— Земля в городе… неспокойна, и склонна к сотрясениям. Здания древние, неустойчивые. Надеюсь, что мы пройдём без происшествий, но… опрометчиво было бы полагаться только на надежду. Если что-нибудь случится, направляйтесь на юг. В сторону Камня Сатурлина. До тех пор держитесь вместе.
Это можно было и не говорить. Все направились в город. Логен посмотрел на Ферро — её чёрные волосы торчали во все стороны, тёмное лицо было покрыто каплями влаги, она хмуро и подозрительно смотрела на здания по обе стороны.
— Если что-нибудь случится, — прошептал он ей, — помоги мне, а?
Она посмотрела на него, а потом кивнула.
— Если смогу, розовый.
— Ладно.
Хуже города, полного людей, может быть только город вовсе без людей. Ферро ехала, держа лук в одной руке, уздечку в другой, смотрела в обе стороны, вглядываясь в улицы, в зияющие окна и двери, стараясь заглянуть за ветхие углы и разрушенные стены. Она не знала, что ищет.
Но она будет готова.
Все чувствовали то же самое, она это видела. Она смотрела, как мышцы челюсти Девятипалого напрягаются и расслабляются, напрягаются и расслабляются, снова и снова. Он хмуро смотрел на развалины, не убирая руку далеко от рукояти меча. Шершавый холодный металл блестел от капель мороси.
Луфар подпрыгивал на каждый звук — от хруста камня под колёсами телеги, от плеска воды, капавшей в лужу, от фырканья лошадей. Его голова дёргалась то в одну сторону, то в другую, а кончик языка бесконечно облизывал прореху в губе.
Ки сидел, пригнувшись, в телеге. Его волосы качались вдоль сухопарого лица, бледные губы были сжаты в суровую линию. Ферро смотрела, как он дёрнул поводья, как сжал их так крепко, что жилы вспучились на тонких руках. Длинноногий во все глаза смотрел вокруг на бесконечные руины, слегка приоткрыв рот, ручейки воды то и дело стекали по щетине на его шишковатом черепе. В кои-то веки ему было нечего сказать — хоть какая-то польза от этого заброшенного Богом места.
Байяз старался выглядеть уверенно, но Ферро не проведёшь. Она видела, как дрожала его рука, когда он отпустил уздечку, чтобы стереть влагу с густых бровей. На перекрёстках она видела, как шевелятся его губы, наблюдала, как он смотрит в дождь, прищурившись, пытаясь определить верное направление. Видела его беспокойство и сомнения в каждом движении. Он знал не хуже неё. Здесь небезопасно.
Динь-дон.
Звук еле слышно донёсся сквозь дождь, словно звук молотка по далекой наковальне. Звук доставаемого оружия. Она привстала в стременах, стараясь расслышать.
— Ты слышал? — резко бросила она Девятипалому.
Он помедлил, посмотрел, прищурившись и прислушиваясь, в пустоту. Динь-дон. Девятипалый медленно кивнул.
— Слышал. — Он вытащил меч из ножен.
— Что? — Луфар уставился дикими глазами, нащупывая своё оружие.
— Там ничего нет, — проворчал Байяз.
Она вскинула ладонь, чтобы все остановились, соскользнула с седла и взобралась на угол соседнего здания. Наставила стрелу на лук, прислонив спину к грубой поверхности огромных каменных блоков. Динь-дон. Она чувствовала, что Девятипалый идёт за ней, осторожно двигаясь — его присутствие сзади обнадёживало.
Ферро скользнула за угол и упала на колено, вглядываясь в пустую площадь, усеянную лужами и вывороченными булыжниками. Там, на дальнем углу, стояла высокая покосившаяся башня. Под потускневшим куполом виднелись широкие распахнутые окна. В башне что-то медленно двигалось. Что-то тёмное покачивалось вперёд-назад. Ферро чуть не улыбнулась оттого, что ей есть куда навести стрелу.
Хорошее чувство, когда есть враг.
Потом Ферро услышала звук копыт, и мимо проехал Байяз, прямо на разрушенную площадь.
— Шшшш! — зашипела она на него, но он её проигнорировал.
— Можешь убрать оружие, — крикнул он ей через плечо. — Это всего лишь старый колокол, который звенит на ветру. В городе их было полно. Слышала бы ты их, когда рождался император, или короновался, женился, или возвращался с победой из очередного похода. — Он поднял руки, повысив голос. — Воздух раскалывался от их весёлого звона, и со всех площадей, улиц и крыш взлетали птицы, заполняя небо! — Он уже кричал, ревел во весь голос. — А люди заполоняли улицы! Высовывались из окон! И осыпа́ли возлюбленных лепестками цветов! И кричали, пока голоса не охрипнут! — Он рассмеялся и уронил руки, а высоко над ним позвякивал на ветру разбитый колокол. — Давным-давно. Поехали.
Ки дёрнул поводья, и телега покатилась за магом. Девятипалый пожал плечами и убрал меч в ножны. Ферро немного постояла, подозрительно вглядываясь в резкие очертания этой наклонившейся башни, над которой летели тёмные облака.
Динь-дон.
И она поехала вслед за остальными.
Статуи выплывали из-под пелены сильного дождя, по паре застывших гигантов за раз. Их черты за долгие годы совсем истёрлись, и теперь изваяния казались одинаково безликими. Вода текла по гладкому мрамору, капала с длинных бород, с доспехов, с рук, которые когда-то были угрожающе или благословляюще вытянуты, но давным-давно отбиты до запястий, локтей или до плеч. Некоторые статуи были сделаны из бронзы: огромные шлемы, мечи, скипетры, короны из листьев — все стали бледно-зелёными, и на блестящих постаментах от них оставались грязные полосы. Статуи выплывали из-под пелены сильного дождя, и по паре гигантов за раз исчезало в дожде позади, навсегда оставаясь в тумане истории.
— Императоры, — сказал Байяз. — Сотни лет императоров. — Джезаль смотрел на грозно проплывавших мимо правителей древности, возвышавшихся над разрушенной дорогой. Его шея болела от постоянных взглядов вверх, и дождь щекотал лицо. Скульптуры были вдвое выше любой статуи Агрионта, но достаточно на них похожи, чтобы вызвать неожиданный приступ тоски по дому.
— Прямо как аллея Королей в Адуе.
— Хм, — проворчал Байяз. — А где, по-твоему, я взял идею?
Это странное замечание как раз доходило до Джезаля, когда он заметил, что они приближались к последней паре статуй, одна из которых наклонилась под угрожающим углом.
— Останови телегу! — вскричал Байяз, поднимая мокрую ладонь и направляя лошадь вперёд.
Впереди них не было не только императоров — там вообще дороги не было. В земле зиял головокружительный обрыв, огромная трещина на ткани города. Прищурившись, Джезаль едва мог разглядеть дальнюю сторону — утёс изломанной скалы и осыпающейся глины. За ней виднелись бледные призраки стен и колонн, очертания широкого проспекта, тающие за пеленой дождя, хлеставшего между ними.
Длинноногий прокашлялся.
— Как я понимаю, этим путём мы дальше не поедем.
Джезаль как можно осторожнее наклонился в седле и посмотрел в трещину. Далеко внизу текла, пенилась и бурлила вода, омывая истерзанную землю под основанием города, и из этого подземного моря торчали разрушенные стены, развалины башен и расколотые остовы чудовищных зданий. На вершине одной покосившейся колонны до сих пор стояла статуя какого-то давно умершего героя. Когда-то его рука, должно быть, была триумфально вскинута. Теперь она отчаянно торчала, словно он умолял кого-нибудь вытащить его из водяного ада.
Джезаль отодвинулся назад, неожиданно почувствовав дурноту.
— Этим путём мы дальше не поедем, — прохрипел он.
Байяз хмуро посмотрел вниз на бурлящую воду.
— Тогда надо найти другой, и быстро. В городе полно таких трещин. Нам даже по прямой ехать ещё много миль, а потом пересечь мост.
Длинноногий нахмурился.
— Если он ещё стоит.
— Он стоит! Канедиас строил на века. — Первый из Магов посмотрел на дождь. Небо уже чернело, тёмной массой нависая над головами. — Мы не можем позволить себе задержку. И так до темноты из города не выйдем.
Джезаль в ужасе уставился на мага.
— Мы здесь заночуем?
— Очевидно, — отрезал Байяз, поворачивая лошадь от обрыва.
Когда они оставили позади проспект Калина и углубились в город, вокруг плотно сомкнулись руины. Джезаль глазел вверх на угрожающие тени, видневшиеся во мраке. Хуже дня, проведённого в этом городе, могла быть только ночь в нём. Джезаль предпочёл бы провести ночь в аду. Впрочем, особой разницы тут не было…
Внизу, по рукотворному каньону между высокими берегами из гладкого влажного камня, журчала река. Могучий Аос, заключённый в это узкое пространство, пенился от бесконечной, бессмысленной ярости, вгрызаясь в отполированный камень и плюясь в воздух сердитыми брызгами. Ферро представить себе не могла, как что-нибудь может продержаться против этого потока, но Байяз оказался прав.
Мост Делателя до сих пор стоял.
— За все мои путешествия, ни в одном городе, ни в одной стране под щедрым солнцем, я не видел такого чуда. — Длинноногий медленно покачал обритой головой. — Как можно сделать мост из металла?
Но мост был из металла. Из тёмного, гладкого, тусклого, блестящего от водных капель металла. Невероятно изящный, он парил над головокружительной пропастью единственной простой аркой — пустоту под ней пересекала паутина из тонких прутьев, и широкая дорога резных металлических плит тянулась абсолютно ровно, приглашая перейти реку. Каждая грань была резкой, каждая кривая совершенной, каждая поверхность чистой. Мост стоял нетронутым посреди всего этого медленного разложения.
— Словно его вчера закончили, — пробормотал Ки.
— И всё же, возможно, это самое старое сооружение в городе. — Байяз кивнул на руины позади. — Все достижения Иувина пошли прахом. Павшие, сломанные, забытые, словно их никогда и не было. Но творения Мастера Делателя стоят в своём первозданном виде. И сияют даже ярче, поскольку теперь они сияют в потемневшем мире. — Он фыркнул, из его ноздрей вылетел пар. — Кто знает? Возможно, они простоят целые и невредимые до конца времён, когда все мы будем уже в могилах.
Луфар нервно смотрел на грохочущую воду, явно раздумывая, не там ли будет его могила.
— Вы уверены, что он нас выдержит?
— В Старое Время он выдерживал тысячи человек в день. Десятки тысяч. Лошади и телеги, граждане и рабы шли по нему бесконечными процессиями, текли в обе стороны, днём и ночью. Он нас выдержит. — Ферро смотрела, как копыта лошади Байяза застучали по металлу.