ер.
Захарус и его птицы удивлённо моргнули. Он нахмурился, открыл рот, а потом молча закрыл, когда Ферро запрыгнула в седло и направила свою лошадь на запад. Она слышала, что остальные последовали за ней: стучали копыта, Ки в телеге щёлкнул вожжами, а потом донёсся голос Байяза.
— Слушай птиц в воздухе, рыб в воде, зверей на земле. Вскоре ты услышишь, что Кхалюлю конец, его едоки обратились в прах, ошибки прошлого преданы забвению, как и следовало сделать давным-давно.
— Я надеюсь, но боюсь, что новости будут хуже. — Ферро оглянулась через плечо и увидела, что два старика обменялись ещё одним взглядом. — Ошибки прошлого не так просто забыть. Искренне надеюсь, что ты потерпишь поражение.
— Оглянись вокруг, старый друг. — И Первый из Магов улыбнулся, взбираясь в седло. — Ни одна из твоих надежд ни к чему не привела.
И они в тишине поехали прочь от трупов, мимо сломанной стомильной колонны вглубь мёртвой земли. В сторону развалин прошлого. В сторону Аулкуса.
Под темнеющим небом.
Вопрос времени
Архилектору Сульту,
Главе Инквизиции его величества
Ваше преосвященство,
Уже шесть недель мы отбиваем атаки гурков. Каждое утро они, невзирая на наши смертоносные обстрелы, сбрасывали землю и камни в наш ров. Каждую ночь мы спускали людей со стен, чтобы заново откопать его. Несмотря на все наши усилия, им наконец удалось разделить канал на две части. И теперь каждый день всё увеличивающиеся отряды нападают от гуркских позиций и ставят свои лестницы, иногда даже взбираются на стены, лишь для того, чтобы получить жестокий отпор.
Тем временем продолжаются обстрелы из катапульт, и несколько секций стен уже угрожающе ослаблены. Их чинят, но скоро гурки пробьют существенную брешь. Внутри возведена баррикада, чтобы сдержать их, когда они прорвутся в Нижний Город. Наша оборона достигла своих пределов, но ни один человек не помышляет о сдаче. Мы продолжим сражаться.
Как всегда, ваше преосвященство, служу и повинуюсь.
Занд дан Глокта,
Наставник Дагоски
Глокта задержал дыхание и облизнул дёсны, глядя в подзорную трубу, как на крыши трущоб опускаются клубы пыли. Стихли последние удары и грохот падающих камней, и Дагоска на миг стала удивительно тихой. Мир затаил дыхание.
Потом до его балкона, выступающего из стены Цитадели высоко над городом, донеслись отдалённые крики. Крики, которые он хорошо помнил по битвам прошлого и настоящего. И эти воспоминания не радостные. Боевой клич гурков. Враг наступает. Теперь, он знал, они наступали по открытому пространству перед стенами, как делали уже много раз за эти последние недели. Но на этот раз у них есть брешь.
Глокта наблюдал, как крошечные фигурки солдат двигаются в клубах пыли на стенах и башнях по обе стороны прорехи. Он направил подзорную трубу вниз и взглянул на широкий полукруг баррикад, на тройной ряд людей, сидевших за ним на корточках, и ждавших, когда подойдут гурки. Глокта нахмурился и пошевелил онемевшей левой ногой в сапоге. Поистине, жалкое сооружение. Но это всё, что у нас есть.
Гуркские солдаты начали просачиваться в зияющую брешь, как чёрные муравьи, кишащие в муравейнике. Толпа толкающихся людей, мерцающая сталь, развевающиеся знамёна — они появлялись из клубов бурой пыли и скатывались вниз по огромной куче разрушенной каменной кладки прямо под яростный залп арбалетных болтов. Первые прорвавшиеся через брешь. Незавидная участь. Передние шеренги подкосило, как только они вбежали, крошечные фигурки падали и катились по холму из булыжников перед стенами. Многие упали, но всегда находились и другие, которые наступали по телам своих товарищей, пробивались по кучам обваленных камней и обломков досок в город.
Донёсся очередной крик, и Глокта увидел, как защитники помчались в атаку из-за своих баррикад. Солдаты Союза, наёмники, дагосканцы — все бросились в сторону бреши. С такого расстояния казалось, что они двигаются нелепо медленно. Поток масла и поток воды текут навстречу друг другу. Они столкнулись, и стало невозможно отличить одну сторону от другой. Текучая масса, пронизанная блестящим металлом, струящаяся и приливающая, словно море, над которой вяло болталась пара разноцветных флагов.
Крики и вопли повисли над городом, отражались эхом, дрожали на ветру. Вдалеке нарастала боль и ярость, доносились лязг и грохот битвы. Иногда по звукам это было смутно похоже на отдалённую грозу. Иногда до уха Глокты с удивительной ясностью долетал отдельный вопль или слово. Это напомнило ему крики толпы на Турнире. За исключением того, что клинки в этот раз не тупые. Обе стороны смертельно серьёзны. Интересно, сколько уже умерло этим утром? Он повернулся к генералу Виссбруку, который потел позади в своём безукоризненном мундире.
— Генерал, вы когда-нибудь сражались в такой свалке? Прямое столкновение, лицом к лицу, врукопашную, как говорится?
Виссбрук ни на миг не отрывался от своей подзорной трубы.
— Нет. Не сражался.
— И не советую. Мне довелось лишь однажды, и у меня нет желания повторять этот опыт. — Он пошевелил потной ладонью на рукояти трости. Разумеется, сейчас это вряд ли возможно. — Я довольно часто сражался верхом. Атаковал небольшие отряды пехоты, разбивал и преследовал их. Благородное дело — резать бегущих людей, и я заслужил за это всяческие похвалы. Вскоре я узнал, что рукопашная схватка — совсем другое дело. Давка такая, что едва можно вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы совершать что-то героическое. Герои это те, кому повезло такое пережить. — Глокта безрадостно засмеялся. — Помню, меня прижало к гуркскому офицеру, так близко, словно мы были любовниками. Ни один из нас не мог ударить, или сделать хоть что-то, кроме как рычать друг на друга. Наконечники копий вонзаются куда попало, наугад. Люди насаживают на оружие своих товарищей или топчут их ногами. По случайности умирает больше, чем по умыслу. — Да и всё это — один большой несчастный случай.
— Отвратительное дело, — пробормотал Виссбрук, — но его надо делать.
— Так и есть. Так и есть. — Глокта взглянул на гуркский штандарт, развевавшийся над бурлящей толпой — грязный и потёртый шёлк хлопал на ветру. С разломанных стен летели камни и падали среди гурков. Люди беспомощно напирали друг на друга, прижимались плечом к плечу, не в силах пошевелиться. С высоты на них опрокинули огромный чан кипящей воды. Пройдя через брешь, гурки сразу утратили всякое подобие порядка, а теперь бесформенная масса людей начала колыхаться. Защитники непреклонно наседали на них со всех сторон, толкая копьями и щитами, рубя мечами и топорами, топча павших сапогами.
— Мы тесним их! — донесся голос Виссбрука.
— Да, — пробормотал Глокта, глядя на отчаянное сражение в подзорную трубу. — Похоже на то. — И радость моя безгранична.
Нападавших гурков окружили, и те быстро начали падать, и пятиться назад вверх по холму из битого камня к бреши. Постепенно выживших вытеснили за стены, на ничейную землю. Арбалеты на стенах стреляли в толпу убегавших людей, сея среди них панику и смерть. Смутные крики защитников донеслись до стен Цитадели.
Ещё одна атака отбита. Множество гурков убито, но всегда найдутся новые. Если они прорвутся через баррикады в Нижний Город, нам конец. Они смогут нападать так часто, как им вздумается. Нам стоит проиграть лишь раз, и игра окончена.
— Похоже, день за нами. Этот день, по крайней мере. — Глокта дохромал до угла балкона и посмотрел в подзорную трубу на юг, на залив и на Южное море за ним. Там не было ничего, кроме спокойной водной глади, ярко блестевшей до горизонта. — И до сих пор никаких следов гуркских кораблей.
Виссбрук прочистил горло.
— С величайшим уважением… — То есть без оного, полагаю. — Гурки никогда не были моряками. Есть ли теперь основания предполагать, что у них есть корабли?
Только старый чёрный колдун, который появился глухой ночью в моих покоях, и сказал мне их высматривать.
— То, что мы чего-то не видим, ещё не значит, что этого не существует. Император и так держит нас на крючке. Возможно, он держит флот в резерве, ждёт подходящего часа, не показывая нам всё, что у него есть, пока не понадобится.
— Но с кораблями он мог бы заблокировать нас, взять нас измором, обойти наши защитные сооружения! Ему не пришлось бы так расходовать всех этих солдат!
— Если что у императора и есть в избытке, так это солдаты. Они сделали подходящую брешь. — Глокта осмотрел стены, пока не наткнулся на очередное слабое место. В кладке стены изнутри виднелись огромные трещины, её подпирали тяжёлые балки и горы булыжника, но всё равно она с каждым днём клонилась внутрь. — И скоро проделают вторую. Они уже в четырёх местах завалили ров. Тем временем наша численность сокращается, а боевой дух падает. Им не нужны корабли.
— Но они есть у нас. — Глокта удивился, увидев, что генерал подошёл к нему вплотную и заговорил тихо и настойчиво, искренне глядя ему в глаза. Как человек, предлагающий руку и сердце. Или измену. Интересно, что тут у нас? — Всё ещё есть время, — пробормотал Виссбрук, стреляя глазами на дверь и обратно. — Мы контролируем залив. Пока мы удерживаем Нижний Город, пристани тоже наши. Мы можем вывезти войска Союза. По крайней мере, граждан. В Цитадели ещё осталось несколько офицерских жён и детей, горстка торговцев и ремесленников, которые обосновались в Верхнем Городе и не захотели уезжать. Всё можно проделать быстро.
Глокта нахмурился. Возможно так и есть, но приказы архилектора были иными. Граждане могут сами уладить свои дела, если уж им так хочется. Солдаты Союза не поедут никуда. Разумеется, кроме как на погребальные костры. Но Виссбрук воспринял молчание за одобрение. — Если бы вы сказали только слово, то всё можно было бы устроить уже сегодня вечером, и отправиться до…
— И что станет с нами, генерал, когда мы сойдём на землю Союза? Слёзное воссоединение с нашими господами в Агрионте? Не сомневаюсь, некоторые из нас уже вскоре будут плакать. Или вы полагаете, что нам надо взять корабли и уплыть в далекий Сулджук, чтобы жить долго и счастливо? — Глокта медленно покачал головой. — Это очаровательная фантазия, но не более того. У нас есть приказ защищать город. Капитуляции быть не может. Никакого отступления. Никакого отплытия домой.