Ничто из этого её не привлекало.
Но он стоял слишком близко — не выстрелишь. И разбудит остальных, если она побежит, а у них есть лошади. Драка в любом случае всех разбудит, но если ей удастся быстро и хорошенько ударить, то в суматохе она сможет сбежать. Не идеально, но какой оставался выбор? Она медленно скинула сумку с плеча и опустила её на землю, потом лук и колчан. Положила одну руку на эфес меча, пальцы коснулись рукояти в темноте, и здоровяк сделал то же.
— Ладно, розовый. Давай начнём.
— Может, есть другой способ.
Она наблюдала за ним, подозрительно, готовая к ловушкам.
— Какой?
— Оставайся с нами. Дай пять дней. Если не передумаешь, что ж, я помогу тебе собраться. Можешь мне поверить.
Доверие — это слово для дураков. Люди его используют, когда хотят предать. Если розовый двинется хотя бы на палец, она выхватит меч и снесёт ему голову. Она была наготове.
Но он не двинулся ни вперёд, ни назад. Так и стоял — большой, молчаливый силуэт в темноте. Она нахмурилась, кончики пальцев касались рукояти изогнутого меча.
— С чего мне доверять тебе?
Большой розовый пожал тяжёлыми плечами.
— А почему нет? Там, в городе, я помог тебе, а ты помогла мне. Друг без друга мы оба, возможно, были бы мертвы. — Это была правда, он помог ей. Не настолько, как она помогла ему, но всё же. — Приходит время, когда нужно держаться кого-то, разве нет? Тут всё дело в доверии, и рано или поздно люди просто идут на это, без особых причин.
— Почему?
— А иначе всё заканчивается, как у нас с тобой, а кому такое надо?
— Хм.
— Предлагаю сделку. Ты прикрываешь мне спину, я тебе. — Он медленно ткнул себя в грудь большим пальцем. — Я держусь тебя. — Он указал на неё. — Ты держишься меня. Что скажешь?
Ферро подумала об этом. Бегство давало ей свободу, но кроме того почти ничего. Бегство провело её через годы страданий на самый край пустыни, в окружение врагов. Она сбежала от Юлвея, и едоки чуть её не схватили. И в любом случае, куда ей сейчас бежать? Через море в Канту? Может, розовый здоровяк был прав. Может, пришло время прекратить убегать.
По крайней мере до тех пор, пока она не сможет свалить незаметно.
Она убрала руку от меча, медленно скрестила руки на груди, и он сделал то же. Довольно долго они стояли и смотрели друг на друга в темноте, в тишине.
— Ладно, розовый, — проворчала она. — Буду держаться тебя, как ты и сказал, а там посмотрим. Но, блядь, никаких обещаний, понял?
— Я не просил обещаний. Моя очередь дежурить. Отдохни.
— Мне отдых не нужен, я же говорила.
— Как хочешь, но я сажусь здесь.
— Ладно.
Розовый здоровяк осторожно опустился на землю, и она вслед за ним. Они сели, скрестив ноги, там где стояли, лицом друг к другу, рядом светились угли костра, слегка освещая четверых спящих, половину бугристого лица розового, слегка овевая теплом лицо Ферро.
Они наблюдали друг за другом.
Союзники
Архилектору Сульту
Главе Инквизиции его величества
Ваше преосвященство
Работы по укреплению оборонных сооружений города идут полным ходом. Знаменитые внешние стены, хоть и мощные, но находятся в жалком состоянии, и я предпринял энергичные шаги по их усилению. Также я заказал дополнительные запасы, еду, доспехи и оружие, необходимые, если городу придётся выдерживать осаду любой продолжительности.
К сожалению, оборонительные сооружения протяжённые, и задача перед нами стоит грандиозная. Я начал работать в кредит, но кредита надолго не хватит. Смиреннейше умоляю, чтобы вы, ваше преосвященство, послали мне средства, необходимые для работы. Без денег все наши усилия будут прекращены, и город будет потерян.
Войск Союза здесь мало, и боевой дух невысок. В городе есть наёмники, и я приказал рекрутировать ещё, но их лояльность под вопросом, особенно если им не заплатят. Поэтому прошу, чтобы прислали ещё королевских солдат. Даже одна рота может многое изменить.
Буду держать вас в курсе. До тех пор служу и повинуюсь.
Занд дан Глокта
Наставник Дагоски
— Это здесь, — сказал Глокта.
— Уф, — сказал Иней.
Это было грубое одноэтажное здание, небрежно построенное из глинобитных кирпичей, размером не больше добротного дровяного сарая. Из щелей вокруг плохо подогнанных двери и ставней в ночь лились полоски света. На резиденцию члена правящего совета Дагоски эта хибара совсем не походила. Но Кадия во многих отношениях странный человек. Лидер местных жителей. Священник без храма. Может, ему меньше всех терять?
Дверь открылась прежде, чем Глокта постучал. Кадия стоял в проходе, высокий и стройный в своей белой робе.
— Почему бы вам не зайти? — хаддиш обернулся, подошёл к единственному стулу и сел на него.
— Жди здесь, — сказал Глокта.
— Уф.
Внутри сарай был не лучше, чем снаружи. Чисто, опрятно и чертовски бедно. Потолок был таким низким, что Глокта едва мог стоять прямо, а вместо пола — утрамбованная земля. В конце единственной комнаты на пустых ящиках лежал соломенный матрас, и рядом с ним стоял маленький стул. Под окном стоял низенький сервант, на котором лежала стопка из нескольких книг, и между ними догорала свечка. За исключением помятого ведра для естественных нужд, мирские пожитки Кадии, похоже, этим и ограничивались. Ни следа спрятанных трупов наставников Инквизиции, но кто знает. Если разрезать тело на маленькие кусочки, то можно его упаковать довольно компактно…
— Вам бы переехать из трущоб. — Глокта закрыл за собой дверь на скрипящих петлях, дохромал до кровати и тяжело уселся на матрас.
— Туземцам запрещено находиться в Верхнем Городе, разве вы не слышали?
— Уверен, в вашем случае можно сделать исключение. Могли бы получить покои в Цитадели. Тогда мне не пришлось бы хромать через весь город, чтобы поговорить с вами.
— Покои в Цитадели? Пока мои товарищи гниют здесь в грязи? Меньшее, что может сделать вождь, это разделить ношу своего народа. Другого утешения я им дать не могу. — Здесь, в Нижнем Городе, стояла удушающая жара, но Кадии, похоже, было вполне удобно. Он смотрел Глокте прямо в глаза, тёмный и спокойный, как глубокая вода. — Вы не согласны?
Глокта потёр ноющую шею.
— Вовсе нет. Мученичество вам подходит, но простите меня, если я к вам не стану присоединяться. — Он лизнул пустые дёсны. — Свои жертвы я уже принёс.
— Возможно, ещё не все. Задавайте свои вопросы. — Значит, прямо к делу. Нечего скрывать? Или нечего терять?
— Вы знаете, что стало с моим предшественником, наставником Давустом?
— Искренне надеюсь, что он умер в мучительных страданиях. — Глокта почувствовал, что его брови поднимаются. Это последнее, чего я ожидал — честного ответа. Возможно первый честный ответ, из тех, что я получал на этот вопрос, но вряд ли он избавит хаддиша от подозрений.
— Говорите, в мучительных страданиях?
— В самых мучительных. И не стану лить слёз, если вы к нему присоединитесь.
Глокта улыбнулся.
— Я не знаю никого, кто стал бы лить слёзы обо мне, но сейчас речь о Давусте. Ваши люди причастны к его исчезновению?
— Это возможно. Давуст дал нам немало поводов. Многие семьи потеряли мужей, отцов, дочерей из-за его чисток, испытаний на верность, из-за его расправ в назидание. Мой народ исчисляется тысячами, и я не могу уследить за всеми. Одно могу сказать вам, я ничего не знаю о его исчезновении. Стоит пасть одному дьяволу, как тут же пришлют другого, и вот вы здесь. Мой народ от его смерти ничего не получил.
— За исключением молчания Давуста. Возможно, он узнал, что вы заключаете сделку с гурками. Возможно, присоединение к Союзу — это не то, на что надеялся ваш народ.
Кадия фыркнул.
— Да что вы знаете. Ни один дагосканец никогда не заключит сделку с гурком.
— На сторонний взгляд, у вас с ними много общего.
— На сторонний взгляд невежды. У нас тёмная кожа и мы молимся Богу, но на этом сходства заканчиваются. Мы, дагосканцы, никогда не были воинственными. Мы оставались на полуострове, уверенные в силе нашей обороны, пока империя гурков, словно опухоль, распространялась по Кантийскому континенту. Мы думали, что их завоевания нас не касаются. Мы заблуждались. К нашим воротам приходили посланники и требовали, чтобы мы преклонили колени перед императором гурков, и признали, что пророк Кхалюль говорит голосом Бога. Мы отказались, и Кхалюль поклялся нас уничтожить. Теперь, похоже, ему это наконец удастся. Весь Юг станет его владением. — И архилектору это ничуть не понравится.
— Кто знает? Возможно Бог придёт вам на помощь.
— Бог любит тех, кто сам решает свои проблемы.
— Возможно, мы могли бы решить свои проблемы между собой.
— Я не заинтересован помогать вам.
— Даже если в этом случае вы поможете себе? Я собираюсь выпустить указ. Ворота Верхнего Города будут открыты, вашим людям будет позволено заходить и уходить в свой собственный город, когда они пожелают. Торговцев пряностями выгонят из Великого Храма, и он снова станет вашей священной землёй. Дагосканцам будет позволено носить оружие. Более того, мы дадим оружие из наших арсеналов. К местным жителям будут относиться как к полноправным гражданам Союза. Они меньшего и не заслуживают.
— Так-так. — Кадия сцепил руки и откинулся на скрипящем стуле. — Теперь, когда гурки стучат в ворота, вы приезжаете в Дагоску, помахивая своим маленьким свитком, как будто это слово Божие, и решаете сделать что-то правильное. Вы не похожи на остальных. Вы хороший человек, честный человек, благочестивый человек. И вы думаете, что я в это поверю?
— Честно? Мне насрать, во что вы там верите. А на то, что правильно, мне насрать ещё больше — правильно оно или нет зависит лишь от того, кого спросить. Что же касается хороших людей, — и Глокта скривил губу, — этот корабль давно уплыл, и меня даже рядом не было, чтобы помахать ему. Я хочу удержать Дагоску. И больше ничего.