а не мнение.
— Сколько наёмников?
— Возможно, тысяча, а может и больше.
— Кто ими командует?
— Какой-то стириец. Он себя называет Коска.
— Никомо Коска? — Витари смотрела с парапета, приподняв рыжую бровь.
— Вы его знаете?
— Можно и так сказать. Я думала, что он сдох, но похоже, справедливости в мире нет.
В этом она права. Глокта повернулся к Виссбруку.
— Этот Коска вам подчиняется?
— Не совсем. Ему платят торговцы пряностями, так что он подчиняется магистру Эйдер. В теории он должен исполнять мои приказы…
— Но исполняет только свои? — По лицу генерала Глокта видел, что прав. Наёмники. Обоюдоострый меч, если меч вообще. Острый, пока платишь и готов мириться с его ненадёжностью. — И людей у Коски вдвое больше, чем у вас. — Судя по всему, по части обороны города я говорю не с тем человеком. Впрочем, есть одно дело, в котором он может меня просветить. — Вы знаете, что случилось с моим предшественником, наставником Давустом?
Генерал Виссбрук раздражённо дёрнулся.
— Понятия не имею. Передвижения этого человека меня не интересовали.
— Хмм, — задумчиво проговорил Глокта, плотнее натягивая шляпу, поскольку на стенах дунул очередной жестокий порыв ветра. — Исчезновение городского наставника Инквизиции? Совсем не заинтересовало?
— Совсем, — отрезал генерал. — Нам редко приходилось поговорить друг с другом. Давуст был известен несносным характером. Насколько мне известно, у Инквизиции свои обязанности, у меня свои. — Какой нервный. Но здесь все такие, с тех пор, как я прибыл в город. Можно даже подумать, что мне здесь не рады.
— У вас свои обязанности, да? — Глокта дошаркал до парапета, поднял трость и ткнул в угол осыпающейся кладки, неподалёку от пятки Витари. Кусок камня отвалился от стены и полетел вниз. Несколько мгновений спустя он услышал, как камень упал в ров далеко внизу. Глокта повернулся к Виссбруку. — Как командующий обороной города, считаете ли вы, что ремонт стен входит в круг ваших обязанностей?
Виссбрук ощетинился.
— Я сделал всё возможное!
Глокта начал загибать пальцы свободной руки.
— Внешние стены осыпаются, и людей на них не хватает. Ров внизу так зарос грязью, что его почти нет. Ворота не меняли уже много лет, и они того и гляди сами по себе развалятся на кусочки. Если гурки атакуют завтра, то мы окажемся в весьма плачевном положении.
— Уверяю вас, ни одно из упущений не сделано по моей вине! От жары, ветра и соли с моря дерево и металл портятся в мгновение ока, да и камень держится не многим лучше! Вы хоть понимаете всю сложность задачи?
Генерал жестом указал на огромный изгиб высоченных внешних стен, идущих дугой до моря с обеих сторон. Даже здесь, на вершине, парапет был достаточно широк, чтобы по нему могла проехать повозка, а у основания стены были намного шире.
— У меня мало искусных каменщиков, и очень мало материала! То, что даёт мне Закрытый Совет, едва хватает, чтобы поддерживать Цитадель! А денег торговцев пряностями едва хватает, чтобы чинить стены Верхнего города…
Болван! Можно подумать, что он вообще не собирается всерьёз защищать город.
— Цитадель нельзя снабжать с моря, если остальную Дагоску захватят гурки, не так ли?
Виссбрук удивлённо моргнул.
— Ну, да, но…
— Стены Верхнего Города могут удержать местных, но они слишком длинные, слишком низкие и слишком тонкие, чтобы слишком долго выдерживать направленную атаку, вы согласны?
— Да, наверное, но…
— Так что любой план, по которому нашей главной линией обороны является Цитадель или Верхний Город, нужен лишь для того, чтобы выиграть время. Время, пока не прибудет помощь. Помощь, которая — с учётом того, что наша армия сейчас в сотне лиг отсюда, в Инглии — может не появиться довольно долго. — Если вообще появится. — Если внешние стены падут, то город обречён. — Глокта постучал тростью по пыльным каменным плитам под ногами. — Здесь мы должны сражаться с гурками, и здесь мы должны удерживать их. Всё остальное бесполезно.
— Бесполезно, — пропела сама себе Витари, перепрыгивая с одной части парапета на другую.
Генерал хмурился.
— Я могу делать лишь то, что приказывает мне лорд-губернатор и его совет. Нижний Город всегда считался незначительным. Я не отвечаю за общую политику…
— Я отвечаю. — Глокта долго посмотрел Виссбруку в глаза. — С этого момента все наши ресурсы будут направлены на восстановление и укрепление внешних стен. Новые парапеты, новые ворота, каждый разбитый камень должен быть заменён. Я хочу, чтобы не было трещины, через которую проползет муравей, не говоря уже о гуркской армии.
— Но кто этим займётся?
— Местные построили эти чёртовы штуки в первый раз, не так ли? Среди них должны быть искусные мастера. Найдите их и наймите. Что касается рва, то он должен быть выкопан ниже уровня моря. Если придут гурки, мы его затопим и превратим город в остров.
— Но это займет месяцы!
— У вас есть две недели. Возможно даже их нет. Заставьте работать всех бездельников. И женщин с детьми тоже, если они могут держать лопату.
Виссбрук хмуро посмотрел на Витари.
— А что насчёт ваших людей из Инквизиции?
— О, они заняты по горло — задают вопросы, пытаясь выяснить, что случилось с вашим прежним наставником. А ещё день и ночь наблюдают за мной, за моими покоями и за воротами Цитадели, чтобы то же самое не случилось и с новым. Жаль будет, если я исчезну прежде, чем оборонные сооружения будут готовы, а, Виссбрук?
— Конечно, наставник, — пробормотал генерал. Но, я бы сказал, без особого энтузиазма.
— Но все остальные должны работать, включая ваших солдат.
— Но вы не можете ожидать, что мои люди…
— Я жду, что каждый выполнит свою задачу. Любой, кому это не нравится, может возвращаться в Адую. Пусть возвращается и объяснит свое нежелание архилектору. — Глокта улыбнулся генералу своей беззубой улыбкой. — Незаменимых здесь нет, генерал, ни одного.
На розовом лице генерала обильно выступили крупные капли пота. Жёсткий воротничок его мундира потемнел от влаги.
— Разумеется, каждый должен выполнить свою задачу! Работы во рву начнутся немедленно! — Он слабо попытался улыбнуться. — Я найду людей, но мне нужны деньги, наставник. Если люди работают, надо им платить, даже туземцам. И нужны материалы, всё привозят по морю…
— Займите столько, сколько вам нужно. Работайте в кредит. Пока обещайте всё, и не давайте ничего. Его преосвященство оплатит. — Надеюсь. — И каждое утро мне нужны отчёты о том, как продвигаются дела.
— Каждое утро, да.
— Вам многое нужно сделать, генерал, приступайте.
Виссбрук помедлил немного, словно не был уверен, салютовать ему или нет. В конце концов он просто развернулся на каблуках и быстро ушёл. Уязвлённая гордость профессионального солдата, которым командует гражданский, или нечто большее? Расстроил ли я его тщательно выстроенные планы? Например, планы продать город гуркам?
Витари спрыгнула с парапета на дорожку.
— Его преосвященство оплатит? Это было бы для вас удачно.
Глокта хмуро смотрел ей в спину, пока она неспешно удалялась, потом хмуро глянул в сторону холмов на материке, а потом на цитадель. Опасности со всех сторон. В ловушке между архилектором и гурками, и никого за компанию, кроме неизвестного предателя. Чудом будет, если протяну хотя бы день.
Неисправимый оптимист назвал бы это место притоном. Но оно вряд ли заслуживает такого названия. Воняющая мочой лачуга с каким-то хламом вместо мебели, в которой всё было покрыто древними пятнами пота и свежими следами чего-то пролитого. Что-то вроде помойной ямы, из которой вычерпали половину помоев. Посетителей было не отличить от персонала: пьяные, грязные туземцы валялись в духоте. Посреди этой картины дебоша развалился Никомо Коска, прославленный солдат удачи, и громко храпел.
Он откинулся на обшарпанном стуле к грязной стене, положив одну ногу в сапоге на стол перед собой. Когда-то это был, наверное, прекрасный щегольский сапог, из чёрной стирийской кожи с золотой шпорой и пряжками. Уже нет. Голенище за долгие годы обвисло и протёрлось до серого цвета. Шпора обломилась почти у каблука, позолота на пряжках облупилась, а железо под ней покрылось крапинками ржавчины. Сквозь дыру в подошве виднелся круг розовой кожи с волдырями.
И вряд ли можно найти сапог, который лучше подходит его владельцу. Длинные усы Коски, которые несомненно должны были быть навощёнными и загнутыми по моде стирийских денди, теперь вяло и безжизненно свисали по бокам его полуоткрытого рта. Шею и подбородок покрывала недельная поросль — нечто среднее между бородой и щетиной. Над воротником виднелась шершавая шелушащаяся сыпь. Засаленные волосы торчали из головы во все стороны, за исключение