— Здесь Скарпиус наставлял об опасностях упадка, об истинном значении гражданства. Сенат очарованно внимал. Его голос звенел, как… как… — Байяз дёрнул рукой в воздухе, словно пытаясь подыскать там подходящее слово. — Ба. Какая теперь разница? В мире не осталось определённости. То был век великих людей, которые делали то, что правильно. — Он хмуро посмотрел на пол колоссального зала, заваленный обломками. — Нынче век мелких людей, которые делают то, что должны. Мелкие люди, мелкие мечты, ходят по следам гигантов. Но всё же, как видите, когда-то это было огромное здание!
— Э-э-э, да… — осмелился сказать Джезаль, отходя от остальных и хромая к стене за последними рядами сидений, чтобы рассмотреть резные фризы. Полуголые воины в нелепых позах, тыкающие друг друга копьями. Всё это было, конечно, грандиозно, но здесь стоял какой-то неприятный запах. Как гниль, как сырость, как потные звери. Аромат плохо вычищенных конюшен. Он посмотрел в темноту, сморщив нос.
— Чем тут пахнет?
Девятипалый принюхался, и его лицо мгновенно вытянулось. Маска неприкрытого ужаса.
— Во имя… — Он выхватил меч, сделал шаг вперёд. Джезаль обернулся, нащупывая эфесы шпаг, и неожиданно страх стиснул его грудь…
Сначала он решил, что это какой-то попрошайка: тёмная фигура, замотанная в лохмотья, сидела на четвереньках в нескольких шагах. Потом он увидел руки: скрюченные, вцепившиеся в выщербленный камень. Затем увидел серое лицо, если можно было назвать это лицом: плоский безволосый лоб, мощная челюсть с огромными зубами, плоский пятачок, как у свиньи, маленькие чёрные глазки, блестящие от ярости. Нечто среднее между человеком и животным, и намного страшнее и того и другого. Джезаль развесил рот и застыл на месте. Вряд ли стоило говорить Девятипалому, что теперь он ему поверил.
Очевидно, что в мире существуют такие твари, как шанка.
— Хватай! — взревел северянин, карабкаясь по ступеням огромного зала с обнаженным мечом в руках. — Убей!
Джезаль неуверенно побрёл к твари, но его нога всё ещё плохо слушалась, а существо оказалось быстрым, как лиса. Оно развернулось, помчалось по холодному камню в сторону трещины в изогнутой стене и протиснулось туда, как кошка в дыру в заборе, прежде чем Джезаль успел проковылять несколько шагов.
— Сбежало!
Байяз уже шаркал в сторону входа, и стук его посоха по мрамору эхом отражался над ними.
— Мы видим, мастер Луфар. Нам отлично видно!
— Будут и другие, — прошипел Логен, — всегда приходят! Надо убираться!
Как неудачно, подумал Джезаль, ковыляя в сторону входа, хромая по сломанным ступеням и морщась от боли в ноге. Неудачно, что Байяз решил остановиться, здесь и сейчас. Неудачно, что нога Джезаля была сломана, и он не смог побежать за мерзкой тварью. Неудачно, что они пришли в Аулкус, вместо того, чтобы пересечь реку на много миль ниже по течению.
— Как они здесь оказались? — крикнул Логен Байязу.
— Могу только догадываться, — проворчал маг, морщась и тяжело дыша. — После смерти Делателя мы на них охотились. Загнали в тёмные уголки мира.
— Немного есть уголков темнее этого. — Длинноногий бежал мимо них, перепрыгивая через две ступеньки, к выходу, и Джезаль прыгал вслед за ним.
— Что там? — Крикнула Ферро, скидывая лук с плеча.
— Плоскоголовые! — взревел Девятипалый.
Она непонимающе уставилась на северянина, который махнул ей пустой рукой.
— Просто уёбывай!
Неудачно. Что Джезаль победил Бремера дан Горста, и Байяз выбрал его в своё путешествие. Неудачно, что он вообще взял в руки фехтовальные шпаги. Неудачно, что отец хотел, чтобы Джезаль вступил в армию, а то бездельничал бы, как два его брата. Странно, что тогда всё это казалось удачей. Иногда трудно понять разницу.
Джезаль добрался до лошади, схватился за седельную луку и неловко взобрался. Девятипалый и Длинноногий уже сидели в сёдлах. Байяз дрожащими руками запихивал посох. Где-то в городе позади начал звонить колокол.
— О, боже, — сказал Длинноногий, широко раскрытыми глазами вглядываясь в толпу статуй. — О, боже.
— Неудачно, — прошептал Джезаль.
Ферро уставилась на него.
— Чего?
— Ничего. — Джезаль стиснул зубы и пришпорил лошадь.
Не бывает никакой удачи. Удача — это слово, которым идиоты объясняют последствия своей опрометчивости, себялюбия и глупости. А ещё чаще неудача означает плохое планирование. И здесь тому было доказательство.
Она предупреждала Байяза, что в этом городе есть ещё что-то, кроме неё и пяти розовых тупиц. Она предупреждала, но её никто не послушал. Люди верят только в то, во что хотят верить. Идиоты, в любом случае.
Скача на лошади, она наблюдала за остальными. Ки на сидении трясущейся телеги, глаза прищурены и смотрят прямо вперёд. Луфар оскалил зубы и вжался в седло в позе опытного наездника. Байяз с бледным и вытянутым лицом плотно стиснул зубы, угрюмо вцепившись в поводья. Длинноногий часто оглядывается через плечо, глаза широко раскрыты от страха и тревоги. Девятипалый, трясётся в седле, тяжело дышит, чаще смотрит на уздечку, чем на дорогу. Пять идиотов, и она.
Ферро услышала рык и увидела существо, сидевшее на корточках на низкой крыше. Она такого никогда раньше не видела: пригнувшаяся, скрюченная обезьяна с длинными конечностями. Впрочем, обезьяны не ходят с копьями. Ферро проследила взглядом, как копьё летит вниз по дуге. Оно ударило в борт телеги и осталось торчать там, качаясь из стороны в сторону — но они уже проехали и с грохотом неслись по разбитой мостовой.
Эта тварь, может, и промахнулась, но впереди в развалинах были и другие. Ферро видела, как они двигались в тёмных зданиях. Бежали по крышам, смотрели из осыпавшихся окон, из зияющих дверных проходов. Ей хотелось попробовать пустить в одного из них стрелу, но какой был в этом смысл? Казалось, их тут сотни. Какой смысл убивать одну тварь, если скоро они останутся позади? Напрасная трата стрелы.
Неожиданно впереди обрушился камень, и Ферро почувствовала, как мимо просвистел обломок, чиркнув ей по тыльной стороне ладони. Он оставил на её коже каплю тёмной крови. Ферро нахмурилась и пригнула голову, прижимаясь к спине скачущей лошади. Не бывает никакой удачи.
Но нет смысла быть крупной мишенью.
Логен думал, что шанка остались далеко в прошлом, но после первого потрясения понял, что тут нет ничего удивительного. Надо было уже запомнить. В прошлом остаются только друзья. Враги всегда следуют по пятам.
Вокруг повсюду раздавался звон колоколов, эхом отражаясь от развалин.
В голове у Логена гудело от этого звона, прорывавшегося сквозь грохот копыт, визг колёс и свист ветра. Звон — вдалеке, вблизи, впереди и сзади. Мимо мелькали здания, серые очертания, полные опасностей.
Он видел, как что-то промелькнуло и, крутясь, отскочило от камней. Копьё. Услышал ещё один звук позади, и увидел, как другое копьё застучало по дороге впереди. Логен сглотнул, прищурился от ветра в лицо, и попытался не думать о том, как копьё вонзается ему в спину. Это было не очень трудно. Всё его внимание занимала просто необходимость держаться в седле.
Ферро обернулась, чтобы прокричать ему что-то через плечо, но её слова потерялись в этом шуме. Он покачал головой, и она яростно ткнула рукой на дорогу впереди. Тогда он увидел. Они на полном скаку неслись прямиком в расщелину, которая пересекала дорогу. Рот Логена широко разинулся, и оттуда донёсся придушенный вскрик ужаса.
Логен натянул уздечку, и его лошадь заскользила копытами по старым камням, резко заворачивая направо. Седло накренилось, и он крепче вцепился в поводья. Внизу серыми размытыми пятнами пролетали булыжники, в нескольких шагах слева проносился край огромной расщелины, трещины от которой врезались в осыпающуюся дорогу. Логен чувствовал, что остальные неподалёку, слышал их крики, но не мог разобрать слов. Он был слишком занят, мучительно крутясь и подпрыгивая в седле, стараясь из него не выпасть, и всё время повторяя:
— Ещё жив, ещё жив, ещё жив…
Перед ними над дорогой возвышался храм, его высоченные колонны до сих пор стояли нетронутыми, на них лежала чудовищная треугольная каменная глыба. Телега прогрохотала между двумя колоннами, а лошадь Логена проскочила между двумя другими. Он неожиданно погрузился в тень, потом снова вырвался на свет, и все они оказались в просторном зале под открытым небом. Трещина поглотила стену слева, а крыша, если когда-то и была, исчезла давным-давно. Затаив дыхание, Логен поскакал дальше, не сводя глаз с широкой арки впереди — квадрат яркого света в тёмном камне подпрыгивал и трясся в такт движениям его лошади. Там безопасно, сказал себе Логен. Если удастся прорваться, то они спасены. Если только они смогут прорваться…
Он не видел летящего копья, но если бы и увидел, то поделать ничего бы не смог. В каком-то смысле повезло, что оно не попало ему в ногу. Вонзилось глубоко в плоть лошади прямо перед ногой. А вот это было уже не так удачно. Логен слышал, как лошадь фыркнула, её ноги подкосились, и он вылетел из седла, раскрыв рот, но не издав ни звука, когда пол зала взметнулся ему навстречу. Прочный камень врезался ему в грудь и вышиб дух. Челюсть шмякнулась об пол, и голову затопил слепящий свет. Логен отскочил от пола и покатился, переворачиваясь снова и снова. Мир, полный странных звуков и ослепительного неба, бешено крутился вокруг него. Наконец он замер на боку.
Логен лежал, оглушённый, тихо постанывая, голова кружилась, в ушах звенело, он не понимал, где он, и даже кто. Потом мир неожиданно встал на место.
Логен дёрнул головой вверх. Расщелина находилась от него меньше, чем на длину копья, и он слышал воду, журчавшую далеко внизу, на дне. Он откатился подальше от лошади, из-под которой по желобкам в камнях текла тёмная кровь. Увидел Ферро, которая встала на колено, вытаскивала стрелы из колчана и стреляла в сторону колонн, между которыми они только что проехали.
Там были шанка, и много.
— Бля, — проворчал Логен, отползая назад, и каблуки его сапог заскребли по пыльным камням.