— Меня научил человек по имени Аруф.
— Что ж, он хорошо тебя научил. Редкий навык. Повезло нам, что он это сделал.
— Пришлось с ним сначала поебаться.
— А-а. — Так всё выглядело несколько в ином свете.
Ферро пожала плечами.
— Я не возражала. Он был хорошим, более или менее, и в обмен научил меня убивать. Я еблась с людьми куда хуже него, за куда меньшую цену. — Она хмуро посмотрела на подбородок Луфара, понажимала пальцами, испытывая кожу вокруг раны. — Намного меньшую.
— Ясно, — пробормотал Логен. Он обменялся с Луфаром обеспокоенным взглядом. Разговор шел не совсем так, как он себе представлял. Может, с Ферро и следовало этого ожидать. Половину времени он проводил, чтобы выдавить из неё хоть слово, а когда она хоть что-то говорила, понятия не имел, что с этим делать.
— Готово, — проворчала она, прощупав в тишине лицо Луфара.
— Спасибо. — Он схватил её за руку, когда она уже отодвигалась. — Правда. Не знаю, что бы у меня было…
Она скривилась, словно он её ударил, и вырвала пальцы.
— Ладно! Но если тебе снова морду расквасят, будешь зашивать сам. — Она поднялась, отошла и села в тени угла развалины, так далеко от остальных, насколько было возможно, не выходя наружу. Казалось, благодарности ей нравятся даже меньше, чем другие разговоры, но Луфар так радовался избавлению от повязки, что об этом не волновался.
— Как выглядит? — спросил он, косясь на свой подбородок, морщась и тыкая его пальцем.
— Нормально, — сказал Логен. — Тебе повезло. Может, ты теперь и не такой красавчик, каким был раньше, но всё ещё чертовски красивее меня.
— Конечно, — сказал он, облизывая щель в губе, полуулыбаясь. — Мне же не отрезали голову напрочь.
Логен ухмыльнулся, встав на колено у котелка и помешивая. С Луфаром он уже поладил. Это был суровый урок, но разбитое лицо здорово помогло парню. Научило некоторому уважению, и намного быстрее, чем любые разговоры. Научило его быть реалистом, и это хорошо. Мелкие знаки внимания и время. Это часто помогает завоевать симпатии людей. Потом он заметил, как Ферро хмуро смотрит на него из тени, и почувствовал, что ухмылка опадает. С некоторыми времени уходит больше, чем с остальными, а с некоторыми до конца и вовсе не поладишь. Чёрный Доу был из таких. Создан, чтобы бродить в одиночку, как говорил отец Логена.
Он посмотрел в котелок, но радостного там было не много. Только овсянка с несколькими кусочками свинины и порубленными корешками. Здесь не на кого было охотиться. Мёртвая земля называлась так именно поэтому. Трава равнины сменилась коричневыми пучками и серой пылью. Логен посмотрел вокруг, на остов разрушенного дома, в котором они встали лагерем. Свет костра освещал обломки камней, осыпавшуюся известку, древние расщепленные бревна. В щелях не рос папоротник, никаких отростков на земляном полу, ни клочка мха между камнями. Логену казалось, что здесь веками не ступала нога человека. Может и действительно не ступала.
И тишина. Ветер не сильный. Только тихое потрескивание костерка, да голос Байяза, который поучал своего ученика. Логен был рад, что Первый из Магов снова очнулся, даже если выглядел теперь старше и мрачнее обычного. По крайней мере, теперь Логену не приходилось принимать решения. Это никогда ни для кого не заканчивалось ничем хорошим.
— Наконец-то ясная ночь! — пропел брат Длинноногий, проходя в дверной проём, и с огромным самодовольством указывая вверх. — Идеальное небо для навигации! Звёзды ясно светят впервые за десять дней, и ответственно заявляю, что мы ни на шаг не отклонились от курса! Ни на фут! Я не сбился с пути, друзья мои. Нет! Это было бы совсем не в моём духе! Сорок миль до Аулкуса, полагаю, как я вам и говорил! — Поздравлений не последовало. Байяз и Ки погрузились в свое брюзгливое бормотание. Луфар держал клинок короткого меча и пытался подобрать угол, чтобы рассмотреть своё отражение. Ферро хмуро сидела в углу. Длинноногий вздохнул и сел на корточки у костра. — Снова овсянка? — пробормотал он, посмотрев в горшок и покрутив носом.
— Боюсь, да.
— А, ладно. Тяготы пути, да, друг мой? Нет славы в путешествии без трудностей.
— Угу, — сказал Логен. Ему хватило бы славы и поменьше, если б это означало пристойный ужин. Он безрадостно потыкал кипящую кашу ложкой.
Длинноногий наклонился и пробормотал себе под нос:
— Кажется, у нашего прославленного нанимателя возникли некоторые трудности с его учеником. — Поучения Байяза постепенно становились всё громче и раздражительнее.
— … прекрасно, что ты в ладах со сковородой, но изучение магии по-прежнему твоё основное занятие. Твоё отношение в последнее время отчётливо изменилось. Заметна некоторая настороженность и непослушание. Начинаю подозревать, что ты можешь оказаться учеником, который не оправдал надежд.
— А вы всегда были прилежным учеником? — на лице Ки появился след насмешливой улыбочки. — Разве ваш учитель ни разу не был разочарован?
— Такое случалось, и последствия были ужасны. Все мы совершаем ошибки. Задача учителя в том, чтобы не давать ученикам повторять их.
— Тогда, быть может, вам стоит рассказать мне историю ваших ошибок. Возможно, я стану учиться лучше.
Учитель и ученик сердито смотрели друг на друга поверх огня. Логену не нравилось, как нахмурился Байяз. Он уже видел у Первого из Магов такой взгляд, и результат всегда был плохим. Он не мог понять, почему смиренное повиновение Ки за несколько недель сменилось угрюмым противодействием, но от этого ничья жизнь не становилась легче. Логен притворялся, что полностью поглощен овсянкой, почти ожидая, что его сейчас внезапно оглушит рёв обжигающего пламени. Но когда раздался звук, это был всего лишь тихий голос Байяза.
— Хорошо, мастер Ки, в твоей просьбе в кои-то веки есть какой-то смысл. Давай поговорим о моих ошибках. Поистине обширная тема. С чего мне начать?
— С начала? — предложил ученик. — С чего же ещё начинать?
Маг кисло хмыкнул.
— Хм. Значит, издалека, со Старого Времени. — Он немного помедлил, глядя на огонь; свет двигался по его впалому лицу. — Я был первым учеником Иувина. Но вскоре после начала моего образования мой учитель взял второго. Паренька с Юга. Его звали Кхалюль. — Ферро неожиданно поняла взгляд, хмурясь из тени. — С самого начала мы друг с другом не соглашались. Мы оба были слишком горды, и слишком завидовали талантам друг друга, и любому знаку внимания, полученному другим от нашего учителя. Даже когда прошли годы, и Иувин взял других учеников, всего двенадцать, наше соперничество продолжалось. Вначале оно шло нам на пользу: заставляло быть усерднее, преданнее. Но после ужасов войны Гластрода, многое поменялось.
Логен собрал миски и начал накладывать в них дымящееся варево, прислушиваясь краем уха к разговору Байяза.
— Наше соперничество стало враждой, а вражда превратилась в ненависть. Мы сражались, сначала словами, потом руками, а потом магией. Возможно, если бы нас предоставили самим себе, мы поубивали бы друг друга. Возможно, мир в таком случае был бы счастливее, но вмешался Иувин. Он отправил меня далеко на север, а Кхалюля на юг, в две великие библиотеки, которые он построил за много лет до этого. Он отправил нас туда учиться, по отдельности и в одиночестве, пока наш пыл не остынет. Он думал, что высокие горы, широкое море и всё пространство Земного круга положат конец нашей вражде, но он в нас ошибся. Каждый из нас ещё сильнее ожесточился в изгнании, и винил другого за это, и планировал свою мелкую месть.
Логен раздавал скудную еду, а Байяз сердито смотрел исподлобья на Ки.
— Если бы у меня только хватило благоразумия послушать тогда своего учителя, но я был молод, упрям и полон гордыни. Я загорелся идеей стать могущественнее Кхалюля. Я решил — каким же я был дураком — что если Иувин меня не учит… то надо найти другого учителя.
— Снова каша, а, розовый? — проворчала Ферро, принимая миску из рук Логена.
— Можешь не благодарить. — Он бросил ей ложку, и Ферро ловко её схватила. Логен передал миску Первому из Магов. — Другого учителя? А какого ещё учителя ты мог найти?
— Только одного, — прошептал Байяз. — Канедиаса. Мастера Делателя. — Он задумчиво повертел ложку в руке. — Я отправился в его Дом, встал перед ним на колени и молил обучать меня. Конечно он отказал мне, как отказывал остальным… сначала. Но я был упрям, и со временем он смягчился и согласился меня обучать.
— И так вы стали жить в Доме Делателя, — прошептал Ки. Логен содрогнулся, сгорбившись над своей миской. От одного краткого визита в это место ему до сих пор по ночам снились кошмары.
— Стал, — сказал Байяз, — и узнал его порядки. Благодаря моим навыкам в Высоком Искусстве я оказался полезным для моего нового учителя. Но Канедиас ещё ревностнее Иувина хранил свои тайны. Я как раб работал на него в кузнице, и он учил меня лишь тем крохам, которые были нужны, чтобы ему служить. Я злился, и когда Делатель ушёл в поисках материалов для своих работ, моё любопытство, амбиции, моя жажда знаний завели меня в те части Дома, которые он запретил мне изучать. И там я нашёл самый тщательно охраняемый секрет. — Он помедлил.
— И что это было? — спросил Длинноногий, задержав ложку у рта.
— Его дочь.
— Толомея, — едва слышно прошептал Ки.
Байяз кивнул, и один уголок его рта загнулся вверх, словно он вспомнил что-то хорошее.
— Она была не похожа на других. Никогда не покидала Дом Делателя, никогда не говорила ни с кем, кроме отца. Я узнал, что она помогала ему с определёнными задачами. Она держала… определённые материалы… которых мог коснуться только обладатель собственной крови Делателя. Как я понимаю, именно для этого он в первую очередь её и породил. Она была несравненно прекрасна. — Лицо Байяза дёрнулось, и он с кислой улыбкой опустил глаза. — Или такой она представляется мне в воспоминаниях.
— Это было неплохо, — сказал Луфар, облизывая пальцы, и поставил пустую миску. В последнее время он стал куда менее разборчивым в еде. Логен решил, что такое случается с людьми, когда они несколько недель не могут жевать. — Есть ещё? — спросил он с надеждой.