Первый из Магов медленно кивнул.
— Но его снова обманули.
— Несчастный глупец! Создания Другой Стороны созданы из лжи. Вступать с ними в сделку — значит подвергать себя ужасной опасности. Гластрод подготовил ритуалы, но в спешке допустил маленькую ошибку. Возможно, лишь крупица соли оказалась не на своём месте, но результаты были поистине ужасными. Великая сила, собранная Гластродом, которой хватило бы, чтобы пробить дыру в самой ткани мира, вырвалась на волю, бесформенная и бесконтрольная. Гластрод уничтожил сам себя. Аулкус, великая и прекрасная столица Империи, превратилась в пустыню, и земля вокруг неё навеки была отравлена. Теперь никто не рискует подходить к этому месту на многие мили. Город превратился в разрушенное кладбище. Про́клятые развалины. Достойный монумент глупости и гордыни Гластрода и его братьев. — Ученик взглянул на Байяза. — Я всё верно рассказал, учитель?
— Верно, — прошелестел Байяз. — Я знаю. Я видел это. Молодой дурак с густой блестящей шевелюрой. — Он провёл рукой по своей лысой голове. — Молодой дурак, который был столь же невежественным в магии, в мудрости и в путях силы, как и ты теперь, мастер Ки.
Ученик склонил голову.
— Я живу только ради обучения.
— И, похоже, ты в этом немало продвинулся. Как тебе понравилась история, мастер Девятипалый?
Логен надул щёки.
— Я надеялся на что-то повеселее, но наверное надо принимать то, что дают.
— Всё это чепуха, если вам интересно мое мнение, — презрительно заявил Луфар.
— Хм, — фыркнул Байяз. — Как удачно, что никому не интересно. Вероятно, вам следует помыть посуду, пока не стало слишком поздно.
— Мне?
— Один из нас поймал еду, а другой сготовил. Один из нас развлёк группу историей. Из нас только вы не внесли ничего.
— За исключением вас.
— О, я слишком стар, чтобы плескаться в ручьях в это время ночи. — Лицо Байяза посуровело. — Великий человек сначала должен научиться смирению. Посуда ждёт.
Луфар открыл рот, чтобы ответить, потом передумал, сердито поднялся и сбросил одеяло на траву.
— Проклятая посуда, — чертыхнулся он, собирая плошки вокруг костра, и потопал к ручью.
Ферро следила, как он уходит, со странным выражением на лице, которое вполне могло быть её версией улыбки. Потом снова посмотрела на огонь и облизнулась. Логен вытащил пробку из меха и протянул ей.
— Угу, — проворчала она, выхватила из его рук и быстро глотнула. Пока она вытирала рот рукавом, она глянула искоса на него и нахмурилась.
— Чего?
— Ничего, — быстро сказал он, отводя взгляд и протягивая пустые руки. — Вообще ничего. — Но внутри он улыбался. Маленькие знаки внимания и время. Так это и работало.
Мелкие преступления
— Прохладно, да, полковник Вест?
— Да, ваше высочество, зима уже близко. — Ночью шло что-то вроде снега. Холодная, влажная слякоть, которая покрыла всё ледяной сыростью. А теперь, бледным утром, весь мир казался наполовину замороженным. Копыта лошадей хрустели и хлюпали по полузамёрзшей грязи. Вода медленно капала с подмороженных деревьев. Вест не был исключением. Из сопливого носа шёл пар. Кончики ушей неприятно пощипывало, они онемели от холода.
Принц Ладислав, казалось, не сильно замёрз, но был замотан в огромный мундир, шляпу и рукавицы из сияющего меха, стоимостью не меньше нескольких сотен марок. Он ухмыльнулся:
— Однако, люди, кажется, бодры и веселы, несмотря ни на что.
Вест не мог поверить своим ушам. Действительно, полк Личной Королевской, отданный под командование Ладиславу, казался вполне благоустроенным. Их просторные шатры были расставлены ровными рядами в центре лагеря, перед каждым — костёр для приготовления пищи, и рядом ухоженные лошади на привязи.
Однако, положение рекрутов, которые составляли почти три четверти их сил, было не таким радужным. Многие были подготовлены постыдно плохо. Необученные, или без оружия, а некоторые явно слишком больные, чтобы маршировать, не говоря уже о сражении. У некоторых из вещей только собственная одежда, да и та в ужасном состоянии. Вест видел мужчин, которые сбились в кучку под деревьями, чтобы согреться, и от дождя спасались лишь половиной одеяла. Просто позор.
— Люди из Личной Королевской обеспечены хорошо, но я обеспокоен ситуацией с некоторыми рекрутами, ваше…
— Да, — сказал Ладислав, говоря так, словно Вест вовсе не сказал ни слова, бодры и веселы! Грызут удила! Наверное, их согревает огонь внутри, а, Вест? Дождаться не могу встречи с врагом! Чёрт, как жаль, что приходится торчать здесь и бить баклуши за проклятой рекой!
Вест прикусил губу. Невероятные способности принца Ладислава к самообману раздражали всё больше и больше с каждым днём. Его высочество сосредоточился на том, чтобы стать великим и знаменитым генералом, с непревзойдённой воинской силой под своей командой. На том, чтобы одержать великую победу и с почестями вернуться в Адую. Но вместо того, чтобы приложить хоть малейшее усилие, он вёл себя так, словно всё уже так и свершилось, и совершенно игнорировал действительность. Всё неприятное, противное или идущее вразрез с его нелепыми представлениями, он отказывался замечать. Тем временем денди его штаба, у которых на всех не набралось бы и месяца боевого опыта, славили его за прекрасные суждения, хлопали друг друга по спинам и соглашались с каждым его выражением, каким бы нелепым оно ни было. Вест решил, что если никогда ни к чему не стремиться, не работать и за всю жизнь не демонстрировать ни крупицы самодисциплины, то, должно быть, взгляд на мир у такого человека будет довольно странный. И вот тому доказательство, едет верхом рядом с ним, весело улыбаясь, словно забота о десяти тысячах человек — лёгкая ответственность. Как верно заметил лорд-маршал Берр, кронпринц с реальным миром был совсем не знаком.
— Холодно, — пробормотал Ладислав. — Не очень-то похоже на пустыни Гуркхула, а, полковник Вест?
— Да, ваше высочество.
— Но некоторые вещи остаются неизменными, а? Я говорю о войне, Вест! О войне в целом! Она везде неизменна! Храбрость! Честь! Слава! Вы ведь сражались с полковником Глоктой, не так ли?
— Да, ваше высочество, сражался.
— Когда-то мне нравилось слушать истории о подвигах этого человека! Когда я был молод, он был одним из моих героев. Как он обходил врага с флангов, отрезал им пути снабжения, обрушивался на их обозы и всё такое. — Стек принца описывал петли, обрушивался и падал на воображаемые обозы в воздухе перед ним. — Превосходно! И, думаю, вы всё это сами повидали?
— Кое-что, ваше высочество, да. — Он повидал боль от седла, ожоги от солнца, мародёрство, пьянство и тщеславные выходки.
— Полковник Глокта, клянусь! Нам здесь не помешала бы такая отвага, а, Вест? Такой напор! Такая решительность! Как жаль, что он погиб.
Вест поднял взгляд.
— Он не погиб, ваше высочество.
— Неужели?
— Его захватили гурки, а потом по окончании войны он вернулся в Союз. Он… э-э-э… вступил в Инквизицию.
— В Инквизицию? — Принц выглядел потрясённо. — С какой стати человеку бросать ради этого военную жизнь?
Вест попытался подобрать слова, но потом передумал.
— Не могу себе представить, ваше высочество.
— Вступить в Инквизицию! Не слышал ничего подобного. — Некоторое время они ехали в тишине. Постепенно улыбка принца вернулась. — Но мы говорили о чести на войне, не так ли?
Вест скорчил рожу.
— Говорили, ваше высочество.
— Первый в бреши Ульриоха, это ведь были вы? Первый, как я слышал! Вот это честь для вас, а? Вот это слава! Должно быть, это незабываемое ощущение, а, полковник? Незабываемое!
Пробиваться по грудам разбитых камней и досок, вперемешку с изломанными трупами. Наполовину ослепнув от дыма, наполовину задохнувшись от пыли. Со всех сторон до него доносились крики, вопли и звон металла; от страха он едва мог дышать. Люди напирали со всех сторон, стонали, толкались, спотыкались, вопили, истекали кровью и по́том, чёрные от сажи и грязи, едва различимые лица перекошены от боли и ярости. Бесы, в аду.
Вест помнил, как кричал "Вперёд!", снова и снова, пока горло не начало саднить, несмотря на то, что он понятия не имел, где перед. Помнил, как ударил кого-то мечом, и не знал тогда, друг это был или враг; не знал и теперь. Он помнил падение и удар головой об камень, и как порвал куртку о доску. Мгновения, фрагменты, словно из байки, которую рассказывал кто-то другой.
Вест потуже затянул плащ на замёрзших плечах, желая, чтобы он был потолще.
— Незабываемое ощущение, ваше высочество.
— Чёрт, как жаль, что проклятый Бетод не пойдёт этим путем! — Принц Ладислав раздражённо рубанул стеком по воздуху. — Немногим лучше, чем стоять в карауле, чёрт возьми! Меня Берр за дурака что ли держит, а, Вест?
Вест глубоко вздохнул.
— Ничего не могу сказать, ваше высочество.
Но непостоянный разум принца уже переключился.
— А что насчёт этих ваших ручных северян? С забавными именами. Как там зовут этого чумазого парня? Овчарка?
— Ищейка.
— Ищейка, точно! Превосходно! — Принц хихикнул. — А тот другой, чёрт, он самый огромный парень из всех, что я видел! Великолепно! Чем они заняты?
— Я послал их в разведку к северу от реки, ваше высочество. — Вест предпочёл бы пойти с ними. — Враг, должно быть, далеко, но если нет, то мы должны об этом знать.
— Конечно должны. Великолепная мысль. Так мы сможем подготовить атаку!
Вест скорее имел в виду своевременное отступление и быстрого гонца к маршалу Берру, но не было смысла об этом говорить. Все представления Ладислава о войне сводились к приказам о победоносном наступлении, после которых можно вернуться в постель. Таких слов, как "стратегия" и "отступление" в его словаре не было.
— Да, — бормотал принц себе под нос, сосредоточенно глядя на деревья за рекой. — Подготовить атаку и отбросить их за границу…
Граница была в сотне лиг отсюда. Вест воспользовался моментом.
— Ваше высочество, если позволите, мне нужно ещё многое сделать.