Как только они наконец добрались до вершины холма, принц Ладислав рухнул на корни дерева, как он делал по меньшей мере раз в час.
— Полковник Вест, прошу вас! — Принц задыхался, пар дыхания клубился вокруг его отекшего лица. Над бледной верхней губой блестели две дорожки соплей, словно у младенца. — Я не могу идти дальше! Скажите им…попросите остановиться, ради всего святого!
Вест чертыхнулся себе под нос. Северяне и так сердились, и всё меньше и меньше это скрывали. Но, нравилось Весту или нет — Ладислав всё ещё оставался его командиром. Не говоря уже о том, что он наследник престола. Вряд ли Вест мог приказать ему вставать.
— Тридуба! — прохрипел он.
Старый воин хмуро посмотрел через плечо.
— Лучше не проси меня остановиться, парень.
— Нам придётся.
— Во имя мёртвых! Снова? Вы, южане, совсем бесхребетные! Не удивительно, что Бетод так надрал вам задницы. И надерёт снова, если вы, ублюдки, не научитесь совершать переходы, вот что я вам скажу!
— Пожалуйста. Только на минутку.
Тридуба сердито посмотрел на растянувшего принца, и с отвращением покачал головой.
— Ладно. Можете посидеть минуту, если будете от этого двигаться быстрее, но не привыкайте, слышите? Мы сегодня не прошли и половины того, что должны были пройти, если собираемся и дальше опережать Бетода. — Он отошёл и крикнул Ищейку.
Вест шлёпнулся на задницу, пошевелил онемевшими пальцами ног, сложил заледеневшие руки и подышал на них. Он хотел растянуться, как Ладислав, но по прошлому суровому опыту знал, что если остановится, то начинать заново будет намного больнее. Пайк с дочерью стояли рядом, почти даже не запыхавшись. Это было суровое доказательство (если тут нужны доказательства), что к бегу по пересечённой местности работа по металлу в исправительной колонии готовит куда лучше праздной жизни.
Казалось, Ладислав догадался, о чём он думает.
— Вы понятия не имеете, как мне это тяжело! — выпалил он.
— Нет, конечно! — резко бросил Вест: его терпение уже совсем стёрлось. — Вам ведь ещё приходится тащить дополнительный вес моего плаща!
Принц удивлённо моргнул, потом посмотрел на мокрую землю, его желваки тихо заходили.
— Вы правы. Прошу прощения. Я осознаю́, что обязан вам жизнью, разумеется. Понимаете, просто я не привычен к такому. Совсем не привычен. — Он подёргал потёртые грязные отвороты плаща и грустно усмехнулся. — Моя мать всегда говорила мне, что мужчина в любых обстоятельствах должен хорошо выглядеть. Интересно, что она сказала бы сейчас. — Однако Вест отметил, что принц не предложил вернуть ему плащ.
Ладислав сгорбил плечи.
— Полагаю, я должен взять на себя часть вины за случившееся. — Часть? Весту захотелось пнуть его частью своего сапога. — Надо было послушать вас, полковник. Я знал это с самого начала. Осторожность — лучшая политика на войне, вот мой девиз. Позволил болвану Смунду уболтать меня на это безрассудство. Он всегда был идиотом!
— Лорд Смунд отдал свою жизнь, — пробормотал Вест.
— Жаль, что он не отдал её днем раньше, тогда, возможно, мы бы здесь не оказались! — Губа принца слегка задрожала. — Как вы думаете, что об этом скажут дома, а, Вест? Что, по-вашему, они скажут обо мне?
— Понятия не имею, ваше высочество. — Вряд ли будет что-то хуже того, что они уже говорили. Вест попытался подавить гнев и поставить себя на место Ладислава. Принц был совсем неподготовлен к тягостям этого похода, у него совершенно не было сил, он полностью зависел от остальных во всём. Человек, у которого самым важным решением в жизни был выбор шляпы, теперь должен смириться с ответственностью за тысячи смертей. Не удивительно, что он понятия не имеет, как это сделать.
— Если бы только они не побежали. — Ладислав сжал кулаки и раздражённо стукнул по корню дерева. — Почему они не стояли и не сражались, трусливые ублюдки? Почему они не сражались?
Вест закрыл глаза, изо всех сил постарался игнорировать холод, голод, боль и вытолкнуть ярость из груди. И вот так всегда. Только Ладислав начинал вызывать какую-то симпатию, как с его языка слетало какое-нибудь омерзительное выражение, отчего на Веста снова накатывало отвращение.
— Не могу знать, ваше высочество, — удалось ему выдавить сквозь стиснутые зубы.
— Ладно, — проворчал Тридуба, — хватит с вас! На ноги, и никаких отговорок!
— Полковник, неужели снова в путь?
— Боюсь что так.
Принц вздохнул и, морщась, поднялся на ноги.
— Понятия не имею, как они это выносят, Вест.
— Один шаг за раз, ваше высочество.
— Разумеется, — пробормотал Ладислав, начиная ковылять между деревьев за двумя заключенными. — Один шаг за раз.
Вест немного поразминал ноющие лодыжки и только приготовился идти следом, как заметил, что на него упала тень. Он поднял глаза и увидел, что Чёрный Доу перегородил ему путь массивным плечом. Его свирепое лицо было совсем рядом. Он кивнул в сторону медленно удаляющейся спины принца.
— Хочешь, прибью его? — Прорычал он на северном.
— Только тронь любого из них! — Вест выплюнул эти слова прежде, чем придумал, как закончить фразу. — И я…
— Ну?
— Прибью тебя. — А что ещё он мог сказать? Он почувствовал себя как ребенок, выкрикивающий нелепые угрозы в школьном дворе. В очень холодном и опасном школьном дворе, и парень напротив был вдвое больше него.
Но Доу лишь ухмыльнулся.
— Для такого тощего мужика, у тебя крутой норов. И чёй-то мы тут с тобой разболтались об убийствах? Ты уверен, что у тебя хватит на это духу?
Вест постарался выглядеть настолько большим, насколько мог, что было непросто, стоя на склоне и съёжившись от изнеможения. Нельзя показывать страх, если собираешься разрядить опасную ситуацию, как бы страшно тебе не было.
— Хочешь испытать меня? — Голос Веста звучал прискорбно слабо, даже на его слух.
— Я могу.
— Дай мне знать, когда придёт время. Не хочу пропустить.
— О, об этом не волнуйся, — прошептал Доу, поворачивая голову и сплёвывая на землю. — Узнаешь, что время пришло, когда проснёшься с перерезанной глоткой. — И он важно двинулся прочь по грязному склону, достаточно медленно, показывая, что он не напуган. Хотел бы Вест сказать то же самое. Он поспешил среди деревьев за остальными, сердце громко стучало. Упрямо переставляя ноги, он прошёл мимо Ладислава, догнал Катиль и пошёл рядом с ней.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Бывало и хуже. — Она осмотрела его сверху донизу. — А ты?
Неожиданно Вест понял, как он, должно быть, выглядит. На нём поверх грязного мундира был надет старый мешок с дырками для рук, перетянутый ремнём. За ремень был заткнут тяжёлый меч, который колотил Веста по ноге. На дрожащем подбородке пробивалась зудящая щетина, и Вест понимал, что его лицо казалось смесью ярко-розового и трупно-серого оттенков. Он сунул руки под мышки и печально ухмыльнулся.
— Замёрз.
— Ты смотри. Надо было оставить себе плащ, наверное.
Пришлось кивнуть на это. Вест сквозь ветки посмотрел на спину Доу, и прочистил горло.
— Никто из них не… беспокоил тебя?
— Не беспокоил?
— Ну, понимаешь, — неловко сказал он, — женщина среди всех этих мужиков, они к такому не привыкли. То, как этот Доу на тебя смотрит. Я не…
— Это очень благородно с вашей стороны, полковник, но я бы не волновалась о них. Они только пялятся и вряд ли позволят себе что-то большее, а я имела дело с людьми и похуже.
— Хуже чем этот?
— Я приглянулась коменданту первого лагеря, в который попала. Наверное, на коже сохранялся ещё румянец вольной жизни. Он заставлял меня голодать, чтобы получить то, что хочет. Пять дней без еды.
Вест поморщился.
— И этого хватило, чтобы он сдался?
— Они не сдаются. Через пять дней я не вытерпела. Делаешь, что приходится.
— Ты имеешь в виду…
— Что приходится. — Она пожала плечами. — Я не горжусь, но и не стыжусь. Ни гордость ни стыд не накормят. Единственное, о чём я жалею, так это о тех пяти днях голода. Пять дней могла бы нормально есть. Делаешь, что приходится. И неважно, кто ты. Когда начинаешь голодать… — Она снова пожала плечами.
— А что насчёт твоего отца?
— Пайк? — Она посмотрела на идущего впереди заключённого с обожженным лицом. — Он хороший человек, но мы не родственники. Понятия не имею, что стало с моей настоящей семьёй. Наверное, раскидало по всей Инглии, если они вообще ещё живы.
— Так он…
— Иногда, если притворяешься, что вы семья, то люди ведут себя по-другому. Мы помогали друг другу. Если бы не Пайк, я бы наверное до сих пор стучала по металлу в лагере.
— Вместо чего ты наслаждаешься этой чудесной прогулкой.
— Хм. Приходится обходиться с тем, что имеешь. — Она опустила голову и ускорила шаг, пробираясь между деревьев.
Вест смотрел, как она уходит. Северяне сказали бы, что у неё есть хребет. Ладиславу стоило бы поучиться у неё молчаливой решительности. Вест глянул через плечо на принца, который, недовольно нахмурившись, изящно пробирался по грязи. Он выдохнул облачко пара. Похоже, Ладиславу слишком поздно чему-то учиться.
Жалкая еда: сухая горбушка и миска холодной похлёбки. Тридуба не дал им развести огонь, несмотря на все мольбы Ладислава. Слишком велик риск, что их заметят. Так что они сидели и тихо разговаривали в сгущающихся сумерках, неподалёку от северян. Разговоры — это хорошо, по крайней мере не дают думать о холоде, боли и неудобствах. Хоть зубы не стучат.
— Ты говорил, что сражался в Канте, а, Пайк? На войне?
— Точно. Был там сержантом. — Пайк медленно кивнул, его глаза блестели посреди розовой массы лица. — Сложно поверить, что когда-то нам всё время было слишком жарко, а?
Вест грустно булькнул. Ничего, более похожего на смех, он выдавить из себя не мог.
— В каком подразделении?
— Первый кавалерийский полк Личной Королевской, под командованием полковника Глокты.
— Но это же был мой полк!
— Я знаю.
— Я тебя не помню.
Ожоги Пайка немного пошевелились, и Вест подумал, что это возможно была улыбка.