— Рад, — сказал Виссбрук, едва отрывая взгляд от документов.
— Всегда приятно возобновить старое знакомство.
— Мы уже встречались?
— Мы вместе сражались в Гуркхуле.
— Неужели? — По потному лицу Виссбрука прошла судорога. — Вы… тот самый Глокта?
— Я именно, как вы и сказали, тот самый Глокта.
Генерал удивлённо моргнул.
— Э-э-э, ну, э-э-э… как поживали?
— В ужасных страданиях, спасибо, что спросили. Но, вижу, вы процветаете, и это для меня громадное утешение. — Виссбрук моргнул, но Глокта не дал ему времени на ответ. — А это должно быть лорд-губернатор Вюрмс. Большая честь, ваша милость.
Старик был карикатурно дряхлым — усохшее тело в огромной парадной мантии, словно высохшая слива в ворсистой кожуре. Его руки заметно дрожали, несмотря на жару, а голова облысела, за исключением нескольких белых прядей. Он прищурился, глядя на Глокту слабыми слезящимися глазами.
— Что он сказал? — лорд-губернатор растерянно посмотрел вокруг. — Кто этот человек?
Генерал Виссбрук наклонился к нему так близко, что его губы почти касались уха старика. — Наставник Глокта, ваша милость! Замена Давусту!
— Глокта? Глокта? А где Давуст, чёрт его дери? — Никто не потрудился ответить.
— Я Корстен дан Вюрмс. — Сын лорд-губернатора произнес своё имя так, будто оно было колдовским заклинанием, и протянул Глокте руку, словно бесценный дар. Он небрежно развалился в своём кресле — светловолосый и красивый, загорелый и пышущий здоровьем, гибкий и атлетичный в той же степени, в какой его отец был древним и высохшим. Я его уже презираю.
— Как я понимаю, когда-то вы были отличным фехтовальщиком. — Вюрмс осмотрел Глокту сверху донизу с насмешливой улыбочкой. — Я и сам фехтую, и здесь никто не может со мной сравниться. Может, устроим поединок? — Я бы с удовольствием, мелкий ублюдок. Если бы у меня была цела нога, я мигом выбил бы из тебя всё дерьмо.
— Раньше я действительно фехтовал, но, увы, мне пришлось от этого отказаться. Здоровье не позволяет. — Глокта и сам в ответ улыбнулся своей беззубой улыбкой. — Впрочем, думаю, я мог бы дать вам несколько советов, если хотите улучшить своё мастерство. — Вюрмс в ответ на это нахмурился, но Глокта уже продолжал:
— А вы, должно быть, хаддиш Кадия?
Хаддиш был высоким, стройным мужчиной с длинной шеей и усталыми глазами. Он носил простую белую робу и скромный белый тюрбан, намотанный на голову. Он выглядит не более процветающим, чем остальные местные в Нижнем Городе, и всё же, в нём есть определённое достоинство.
— Я Кадия, и жители Дагоски выбрали меня говорить от их лица. Но я уже не называю себя хаддишем. Священник без храма — это не священник вовсе.
— Неужели мы снова будем говорить о храме? — простонал Вюрмс.
— Боюсь, будем, раз уж я сижу в совете. — Он снова посмотрел на Глокту. — Так значит, в городе новый инквизитор? Новый дьявол. Новый носитель смерти. Ваши приходы и уходы мне не интересны, палач.
Глокта улыбнулся. Признаётся в своей ненависти к Инквизиции, а я даже инструменты ещё не достал. Но вряд ли стоит ожидать, что его люди будут сильно любить Союз, они же чуть лучше рабов в своём собственном городе. Может ли он быть нашим предателем?
Или этот? Генерал Виссбрук каждым своим дюймом производил впечатление преданного делу вояки — человека, чувство долга которого слишком сильно, а воображение слишком слабо для интриг. Но немногие становятся генералами, не преследуя собственной выгоды, не подмазывая никого и ничего не скрывая.
Или этот? Корстен дан Вюрмс презрительно смотрел на Глокту, как на плохо вычищенную уборную, которой ему придётся воспользоваться. Я тысячу раз видел таких, как он, высокомерных щенков. Он, может, и сын лорд-губернатора, но очевидно, что верности в нём нет ни к кому, кроме себя.
Или она? Магистр Эйдер была воплощением милых улыбок и любезности, но её глаза были жёсткими, как алмазы. Оценивает меня, как торговец — покупателя-простофилю. За прекрасными манерами и слабостью к заморским нарядам скрывается нечто большее. Намного большее.
Или этот? Теперь даже сам лорд-губернатор казался подозрительным. Его зрение и слух действительно так плохи, как он показывает? Или в его прищуре, в требованиях сказать, что происходит — есть какое-то притворство? Может быть, он знает больше остальных?
Глокта отвернулся и захромал к окну, прислонился к прекрасной резной колонне и взглянул на поразительный пейзаж. Вечернее солнце всё ещё грело его лицо. Он почти чувствовал, как члены совета беспокойно ёрзают, желая от него избавиться. Интересно, сколько времени пройдёт, прежде чем они прикажут калеке убираться из их прекрасной комнаты? Я не доверяю никому из них. Ни одному. Он самодовольно ухмыльнуться. В точности, как и должно быть.
Первым терпение потерял Корстен дан Вюрмс.
— Наставник Глокта, — резко бросил он. — Мы ценим вашу основательность и благодарим, что вы лично пришли представиться, но уверен, у вас есть более срочные дела. У нас точно есть.
— Разумеется. — Глокта преувеличенно медленно захромал к столу, с таким видом, словно собирался покинуть комнату. Потом вытащил кресло и уселся в него, морщась от боли в ноге. — Я попытаюсь свести свои замечания к минимуму, по крайней мере для начала.
— Что? — сказал Виссбрук.
— Кто этот парень? — требовательно спросил лорд-губернатор, вытягивая шею и щуря слабые глаза. — Что он здесь делает?
Его сын был более прямолинеен.
— Какого чёрта вы творите? — спросил он. — Вы спятили? — Хаддиш Кадия стал тихонько хихикать. Над Глоктой, или над гневом остальных, сложно было сказать.
— Прошу вас, господа, пожалуйста. — Магистр Эйдер говорила тихо, терпеливо. — Наставник только что прибыл, и возможно, не осведомлён, как мы ведём дела в Дагоске. Вы должны понять, что ваш предшественник не участвовал в этих совещаниях. Мы успешно управляем этим городом уже несколько лет, и…
— Закрытый Совет с этим не согласен. — Глокта протянул двумя пальцами королевский указ. Он дал всем посмотреть на свиток, чтобы они разглядели тяжёлую красную с золотом печать, а потом бросил письмо на стол.
Остальные подозрительно смотрели, как Карлотта дан Эйдер взяла документ, распечатала и начала читать. Она нахмурилась, а потом приподняла одну ухоженную бровь.
— Похоже, это мы не осведомлены.
— Дайте мне посмотреть! — Корстен дан Вюрмс выхватил бумагу из её рук и начал читать. — Не может быть, — пробормотал он. — Не может быть!
— Боюсь, что может. — Глокта продемонстрировал собравшимся беззубую ухмылку. — Архилектор Сульт очень обеспокоен. Он попросил меня расследовать исчезновение наставника Давуста, а так же проверить оборонительные сооружения города. Проверить их тщательно, и убедиться, что гурки останутся по ту сторону от них. Он проинструктировал меня использовать любые средства, которые я сочту необходимыми. — Он сделал многозначительную паузу. — Любые… средства.
— Что это такое? — проворчал лорд-губернатор. — Я требую объяснить, что здесь происходит!
Бумага оказалась у Виссбрука.
— Королевский указ, — выдохнул он, вытирая потный лоб рукавом, — подписанный всеми двенадцатью членами Закрытого Совета. Даёт всю полноту власти! — Он аккуратно положил указ на инкрустированный стол, словно беспокоился, что тот может воспламениться. — Это…
— Мы все знаем, что это. — Магистр Эйдер задумчиво смотрела на Глокту, постукивая пальцем по гладкой щеке. Как торговец, который неожиданно забеспокоился, что это покупатель-простофиля дурит её, а не наоборот.
— Похоже, наставник Глокта принимает управление.
— Сложно сказать, что я принимаю управление, но я буду присутствовать на всех встречах этого совета. Можете рассматривать это как первое из весьма многочисленных изменений. — Глокта довольно вздохнул, откинулся в своем прекрасном кресле и вытянул больную ногу, давая отдых больной спине. Почти удобно. Он взглянул на хмурые лица правящего совета города. За исключением того, разумеется, что один из этих очаровательных людей, скорее всего, опасный государственный изменник. Предатель, который уже устроил исчезновение одного наставника и вполне возможно обдумывает, как устроить исчезновение второго.
Глокта прокашлялся.
— А теперь, генерал Виссбрук, что вы говорили, когда я пришёл? Что-то насчет стен?
Старые раны
— Ошибки прошлого, — нараспев и очень напыщенно произнёс Байяз, — не должны повторяться. Поэтому правильное обучение должно быть основано на глубоком понимании истории.
Джезаль позволил себе неровно вздохнуть. Почему на всей земле старик выбрал для просвещения именно его, было за пределами его понимания. Похоже, из-за старческого слабоумия у него разыгралось непомерное самомнение. В любом случае, Джезаль был непоколебим в своей решимости не учиться ровным счётом ничему.
— … да, история, — задумчиво говорил маг, — в Халцисе истории немало…
Джезаль глянул по сторонам, и ничто не произвело на него никакого впечатления. Если история — это всего лишь возраст, то Халцис, древний город-порт Старой Империи, определённо был ею богат. Если же история это нечто бо́льшее: великолепие, слава и всё то, что шевелит кровь — тогда в Халцисе её, очевидно, не наблюдалось.
Несомненно, город был тщательно спланирован: широкие прямые улицы располагались так, чтобы открывать путешественнику величественные виды. Но то, что когда-то и было гордыми городскими пейзажами, теперь превратилось в панорамы разложения. Отовсюду заброшенные дома, пустые окна, и дверные проёмы печально взирали на развороченные площади. Путешественники проходили мимо переулков, задыхавшихся от сорняков, мусора и гниющих досок. Половина мостов через медленную реку обвалилась, и их никто не чинил. Половина задушенных плющом деревьев на широких улицах умерла и засохла.
Здесь не было ничего похожего на ту полноценную жизнь, которая в Адуе бурлила от доков и трущоб до самого Агрионта. Может, порой и казалось, что родина Джезаля кишит, шумит и разрывается от людей по швам, но, глядя на оборванных граждан Халциса, ковылявших по своему разлагавшемуся реликтовому городу, он не сомневался, какую атмосферу предпочитает.