у сторону, наверное.
— Неподалёку, — эхом отозвался Тридуба, тихо хихикая. — Рядом.
— Его звали… Девять… Смертееееееей! — из-за деревьев раздалось журчание.
Вест пошёл по следам на холм, в сторону шатров. Дым уже действовал на него. Голова стала лёгкой, ноги двигались легко. Нос уже не чувствовал холода, только приятное покалывание. Вест услышал женский голос, тихий смех. Он ухмыльнулся, и сделал ещё несколько шагов по хрустящему снегу к шатрам. Из одного лился свет, через узкую щель в ткани. Смех стал громче.
— Ух… ух… ух…
Вест нахмурился. Это не было похоже на смех. Он подошёл ближе, изо всех сил стараясь не шуметь. Очередной звук достиг его затуманенного разума. Прерывистый рык, словно там было какое-то животное. Он подошел ещё ближе и нагнулся, заглядывая в щель, не смея даже вздохнуть.
— Ух… ух… ух…
Вест увидел голую женскую спину, изгибавшуюся вверх-вниз. Стройную спину — он видел, как напрягались мышцы от движений, как шевелились позвонки под кожей. Ещё ближе, и он увидел её волосы, лохматые, русые и растрёпанные. Катиль. Из-под неё торчала пара жилистых ног — одна ступня так близко, что можно дотронуться, её толстые пальцы извивались.
— Ух… ух… ух…
Одна рука просунулась ей под мышку, другая обхватила колено. Раздался низкий рык, и любовники, если можно было так их назвать, плавно перекатились, так что она оказалась снизу. У Веста отвисла челюсть. Ему была видна часть головы мужчины, и он уставился на неё. Невозможно было спутать этот резкий щетинистый подбородок. Ищейка. Его задница торчала перед Вестом, двигаясь вверх и вниз. Рука Катиль вцепилась в одну волосатую ягодицу, сжимая её в такт движениям.
— Ух…ух…ух…
Вест прижал руку ко рту, выпучив глаза, охваченный ужасом и странным возбуждением. Он безнадёжно раздирался между желанием посмотреть и желанием сбежать, и почти не думая выбрал последнее. Сделал шаг назад, задел каблуком колышек шатра и со сдавленным криком повалился на землю.
— Какого хуя? — донеслось из шатра. Вест вскочил, повернулся и побрёл по снегу в темноте, когда услышал, как позади откинули полог. — Кто это из вас, падлы? — проревел на северном голос Ищейки сверху. — Это ты, Доу? Убью нахуй!
В верхах
— Изломанные горы, — выдохнул брат Длинноногий, и его голос стих от благоговения. — Поистине, величественное зрелище.
— Думаю, мне оно нравилось бы больше, если бы не пришлось по ним карабкаться, — проворчал Логен.
Джезаль был полностью согласен. Ландшафт местности, по которой они ехали, менялся день ото дня: пологие склоны лугов, затем холмистые равнины, а потом крутые холмы с выступающими камнями и редкими группами чахлых деревьев. И всегда в отдалении виднелись смутные серые очертания горных вершин, которые становились всё больше и отчётливее с каждым утром, пока не стало казаться, что они пронзают нависшие облака.
А теперь путешественники сидели в самой тени гор. Длинная долина с кривыми деревцами и извилистым ручьём, по которой они шли, закончилась лабиринтом изломанных стен. За ними лежал крутой подъём в труднопроходимое предгорье, за которым поднимался первый настоящий горный отрог: резкий силуэт зазубренной скалы, горделивый и величественный, с пятном белого снега на далёкой вершине. Головокружительное представление ребёнка о том, какими должны быть горы.
Байяз окинул взглядом суровых зелёных глаз разрушенный фундамент.
— Здесь стояла сильная крепость. Она обозначала западные границы Империи, ещё до того, как первопроходцы прошли по перевалам и обосновались в долинах на той стороне. — Теперь это место было домом лишь жгучей крапиве и колючей ежевике. Маг слез с телеги и присел на корточки, потом вытянул спину и подвигал ногами, не переставая корчить гримасы. Он всё ещё выглядел старым и больным, но с тех пор, как Аулкус остался позади, большая часть плоти и цвета в его лицо вернулась. — Здесь заканчивается мой отдых, — вздохнул он. — Эта телега хорошо нам послужила, и животные тоже, но перевал слишком крут для лошадей.
Джезаль увидел тропинку, которая петляла из стороны в сторону, взбираясь наверх — еле заметная линия среди дикой травы и крутых скал, исчезавшая за гребнем высоко вверху.
— Похоже, путь неблизок.
Байяз фыркнул.
— Это всего лишь первое восхождение из многих, что мы совершим сегодня, а за ними будет ещё немало. Мы по меньшей мере неделю будем в горах, мой мальчик, если всё пойдёт нормально. — Джезаль не осмеливался спросить, что может случиться, если всё пойдет не нормально. — Надо путешествовать налегке. Придётся идти по длинной крутой дороге. Вода и вся оставшаяся еда. Тёплая одежда, поскольку на вершинах будет очень холодно.
— Возможно, начало весны — не лучшее время, чтобы пересекать горный хребет, — заметил Длинноногий себе под нос.
Байяз резко посмотрел на него.
— Иные скажут, лучшее время преодолевать препятствие, это когда оказываешься перед ним! Или ты предлагаешь ждать до лета? — Длинноногий предпочёл не отвечать, что, на взгляд Джезаля, было весьма мудро. — По большей части перевал хорошо прикрыт, погода не станет нашей самой большой проблемой. Но нам понадобятся верёвки. В Старое Время дорога была хорошей, хоть и узкой, но это было давным-давно. Её могло где-нибудь смыть, или она провалилась в глубокие ущелья, кто знает? Возможно, кое-где придётся лезть по скалам.
— Жду не дождусь, — пробормотал Джезаль.
— Тогда вот. — И маг раскрыл почти пустой мешок с припасами и разгрёб сено костлявыми руками. На дне лежал ящик, который они забрали из Дома Делателя — прямоугольник темноты среди бледной серой травы.
— И кому достанется радостная участь тащить эту хрень? — Логен посмотрел исподлобья. — Может, жребий потянем? Нет? — Никто ничего не сказал. Северянин закряхтел, подсунул руки под ящик и стащил с телеги, чиркнув краем по дереву. — Тогда, наверное, это буду я, — сказал он, и толстые вены надулись на его шее, когда он ставил эту тяжёлую штуку на одеяло.
Джезалю даже смотреть на ящик не хотелось. Слишком уж тот напоминал об удушливых коридорах Дома Делателя. О мрачных историях Байяза про магию, демонов и Другую Сторону. Напоминала о том факте, что у этого путешествия есть цель, которой Джезаль не понимал, но которая определённо ему не нравилась. Он был рад, что Логен в конце концов завернул ящик в одеяла и сложил в мешок. По крайней мере, с глаз долой, хоть и не совсем вон из сердца.
Всем пришлось тащить помногу. Джезаль, разумеется, взял шпаги — они висели в ножнах на поясе. Одежду, что была на нём: самое чистое и не рваное из того, что у него осталось, плюс однорукий плащ сверху. В его мешке лежала ещё запасная рубашка, моток верёвки, и сверху половина запасов еды. Джезаль почти хотел, чтобы его поклажа была потяжелее — у них остался последний ящик сухарей, полмешка овсянки и связка солёной рыбы, от которой тошнило всех, кроме Ки. Он скатал пару одеял и привязал их сверху своего мешка, повесил на пояс полную флягу, и был уже готов идти. Во всяком случае, настолько готов, насколько возможно.
Ки распряг лошадей из телеги, пока Джезаль снимал сёдла и упряжь с двух остальных. Нечестно было оставлять животных посреди этой пустоты, после того, как те тащили их всю дорогу от Халциса. Кажется, думал Джезаль, это было уже много лет назад. Он был уже далеко не тем человеком, который отправился тогда из города на равнины. Он чуть не поморщился, вспомнив свою заносчивость, своё невежество и себялюбие.
— Но! — крикнул он. Его лошадь грустно посмотрела на него, не двинувшись, а потом опустила голову и принялась щипать травку у его ног. Он ласково погладил её по спине. — Что ж. Думаю, они отыщут со временем дорогу.
— Или нет, — проворчала Ферро, доставая меч.
— Что ты…
Изогнутый меч наполовину прорубил шею лошади Джезаля, на его поражённое лицо брызнули тёплые влажные капли. Передние ноги лошади подкосились, она упала на землю, свалилась на бок, и кровь полилась на траву.
Ферро схватила одно копыто, одной рукой подтянула к себе, и начала отрубать ногу от туши короткими эффективными ударами, пока Джезаль таращился, раскрыв рот. Она сердито посмотрела на него.
— Я не оставлю всё это мясо птицам. Долго оно не протянет, но по крайней мере сегодня вечером мы наедимся вдоволь. Дай тот мешок.
Логен бросил ей одну из пустых сумок для еды и пожал плечами.
— Нельзя привыкать к вещам, Джезаль. Особенно здесь, в диких краях.
Когда начали взбираться, никто не говорил. Все шаркали, согнувшись и сосредоточившись на осыпающейся дорожке. Тропинка поднималась и поворачивала, поднималась и поворачивала, и вскоре у Джезаля заболели ноги, натёрлись плечи, лицо взмокло от пота. Один шаг за раз. Так всегда говорил Вест Джезалю, когда он падал духом во время длинных пробежек вокруг Агрионта. Один шаг за раз, и он был прав. Левая нога, правая нога, и понемногу они поднимались.
Эти усилия повторялись и повторялись, а потом Джезаль остановился и посмотрел вниз. Изумительно, как высоко они забрались за такое короткое время. Он видел основание разрушенной крепости — серые очертания на зелёной земле у подножия перевала. За ней разбитая дорога вела назад, через складки холмов в сторону Аулкуса. Джезаль неожиданно содрогнулся и повернулся к горам. Лучше оставить всё это позади.
Логен брёл по крутой дорожке, изношенные сапоги шаркали и хрустели по камням в грязи, металлический ящик в его котомке тяжким бременем лежал на плечах и с каждым шагом казался всё тяжелее, врезался в его плоть, как мешок с гвоздями, даже несмотря на то, что был завернут в одеяла. Но Логена он не сильно беспокоил. Он был занят тем, что разглядывал задницу шагавшей впереди Ферро — упругие мышцы сжимались при каждом шаге под натянутой тканью штанов.
Странное дело. До того, как он её трахнул, он и не думал о ней в этом смысле. Он слишком усердно старался не дать ей сбежать, или подстрелить его, или ранить кого-то из остальных. Так внимательно разглядывал её насупленные черты, что не видел лица. Так пристально следил за её руками, что не замечал остального. Теперь же он ни о чём другом и думать не мог.