Она медленно открыла глаза, медленно согнула руки перед собой, и моргнула, словно никогда прежде их не видела.
— Что это значит?
— Это именно то, что и должно быть. — Он кивнул головой в сторону пристани. — Этот корабль со следующим приливом отправляется в Вестпорт. У вас есть связи в Вестпорте?
Она сглотнула, и сухожилия на её тонкой шее дрогнули.
— У меня везде есть связи.
— Хорошо. Тогда это значит, что я вас освобождаю.
Повисла долгая тишина.
— Освобождаете? — Она подняла руку к голове, рассеянно потёрла покрытый щетиной череп и один долгий миг смотрела на Глокту. Не знает, верить или нет, и кто стал бы её винить? Я сам не знаю, верить ли.
— Должно быть, его преосвященство размяк до неузнаваемости.
Глокта фыркнул.
— Это вряд ли. Сульт ничего об этом не знает. А если бы знал, то, думаю, мы оба плавали бы с камнями на ногах.
Она прищурилась. Королева торговцев обдумывает сделку.
— Тогда какова цена?
— Цена — вы мертвы. Забыты. Выбросите Дагоску из головы, ей конец. Найдите других людей, которых надо спасти. Цена — вы покинете Союз и никогда не вернётесь. Никогда.
— И это всё?
— Это всё.
— Зачем?
А, мой любимый вопрос. Зачем я это делаю? Он пожал плечами.
— Какая разница? Заблудший в пустыне…
— Должен принимать ту воду, которую ему предлагают, и неважно, кто её даёт. Не волнуйтесь. Я не откажусь. — Она неожиданно протянула руку, и Глокта чуть не отпрыгнул, но её пальцы лишь легонько коснулись его щеки. На миг они замерли там — его кожу покалывало, глаз дёргался и шея ныла. — Возможно, — прошептала она, — если бы всё было по-другому…
— Если б я не был калекой, а вы предательницей? Всё так, как оно есть.
Она уронила руку, слегка улыбнувшись.
— Конечно. Хотела бы я сказать, что ещё увидимся…
— Лучше не надо.
Она медленно кивнула.
— Тогда прощайте. — Она натянула капюшон на голову, погрузив лицо в тень, прошмыгнула мимо Глокты и быстро пошла к концу пристани. А он стоял, опираясь на трость, смотрел, как она уходит, и медленно почесывал щёку в том месте, которого касались её пальцы. Итак. Чтобы заставить женщину к тебе прикоснуться, нужно всего лишь сохранить ей жизнь. Надо чаще это пробовать.
Он повернулся и болезненно захромал по пыльному причалу, вглядываясь в тёмные здания. Интересно, практик Витари где-то там, наблюдает? Интересно, окажется ли этот маленький эпизод в её следующем отчёте архилектору? Он почувствовал, как по вспотевшей ноющей спине пробежала дрожь. Я-то в свой его уж точно не впишу, но разве это действительно важно? Ветер сменился, и Глокта почуял запах. Запах, который, казалось, теперь проникал в каждый уголок города. Резкий запах гари. Дыма. Пепла. Смерти. Без чуда никто из нас не покинет это место живым. Он оглянулся. Карлотта дан Эйдер уже шла по сходням. Что ж. Возможно один из нас всё же покинет.
— Всё идёт нормально, — пропел Коска с сильным стирийским акцентом, ухмыляясь через парапет на побоище за стенами. — В общем, вчера мы хорошо поработали.
Хорошо поработали. Под ними, по другую сторону рва, голая, выжженная, истерзанная земля была так утыкана арбалетными болтами, что казалась похожей на щетину на тёмном подбородке. Повсюду валялось осадное снаряжение. Сломанные лестницы, перевёрнутые тележки с рассыпанными камнями, сожжённые и изломанные плетёные щиты, втоптанные в твёрдую почву. До сих пор едва стоял остов одной осадной башни — косо торчавший из груды пепла каркас почерневших балок с опалёнными и изодранными кожаными обрывками, хлопавшими на солёном ветру.
— Мы преподали этим гуркским уёбкам урок, который они не скоро забудут, а, наставник?
— Какой урок? — пробормотал Секутор. И правда, какой урок? Мёртвые ничему не учатся. Трупы усеивали передовую гурков, примерно в двух сотнях шагов от внешних стен. Они валялись по всей ничейной земле, окружённые завалами изломанного оружия и доспехов. Их валялось прямо передо рвом так много, что можно было дойти от моря с одной стороны полуострова до моря на другой, ни разу не ступив на землю. В нескольких местах трупы лежали большими группами. Куда раненые заползали, чтобы укрыться за мёртвыми, а потом сами истекали кровью до смерти.
Глокта никогда не видел такой резни. Даже после осады Ульриоха, когда брешь была забита мертвецами Союза, когда гуркских пленников убивали десятками, когда сожгли храм с сотнями жителей внутри. Трупы валялись, сидели и лежали. Одних опалил огонь, другие согнулись в последней молитве, третьи просто валялись — их головы размозжили упавшие сверху камни. Одежда некоторых была разорвана и вывернута. Где они срывали рубашки, чтобы проверить раны, надеясь, что они не смертельны. Их надежды не оправдались.
Мухи тучами летали над телами. Сотни разных птиц прыгали, хлопали крыльями и клевали нежданное угощение. Даже здесь, высоко, на сильном ветру уже начинало вонять. Основа для кошмаров. Для моих кошмаров на несколько месяцев вперёд, можно не сомневаться. Если я столько протяну.
Глокта почувствовал, что его глаз задёргался, и он сильно выдохнул, потянув шею из стороны в сторону. Ладно. Надо продолжать сражаться. Сейчас уже немного поздно передумывать. Он осторожно выглянул за парапет и посмотрел на ров, крепко цепляясь свободной рукой за выщербленный камень, чтобы не упасть.
Плохо дело.
— Они там внизу уже почти засыпали канал и подобрались к воротам.
— Верно, — радостно сказал Коска. — Подтаскивают сюда ящики с камнями и пытаются столкнуть их. Мы едва успеваем их убивать.
— Этот канал — наша лучшая защита.
— И это верно. Хорошая была идея. Но ничто не длится вечно.
— Без него ничто не помешает гуркам установить лестницы, подкатить тараны и даже повести под стены подкопы. Возможно, придётся организовывать какие-нибудь вылазки, чтобы закапывать их обратно.
Коска посмотрел в сторону.
— Спускаться по стене на верёвках, надрываться в темноте, в двух сотнях шагов от позиций гурков? Вы об этом говорите?
— Что-то вроде того.
— Тогда желаю вам удачи.
Глокта фыркнул.
— Я бы пошёл, разумеется. — Он постукал тростью по ноге. — Но боюсь дни моего геройства далеко позади.
— Хорошо вам.
— Вряд ли. Нужно построить баррикаду за воротами. Это наша самая слабая точка. Думаю, полукруга примерно в сотню шагов от края до края будет достаточно для создания эффективной зоны поражения. Если им удастся пробиться, то мы всё равно сможем задержать их здесь, достаточно долго, чтобы отбросить назад. — Может быть…
— А-а-а, отбросить их назад. — Коска почесал сыпь на шее. — Уверен, добровольцы будут из кожи вон лезть за эту привилегию, когда придёт время. Но всё же, я прослежу, чтобы это было исполнено.
— Можно только восхищаться ими. — Генерал Виссбрук подошёл к парапету, крепко сцепив руки за спиной своего безупречно выглаженного мундира. Удивительно, что он находит время для своего внешнего вида, с учетом того, что у нас тут творится. Впрочем, все мы цепляемся за то, что мы есть. Он покачал головой и посмотрел вниз на трупы. — Ну и отвага, вот так нападать на нас, снова и снова, против таких надёжных и вооружённых укреплений. Редко я видел, чтобы люди с такой охотой отдавали свои жизни.
— У них есть удивительное и опасное качество, — сказал Коска. — Они думают, что правда на их стороне.
Виссбрук сурово уставился исподлобья.
— Правда на нашей стороне.
— Как пожелаете. — Наёмник ухмыльнулся, взглянув на генерала. — Но думаю, остальные давно уже расстались с мыслью, что правда где-нибудь существует. Смелые гурки нападают со своими тележками… а моя работа — утыкать их стрелами! — И он коротко расхохотался.
— Мне не кажется, что это весело, — отрезал Виссбрук. — К павшему противнику до́лжно относиться с уважением.
— Зачем?
— Потому что любой из нас может гнить под солнцем, и возможно вскоре так и будет.
Коска лишь рассмеялся ещё громче и похлопал Виссбрука по руке.
— Вот теперь вы понимаете! За двадцать лет на войне я выучил только одно: нужно смотреть на забавную сторону!
Глокта смотрел, как стириец хихикает, глядя на поле битвы. Пытается решить, когда наступит лучшее время, чтобы сменить сторону? Придумывает, как дать гуркам бой посильнее, прежде чем они заплатят больше чем я? В этой шелудивой голове не только рифмы, но без него нам пока не справиться. Он взглянул на генерала Виссбрука, который прошёл дальше по дорожке, чтобы дуться там в одиночестве. У нашего пухлого друга нет ни мозгов, ни храбрости, чтобы удержать город дольше недели.
Он почувствовал руку на плече и обернулся к Коске.
— Что? — бросил он.
— Ух, — пробормотал наёмник, указывая в голубое небо. Глокта проследил за его пальцем. Там виднелась чёрная точка, немного выше них, которая двигалась вверх. Что это? Птица? Она уже достигла пика и теперь двигалась вниз. Понимание пришло внезапно. Камень. Камень из катапульты.
Падая, он увеличивался, крутился, и казалось, что он двигается нелепо медленно, словно погружается в воду. Полная тишина добавляла ощущение нереальности. Глокта следил за ним, раскрыв рот. Как и все. На стены опустилась аура жуткого ожидания. Невозможно было предугадать, куда точно упадёт камень. Люди, грохоча, охая и вопя начали разбегаться в разные стороны по дорожке, налетая друг на друга и бросая оружие.
— Блядь, — прошептал Секутор, бросаясь ничком на камни.
Глокта стоял на месте, уставившись на чёрную точку в ярком небе. Она летит на меня? Несколько тонн скалы сейчас разметают мои останки по городу? Что за смехотворно случайный способ умереть. Он почувствовал, что его рот изогнулся в лёгкой улыбке.
Раздался оглушительный грохот, и неподалёку вырвало секцию парапета, подняв в воздух облако пыли и обломки камня. Вокруг засвистели осколки. В десяти шагах пролетавшая глыба начисто оторвала голову солдату. Обезглавленное тело покачалось немного, прежде чем его колени подкосились, и оно свалилось со стены.