— Этот Делатель определённо был человеком весьма… выдающихся талантов, — пробормотал навигатор, направляя свою лошадь следом.
Ки дёрнул поводьями.
— Действительно, был. Такая потеря для мира.
Следующим поехал Девятипалый, за ним неохотно последовал Луфар. Ферро осталась на месте, сидя под моросящим дождем, хмуро глядя на мост, на телегу, на четверых лошадей с всадниками. Ей это не нравилось. Река, мост, город — всё. С каждым шагом это место всё больше напоминало ловушку, и теперь Ферро была в этом уверена. Не надо было слушать Юлвея. Никогда не надо было покидать Юг. У неё нет здесь дел, в этой холодной, мокрой, пустынной пустыне с этой кучкой розовых безбожников.
— Я по этому не поеду, — сказала она.
Байяз повернулся и посмотрел на неё.
— Значит, собираешься перелететь? Или просто остаться на той стороне?
Она откинулась в седле и скрестила руки на луке седла.
— Может и останусь.
— Возможно, такие вопросы лучше обсудить, когда мы проедем город, — пробормотал брат Длинноногий, нервно оглядываясь на пустые улицы.
— Он прав, — сказал Луфар. — В этом месте злой воздух…
— Насрать на воздух, — прорычала Ферро, — и насрать на вас. Зачем мне на ту сторону? Что конкретно такого полезного для меня на той стороне реки? Ты обещал мне месть, розовый старик, и не дал мне ничего, кроме лжи, дождя и плохой еды. Зачем с тобой идти? Скажи мне!
Байяз нахмурился.
— Мой брат Юлвей помог тебе в пустыне. Тебя убили бы, если бы не он. Ты дала ему слово…
— Слово? Ха! Слово это такая цепь, которую легко порвать, старик. — И она дёрнула перед собой запястьями в разные стороны. — Вот. Я от него свободна. Я не обещала становиться рабыней!
Маг глубоко вздохнул и устало сгорбился в своём седле.
— Как будто без твоего вмешательства жизнь недостаточно сложна. Почему, Ферро, ты предпочитаешь всё усложнять, а не облегчать?
— Возможно у Бога была какая-то цель, когда он создавал меня такой, но я её не знаю. Что такое Семя?
Прямо в корень проблемы. Казалось, глаза розового старика внезапно дёрнулись, когда она сказала это слово.
— Семя? — недоуменно пробормотал Луфар.
Байяз хмуро посмотрел на озадаченные лица остальных.
— Возможно, этого лучше не знать.
— Так не пойдёт. Если ты снова заснёшь на неделю, я хочу знать, что мы делаем, и почему.
— Я уже хорошо восстановился, — резко сказал Байяз, но Ферро знала, что это ложь. Каждая его частичка казалась меньше, старше и слабее, чем была раньше. Он, может, и проснулся, и мог говорить, но он далеко не восстановился. Простыми уверениями её не одурачить. — Можешь рассчитывать, этого не повторится…
— Я спрошу ещё один раз, и надеюсь, наконец, на простой ответ. Что такое Семя?
Байяз долго на неё смотрел, а она смотрела в ответ.
— Хорошо. Будем сидеть под дождём и обсуждать природу вещей. — Он направил лошадь обратно с моста, пока не оказался в шаге от Ферро. — Семя — это название предмета, который Гластрод выкопал из глубин земли. Этот предмет он использовал, чтобы совершить всё это.
— Это? — проворчал Девятипалый.
— Всё это. — И Первый из Магов махнул рукой на окружавшие их развалины. — Семя обратило в руины величайший город мира, и навечно погубило всю землю вокруг.
— Значит, это оружие? — проговорила Ферро.
— Это камень, — неожиданно сказал Ки, который сидел, сгорбившись, в своей телеге и не глядя ни на кого. — Булыжник из нижнего мира. — Оставленный здесь, зарытый, после того, как Эус изгнал бесов из нашего мира. Это Другая Сторона во плоти[31]. Сама суть магии.
— Так и есть, — прошептал Байяз. — Поздравляю, мастер Ки. По крайней мере, этот предмет вы изучили неплохо. Ну? Ответов тебе достаточно, Ферро?
— Всё это вызвал какой-то булыжник? — Девятипалый не казался счастливым. — И за каким чёртом он нужен нам?
— Думаю, кое-кто среди нас может догадаться. — Байяз смотрел на Ферро, прямо в глаза, и тошнотворно ухмылялся, словно в точности знал, о чём она думает. Может и знал.
Это не было тайной.
Байки о бесах, о раскопках, о старых мокрых развалинах Ферро совершенно не волновали. Она представляла себе империю Гуркхул мёртвой землей. Людей — исчезнувшими. Императора — забытым. Города — обращёнными в прах. Могущество — поблекшим воспоминанием. Её разум кипел от мыслей о смерти и возмездии. Потом она улыбнулась.
— Хорошо, — сказала она. — Но зачем тебе нужна я?
— А кто сказал, что так уж нужна?
Она фыркнула.
— Сомневаюсь, что ты терпел бы меня так долго, если бы это было не так.
— Верно.
— Так зачем?
— Потому что к Семени нельзя прикасаться. На него больно даже смотреть. После поражения Гластрода мы с императорской армией пришли в разрушенный город, в поисках выживших. Мы никого не нашли. Только ужасы, развалины и тела. Слишком много тел, не счесть. Мы похоронили тысячи и тысячи, в ямах по сотне, по всему городу. Это была долгая работа, и пока мы занимались ей, солдаты нашли в развалинах что-то странное. Их капитан завернул это в свой плащ и принёс Иувину. К сумеркам он иссох и умер, и вся его рота не выжила. Их волосы выпали, тела съёжились. За неделю сотня человек стала покойниками. Но сам Иувин остался цел. — Он кивнул на телегу. — Вот почему Канедиас сделал ящик, и вот почему теперь мы везём его с собой. Чтобы защитить нас. Все мы в опасности. Кроме тебя.
— Почему я?
— Ты никогда не думала, почему ты не такая как все? Почему не различаешь цветов? Почему не чувствуешь боли? Ты — то же, чем были Иувин и Канедиас. То же, чем был Гластрод. Ты — то, чем был сам Эус, если уж на то пошло.
— Бесовская кровь, — пробормотал Ки. — Проклятая и благословенная.
Ферро сердито посмотрела на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты ведёшь род от демонов. — И один уголок рта ученика изогнулся в понимающей улыбке. — Из Старого Времени, если не раньше, но всё же, ты не совсем человек. Ты реликт. Последний слабый след крови Другой Стороны.
Ферро открыла рот, чтобы прорычать ему оскорбление, но Байяз оборвал её.
— Это нельзя отрицать, Ферро. Я бы не притащил тебя сюда, если были бы хоть какие-нибудь сомнения. Но нет нужды отрицать это. Тебе следует принять это. Это редкий дар. Ты можешь коснуться Семени. Может, ты одна во всём Земном круге. Только ты одна можешь его коснуться, и ты одна можешь принести его на войну. — Он наклонился к ней и прошептал. — Но только я могу заставить его пылать. Так жарко, чтобы весь Гуркхул превратить в пустыню. Так жарко, что от Кхалюля и его слуг останется один пепел. Так жарко, что утолится даже твоя жажда мести. Теперь ты едешь? — И он цокнул языком, направляя свою лошадь обратно на мост.
Ферро нахмурилась, глядя на спину розового старика, и поехала за ним следом, сильно кусая губу. Облизав её, Ферро почувствовала кровь. Кровь, но не боль. Ей не нравилось верить ни во что, сказанное магом, но нельзя было отрицать, что она отличалась от остальных. Она вспомнила, как однажды укусила Аруфа, и он сказал, что, наверное, её матерью была змея. Почему бы и не демон? Она смотрела в прорези металла на грохочущую внизу воду, хмурилась и думала о мести.
— Не так уж важно, чья у тебя кровь. — Рядом с ней ехал Девятипалый. В седле он держался плохо, как обычно. Он смотрел в сторону и говорил приглушённо. — Как говорил мне мой отец, мужчина сам делает выбор. Думаю, женщинам это тоже подходит.
Ферро не ответила. Она натянула уздечку и дала остальным уехать вперёд. Женщина, демон или змея — никакой разницы. Ферро заботило только одно — как навредить гуркам. Её ненависть была сильной, глубокой, тёплой и знакомой. Самым старым другом.
Больше она не могла доверять ничему.
Ферро последней съехала с моста. Посмотрела через плечо на разваливающийся город, на руины, откуда они приехали, наполовину спрятанные на дальнем берегу за пеленой дождя.
— Сссс! — Она резко натянула поводья, пристально вглядываясь над водой. Взгляд метался по сотням пустых окон, по сотням пустых дверей, по сотням трещин, прорех и дыр в осыпавшихся стенах.
— Что ты увидела? — донёсся обеспокоенный голос Девятипалого.
— Что-то. — Но сейчас она не видела ничего. Вдоль осыпавшегося берега сидели бесконечные скорлупки зданий, пустые и безжизненные.
— Здесь не осталось ничего живого, — сказал Байяз. — Скоро опустится ночь, и я, например, поискал бы крышу, чтобы сегодня дождь не лил на мои старые кости. Твои глаза тебя обманывают.
Ферро насупилась. Глаза не обманывали её, бесовские они или нет. Что-то было там, в городе. Она это чувствовала.
Оно за ними наблюдало.
Удача
— Подымайся, Луфар.
Глаза Джезаля раскрылись. Было так светло, что он едва понимал, где находится. Он ворчал и моргал, прикрывая глаза одной рукой. Кто-то тряс его за плечо. Девятипалый.
— Нужно выдвигаться.
Джезаль сел. В узкую комнату лился солнечный свет, прямо ему в лицо, в сиянии летали пылинки.
— Где все? — прохрипел он, спросонья еле ворочая языком.
Северянин дёрнул косматой головой в сторону высокого окна. Покосившись, Джезаль увидел, что там стоит брат Длинноногий и смотрит наружу, сцепив руки за спиной.
— Наш навигатор любуется красотами. Остальные снаружи, осматривают лошадей, обсуждают маршрут. Подумал, что тебе пригодятся несколько лишних минут под одеялом.
— Спасибо. — Ему бы пригодились и несколько лишних часов. Джезаль кисло пошевелил челюстью, облизал ноющие прорехи в зубах, больную щель в губе, проверяя, насколько они болезненны нынче утром. С каждым днем опухоль становилась чуть меньше. Он к ней почти привык.
— Держи. — Джезаль поднял глаза и увидел, что Девятипалый протягивает ему сухарь. Он попытался поймать его, но больная рука всё ещё двигалась неуклюже, и сухарь упал в грязь. Северянин пожал плечами. — Капля пыли тебе не повредит.
— Думаю, хуже не будет. — Джезаль подобрал сухарь, смахнул ладонью и откусил сухой кусок, стараясь жевать здоровой стороной рта. Он откинул одеяло, перекатился и неуклюже поднялся.