Когда они добрались до моста, то утратили всякое подобие порядка. Неровные роты, уставшие и раздражённые, толкаясь и ворча, втискивались в узкое пространство. Задние ряды напирали всё сильнее и сильнее — им не терпелось оказаться на другой стороне и отдохнуть, но в итоге они всё только замедляли. А потом посереди моста у повозки — которой в любом случае нечего было там делать — отвалилось колесо, и вялый людской поток превратился в тоненькую струйку. Похоже, никто не понимал, как сдвинуть повозку с места, или как починить, поэтому все карабкались через неё, или протискивались рядом, задерживая тысячи людей позади.
В грязи на этом берегу стремительной речки образовалась немалая давка. Люди сталкивались и рычали, толпились, копья торчали во все стороны, а вокруг кричали офицеры, росли горы мусора и сломанного снаряжения. А позади громадная змея волочивших ноги людей продолжала судорожно продвигаться вперёд, вовлекая в неразбериху перед мостом всё больше солдат. Никто даже и не пытался их остановить.
И всё это на марше, в отсутствие напирающих врагов, и по более-менее сносной дороге. Вест с ужасом представлял, как выстроить их в боевой порядок среди деревьев или на пересеченной местности. Он сильно зажмурил усталые глаза, потёр их пальцами, но когда открыл, то ужасное шумное представление никуда не делось. Он не знал, смеяться ему или плакать.
Вест услышал звук копыт на склоне позади. Лейтенант Челенгорм — большой и уверенно сидящий в седле. У него, может, и не хватало воображения, но он прекрасный наездник и заслуживает доверия. Хороший выбор для задачи, которая была на уме у Веста.
— Лейтенант Челенгорм прибыл, сэр. — Здоровяк повернулся в седле и посмотрел на реку. — Похоже, на мосту проблемы.
— Да неужели. Боюсь, это лишь начало наших проблем.
Челенгорм ухмыльнулся.
— Как я понимаю, у нас преимущество в численности и во внезапности…
— Что касается численности, возможно. А вот внезапность? — Вест указал на людей, которые по кругу топтались вокруг моста, слушая смутные отчаянные крики своих офицеров. — С этой толпой? И слепой узнает о нашем приближении за десять миль. А глухой слепец учует нас задолго до того, как мы выстроимся в боевой порядок. Мы только реку переходить будем весь день. И вряд ли это наш главный недостаток. Боюсь, по части командования нас с противником разделяет непреодолимая пропасть. Принц живёт во сне, а офицеры стараются удержать его там любой ценой.
— Но, разумеется…
— Ценой будут наши жизни.
Челенгорм нахмурился.
— Да ладно, Вест, мне не хочется идти на битву с этой мыслью…
— Ты и не пойдёшь.
— Не пойду?
— Ты выберешь из своей роты шестерых надёжных людей с запасными лошадьми. Поскачешь как можно быстрее в Остенгорм, а потом на север, в лагерь лорд-маршала Берра. — Вест сунул руку в карман и достал своё письмо. — Отдашь ему это. Сообщишь ему, что Бетод уже у него в тылу с большей частью своих сил, и что принц Ладислав весьма неблагоразумно решил пересечь реку Камнур и дать северянам бой, прямо нарушив приказы маршала. — Вест стиснул зубы. — Бетод за много миль увидит, как мы идём. Мы отдаём врагу выбор места битвы, только для того, чтобы принц Ладислав выглядел храбрым. Видимо, храбрость это лучшая политика на войне.
— Вест, ну всё ведь не так плохо?
— Когда доберёшься до маршала Берра, скажи ему, что принц Ладислав почти наверняка потерпел поражение, скорее всего уничтожен, а дорога на Остенгорм осталась открытой. Он будет знать, что делать.
Челенгорм уставился на письмо, потом протянул руку, чтобы взять его, и помедлил.
— Полковник, мне бы очень хотелось, чтобы вы послали кого-то другого. Я должен сражаться…
— Лейтенант, ваше участие в сражении скорее всего ничего не изменит, зато доставка этого письма — может. Поверь, тут нет никакой сентиментальности. У меня нет задачи важнее этой, а ты — человек, который может её выполнить. Приказ понятен?
Здоровяк сглотнул, потом взял письмо, расстегнул пуговицу и аккуратно убрал за пазуху.
— Так точно, сэр. Большая честь его доставить. — Он начал разворачивать лошадь.
— Есть ещё кое-что. — Вест глубоко вздохнул. — Если меня… убьют. Когда всё закончится, сможешь передать послание моей сестре?
— Да ладно, это не понадобится…
— Я надеюсь выжить, поверь, но это война. Не все выживут. Если я не вернусь, просто скажи Арди… — Он немного подумал. — Просто скажи, что я прошу прощения. Вот и всё.
— Конечно. Но надеюсь, что ты скажешь сам.
— Я тоже надеюсь. Удачи. — Вест протянул руку.
Челенгорм нагнулся и пожал её.
— Тебе тоже. — Он пришпорил лошадь и поскакал вниз, прочь от реки. Вест с минуту смотрел ему вслед, а потом сделал глубокий вдох и повернулся в другую сторону, к мосту.
Кто-то должен заставить эту проклятую колонну снова двигаться.
Неизбежное зло
Половинка золотого диска солнца мерцала над внешними стенами, заливая оранжевым светом коридор, по которому шаркал Глокта. Практик Иней маячил за его плечом. В окнах, мимо которых мучительно проходил Глокта, виднелись городские здания, отбрасывавшие длинные тени в сторону скалы. С каждым следующим окном ему казалось, что тени становятся всё длиннее и бледнее, а солнце — тусклее и холоднее. Скоро оно зайдёт. Скоро наступит ночь.
Он помедлил немного перед дверями зала совещаний, восстанавливая дыхание, выжидая, пока утихнет боль, и облизывая пустые дёсны.
— Ну, давай сумку.
Иней протянул ему мешок и положил белую руку на дверь.
— Гофовы? — пробубнил он.
Готов, насколько возможно.
— Приступим.
Генерал Виссбрук в накрахмаленном мундире сидел, будто кол проглотил. Над высоким воротничком слегка выпирали щёки, руки нервно цеплялись одна за другую. Корстен дан Вюрмс изо всех сил старался казаться беззаботным, но язык, облизывавший губы, выдавал его беспокойство. Магистр Эйдер с решительным лицом сидела прямо, сложив руки перед собой на столе. Сама деловитость. Ожерелье из больших рубинов сияло в последних лучах заходящего солнца. Гляжу, не много ей понадобилось времени, чтобы найти новые драгоценности.
На собрании был ещё один участник, и он не выказывал ни малейших признаков беспокойства. Никомо Коска сидел, развалившись у дальней стены, неподалёку от своего нанимателя, скрестив руки на своём нагруднике от кирасы. Глокта отметил, что на одном бедре у него меч, а на другом — длинный кинжал.
— Что он здесь делает?
— Дело касается всего города, — спокойно сказала Эйдер. — Это решение слишком важное, чтобы вы принимали его в одиночку.
— И он проследит, чтобы вы получили право голоса, так? — Коска пожал плечами и посмотрел на грязные ногти. — А что насчет указа, подписанного всеми двенадцатью членами Закрытого Совета?
— Ваша бумага не спасёт нас от мести императора, если гурки возьмут город.
— Понимаю. Так вы намерены бросить вызов мне, архилектору и королю?
— Я намерена выслушать посла гурков и рассмотреть факты.
— Очень хорошо, — сказал Глокта. Он шагнул вперёд и открыл сумку. — Слушайте. — Голова Излика упала на стол с пустым стуком. Лицо посланника не выражало ничего, кроме ужасной вялости. Глаза были открыты и таращились в разные стороны, язык слегка свисал. Голова неуклюже покатилась по прекрасному столу, оставляя на ярко отполированном дереве неровную полосу кровавых пятен, и наконец остановилась, лицом вверх, перед генералом Виссбруком.
Пожалуй, немного театрально, зато драматично. Этого у меня не отнять. Ни у кого не останется никаких сомнений относительно моих полномочий. Виссбрук вытаращил глаза на окровавленную голову на столе перед собой, его рот медленно раскрывался всё шире и шире. Он вскочил и отшатнулся, а его кресло с грохотом опрокинулось на плиты пола. Генерал поднял дрожащий палец на Глокту.
— Вы спятили! Спятили! Теперь никому не будет пощады! Мужчинам, женщинам, детям! Если город теперь падёт, ни для кого из нас не будет надежды!
Глокта улыбнулся своей беззубой улыбкой.
— Тогда я предлагаю каждому из вас изо всех сил постараться, чтобы город не пал. — Он посмотрел на Корстена дан Вюрмса. — Если только для этого ещё не слишком поздно, а? Если только вы уже не продали город гуркам, и назад дороги нет!
Взгляд Вюрмса метнулся на дверь, на Коску, на испуганного генерала Виссбрука, на Инея, зловеще возвышавшегося в углу, и наконец на магистра Эйдер, всё ещё сидевшую со стальным спокойствием и невозмутимостью. И наконец, наш маленький заговор вышел из тени.
— Он знает! — вскричал Вюрмс, отбросил назад своё кресло и неловко поднялся, делая шаг к окну.
— Очевидно, знает.
— Так сделайте что-нибудь, чёрт возьми!
— Уже сделала, — сказала Эйдер. — К этому времени люди Коски захватили внешние стены, перекинули мост через канал и открыли ворота гуркам. Доки, Великий Храм и даже сама Цитадель так же в их руках. — За дверью раздался тихий стук. — Уверена, я прямо сейчас слышу их снаружи. Мне жаль, наставник Глокта, действительно жаль. Вы сделали всё, чего мог ожидать его преосвященство, и даже больше, но гурки уже входят в город. Как видите, дальнейшее сопротивление бессмысленно.
Глокта посмотрел на Коску и сказал:
— Могу ли я возразить? — Стириец слабо улыбнулся и сухо поклонился. — Благодарю. Не хочу вас разочаровывать, но ворота в руках хаддиша Кадии, и нескольких его самых преданных жрецов. Он сказал, что откроет их гуркам — это его фраза — "когда сам Бог прикажет". У вас не запланирован божественный визит? — По лицу Эйдер было очевидно, что не запланирован. — А что касается Цитадели, то она захвачена Инквизицией, ради безопасности верных подданных его величества, разумеется. То, что вы слышите снаружи, это мои практики. А что касается наёмников мастера Коски…
— На своих постах на стенах, наставник, как приказано! — Стириец щёлкнул каблуками и отдал безупречный салют. — Готовы отразить любую атаку гурков. — Он ухмыльнулся Эйдер. — Прошу прощения, что вынужден покинуть вашу службу в такой критический момент, магистр, но вы же понимаете, у меня было предложение получше.