Легче, чем он ожидал. Может даже слишком просто. Он подумал, не собирается ли она снова улизнуть. Он и сам об этом подумывал, если честно.
— Я не знаю даже, куда мы едем.
Она фыркнула.
— Я никогда не знала, куда еду. Если спросишь меня, то оно и к лучшему, что ты за главного. — Она пошла к лошадям. — Я никогда не доверяла этой лысой сволочи.
Так что оставался только Луфар. Он стоял спиной к остальным, плечи поникли, вид совсем жалкий. Логен видел, как у него ходят желваки, когда он смотрел в землю.
— Ты в порядке?
Казалось, Луфар его не слышал.
— Я хотел сражаться. Хотел, и знал, как это делается, и моя рука лежала на шпаге. — Он сердито хлопнул по рукояти одного из своих мечей. — Я был беспомощен, как дитя, блядь! Почему я не мог пошевелиться?
— В этом всё дело? Во имя мёртвых, парень, с некоторыми в первый раз такое бывает!
— Бывает?
— Чаще, чем можешь себе представить. По крайней мере, ты не обосрался.
Луфар поднял брови.
— И такое бывает?
— Чаще, чем ты думаешь.
— А ты застыл, в первый раз?
Логен нахмурился.
— Нет. Убийства даются мне легко. Всегда так было. Поверь мне. Тебе ещё повезло.
— Если только меня не убьют, пока я стою, сложа руки.
— Ну, — пришлось признать Логену, — это верно. — Голова Луфара опустилась ещё ниже, и Логен похлопал его по руке. — Но тебя ведь не убили! Веселей, парень, тебе повезло! Ты всё ещё жив, так ведь? — Тот жалко кивнул. Логен положил ему руку на плечо и повёл назад к лошадям. — Значит у тебя есть шанс в следующий раз поступить лучше.
— В следующий раз?
— Конечно. Поступать лучше в следующий раз. В этом и состоит жизнь.
Логен взобрался в седло, чувствуя одеревенелость и боль. Одеревенелость от всей этой скачки, а боль — от драки в ущелье. Какой-то камень треснул его по спине, да ещё по голове сильно досталось. Могло быть намного хуже.
Он посмотрел на остальных. Все сидели на лошадях, смотрели на него. Четыре лица, совершенно разные, но у всех одинаковое выражение, более или менее. Ждут его решения. Почему все всегда думают, что у него есть ответы? Он сглотнул и ударил лошадь пятками.
— Поехали.
Военная хитрость принца Ладислава
— Полковник Вест, ну в самом деле, вам бы поменьше времени здесь проводить. — Пайк ненадолго отложил молоток, оранжевый свет от горна отражался в его глазах, ярко сияя на расплавленном лице. — Люди начинают болтать.
Вест нервно ухмыльнулся.
— Это единственное тёплое место во всём чёртовом лагере. — Это было правдой, но далеко не настоящей причиной. Здесь было единственное место во всём чёртовом лагере, где никто не будет его искать. Голодающие люди, замерзающие люди, люди без воды, без оружия, и без понятия о том, что они делают. Люди, которые умерли от холода или болезней, и которых надо похоронить. Даже мертвецы не могли обойтись без Веста. Всем он был нужен, день и ночь. Всем, кроме Пайка, его дочери и остальных заключённых. Только они казались самодостаточными, и потому их кузница стала его убежищем. Шумным, людным и дымным убежищем, конечно, но от этого не менее приятным. Ему неизмеримо больше нравилось находиться здесь, чем с принцем и его штабом. Здесь, среди преступников было… честнее.
— Вы стоите на дороге, полковник. Снова. — Катиль протолкнулась мимо него, держа руками в рукавицах щипцы с клинком для ножа, который сиял оранжевым цветом. Она, нахмурившись, опустила его в воду и повертела туда-сюда, окутанная клубами шипящего пара. Вест смотрел, как она двигается — быстро и ловко — капли влаги на жилистой руке, на загривке, волосы тёмные и торчащие во все стороны от пота. Трудно поверить, что он когда-то принял её за мальчишку. Катиль, может, и управлялась с металлом не хуже любого мужчины, но форма её лица, не говоря уже о груди, талии, изгибе её зада, были несомненно женскими…
Она глянула на него через плечо и заметила, что он смотрит.
— Вам разве не нужно армией управлять?
— Десять минут без меня они протянут.
Она вытащила холодный чёрный клинок из воды и со стуком бросила на кучу возле точильного камня.
— Уверены?
Возможно, в этом она была права. Вест глубоко вздохнул, неохотно повернулся и пошёл через дверь навеса в лагерь.
После жара кузницы зимний воздух покалывал щёки. Вест поднял воротник плаща и обхватил себя руками, пробираясь по главной дороге лагеря. После грохота кузницы ночью здесь было тихо, как в склепе. Он слышал, как замёрзшая грязь хлюпает под сапогами, как хрипит дыхание в горле, как где-то вдалеке тихо ругается солдат, с ворчанием пробираясь в темноте. Вест остановился и посмотрел вверх, обхватив себя руками, чтобы согреться. Небо было идеально чистым, звезды ярко мерцали, разбросанные по черноте, как сияющая пыль.
— Красиво, — пробормотал он себе под нос.
— К этому привыкаешь.
Это был Тридуба, который шёл между шатров вместе с Ищейкой. Его лицо было в тени, но Вест видел, что грядут плохие вести. Старый северянин и в лучшее время не был похож на весельчака, но теперь его лицо было нахмурено поистине мрачно.
— Рад встрече, — сказал Вест на северном наречии.
— Да ну? Бетод в пяти днях пути от вашего лагеря.
Казалось, холод внезапно пронзил Веста и заставил его задрожать.
— В пяти днях?
— Если он оставался на месте с тех пор, как мы его видели, а это вряд ли. Бетод не из тех, кто стоит на месте. Если он идёт на юг, то может быть в трёх днях отсюда. А может и меньше.
— Сколько у него людей?
Ищейка облизнул губы, в прохладном воздухе вокруг его вытянутого лица виднелось облачко пара от дыхания.
— Я бы сказал, около десяти тысяч, но позади может быть больше.
Весту стало ещё холоднее.
— Десять тысяч? Так много?
— Около десяти, да. По большей части трэли.
— Трэли? Лёгкая пехота?
— Лёгкая, но не такие отбросы, как тут у вас. — Тридуба сердито посмотрел вокруг на потрёпанные шатры, на плохо сложенные угасающие костры. — Трэли Бетода подтянутые, жестокие от сражений и крепкие, как дерево, от переходов. Эти падлы могут весь день бежать, а потом ещё и сражаться, если нужно. Лучники, копейщики, и все опытные.
— И карлов тоже немало, — пробормотал Ищейка.
— Это точно, с крепкими кольчугами и хорошими клинками, и к тому же лошадей у них полно. И названные там тоже будут, не сомневайся. Бетод взял с собой отборных воинов, среди которых несколько крутых боевых вождей. А ещё какие-то странные люди с востока. Дикий народ, из-за Кринны. Наверное оставил немного ребят на севере, чтобы ваши дружки за ними погонялись, а лучших бойцов привёл на юг с собой, против ваших слабейших. — Старый воин мрачно посмотрел из-под густых бровей вокруг на неопрятный лагерь. — Без обид, но у вас говённые шансы, если дело дойдёт до битвы.
Худшее, что могло случиться. Вест сглотнул.
— Как быстро двигается такая армия?
— Быстро. Их разведчики, возможно, будут здесь уже послезавтра. Основная армия днём позже. Это если они пойдут прямиком сюда, но сложно сказать, пойдут или нет. Не удивлюсь, если Бетод постарается перейти реку ниже и обойти нас.
— Обойти? — Они и для предсказуемого врага были плохо снаряжены. — Как он вообще узнал, что мы здесь?
— У Бетода всегда был дар разгадывать врагов. Отличное чутьё. А ещё он везучий ублюдок. Любит идти на риск. А в войне нет ничего важнее доброго ломтя удачи.
Вест оглянулся, моргая. Десять тысяч закалённых в боях северян, идут на их ветхий лагерь. Везучие, непредсказуемые северяне. Он представил, как пытается развернуть необученных рекрутов, по колено в грязи, как пытается построить их в шеренгу. Это будет резня. Готовится очередной Чёрный Колодец. Но по крайней мере их предупредили. Три дня на подготовку обороны, или по крайней мере на начало отступления.
— Нужно немедленно поговорить с принцем, — сказал он.
Тихая музыка и тёплый свет полились в холодный ночной воздух, когда Вест откинул полог шатра. Он пригнулся и неохотно прошёл внутрь, двое северян последовали за ним.
— Во имя мёртвых… — пробормотал Тридуба, оглядываясь с раскрытым ртом.
Вест и забыл, какими эксцентричными могут показаться покои принца новичку, особенно не привыкшему к роскоши. Это был скорее не шатёр, а огромный зал из пурпурной ткани, десяти шагов в высоту, если не больше, украшенный стирийскими гобеленами и кантийскими коврами. Мебель больше подходила для дворца, чем для лагеря. Огромные резные комоды и позолоченные сундуки для хранения бесконечных гардеробов принца, которых хватило бы, чтобы одеть армию денди. Там стояла колоссальная кровать на четырех столбах с пологом, который сам по себе был больше обычных шатров в лагере. До блеска отполированный стол гнулся под тяжестью наваленных на него деликатесов, серебра и золотых тарелок, блестевших в свете свечей. С трудом верилось, что всего лишь в сотне шагов отсюда люди теснились, мёрзли и голодали.
Сам кронпринц Ладислав сидел, развалившись на стуле из тёмного дерева, можно даже сказать на троне, обитом красным шёлком. В одной руке качался пустой бокал, а другая помахивала в такт музыке квартета искусных музыкантов, которые тихо дёргали струны, водили смычком и дули в свои блестящие инструменты в дальнем углу. Вокруг его высочества сидели четыре офицера штаба, безукоризненно одетые и по-светски скучающие. Среди них и юный лорд Смунд, который за последние несколько недель стал, похоже, самым нелюбимым человеком Веста во всём мире.
— Это делает вам великую честь, — громко вопил Смунд принцу. — Лучший способ завоевать любовь простых солдат — это делить с ними тяготы лагерной жизни…
— А, полковник Вест! — прощебетал Ладислав, — и два северных разведчика! Как приятно! Вы должны чего-нибудь отведать! — Он пьяно и размашисто махнул в сторону стола.
— Спасибо, ваше высочество, но я уже поел. У меня новости величайшей…
— Или вина! Вы все должны выпить вина, оно из великолепного урожая! Куда подевалась та бутылка? — Он пошарил под своим стулом.