— Генерал Крой, — сказал Берр таким тоном, в каком родители обращаются к капризному ребенку. — Я хочу убедиться, что вы уяснили приказы.
— Развернуть дивизию по обе стороны дороги, — прошипел Крой, — и медленно продвигаться строем на восток по долине в сторону Дунбрека, чтобы втянуть Бетода с его дикарями в схватку.
— Именно. Генерал Поулдер?
— Переместить мою дивизию под прикрытием деревьев немного перед полками генерала Кроя, чтобы в последний миг напасть на северные отбросы и ударить по ним с фланга.
Берр выдавил улыбку.
— Верно.
— Великолепный план, лорд-маршал, позвольте сказать! — Поулдер весело потянул себя за усы. — Можете рассчитывать, моя кавалерия порежет их на куски! На! Куски!
— Боюсь, что кавалерии у вас не будет, генерал, — бесстрастно проговорил Вест. — Лес там густой, и от лошадей не будет проку. Они даже могут предупредить северян о вашем присутствии. Риск, на который мы не можем пойти.
— Но… моя кавалерия, — пробормотал Поулдер, поражённый несчастьем. — Мои лучшие полки!
— Они будут находиться здесь, сэр, — пробубнил Вест, — возле ставки маршала Берра, под его личным командованием, в качестве резерва. Их выдвинут, если понадобится. — Теперь Весту пришлось встречать с каменным лицом уже ярость Поулдера, в то время как лица Кроя и офицеров его штаба расплывались в широких, хоть и совершенно безрадостных улыбках.
— Не думаю… — прошипел Поулдер.
Берр оборвал его.
— Это моё решение. Вы должны держать в уме ещё одно. Есть рапорты о том, что Бетод вызвал подкрепление. Что-то вроде диких людей, какие-то дикари из-за гор к северу. Держите ухо востро и хорошенько защищайте фланги. Завтра, когда придёт время выступать, вы получите от меня известие, скорее всего до рассвета. Это всё.
— Можем ли мы на самом деле полагаться, что они выполнят то, что им велено? — пробормотал Вест, глядя, как две угрюмые группы выходят из шатра.
— А какой у нас есть выбор? — маршал с гримасой осел на стул, прижав руку к животу, хмуро глядя на огромную карту. — Я бы не волновался. У Кроя нет никаких вариантов, кроме как идти по долине и сражаться.
— А что насчет Поулдера? Не удивлюсь, если он отыщет какое-нибудь оправдание и отсидится в лесах.
Лорд-маршал ухмыльнулся и покачал головой.
— И оставит Крою всё сражение? А что если тот один победит северян, и заберёт себе всю славу? Нет. Поулдер никогда так не рискнёт. Этот план не оставляет им выбора, кроме как работать вместе. — Он помедлил, глядя на Веста. — А вам стоило бы проявлять к ним немного больше уважения.
— Думаете, они этого заслуживают, сэр?
— Конечно нет. Но если, например, мы завтра проиграем, то скорее всего один из них окажется на моём месте. И где тогда окажетесь вы?
Вест ухмыльнулся.
— Мне придёт конец, сэр. Но если я буду вежлив сейчас, это ничего не изменит. Они ненавидят меня за то, кто я, а не за то, что я говорю. С тем же успехом я могу говорить то, что мне вздумается.
— Думаю, это верно. Они чертовски раздражают, но их глупость предсказуема. Меня беспокоит Бетод. Поступит ли он так, как мы хотим? — Берр рыгнул, сглотнул и снова рыгнул. — Будь проклято это проклятое несварение!
Тридуба и Ищейка развалились на скамье за пологом шатра — странная пара среди накрахмаленной толпы офицеров и стражников.
— Чую, битвой пахнет, — сказал Тридуба, когда Вест подошёл к ним.
— Так и есть. — Вест указал на штаб Кроя в чёрных мундирах. — Половина армии завтра утром пойдёт по долине, в надежде вытащить Бетода на бой. — Он указал на алое окружение Поулдера. — Вторая половина пойдёт поверху, по лесу, и будет надеяться удивить северян, прежде чем те смогут сбежать.
Тридуба медленно кивнул.
— Вроде хороший план.
— Простой и ясный, — сказал Ищейка. Вест поморщился. Он с трудом мог смотреть на этого человека.
— У нас не было бы никакого плана, если бы вы не добыли нам информацию, — удалось ему проговорить сквозь стиснутые зубы. — Вы уверены, что мы можем ей верить?
— Уверены, насколько это возможно, — сказал Тридуба.
Ищейка ухмыльнулся.
— Трясучка нормальный, и из того, что я сам разведал, думаю, что это правда. Никаких обещаний, конечно.
— Конечно. Вы заслуживаете отдыха.
— Не отказались бы.
— Я устроил для вас местечко на краю левого фланга, в конце дивизии генерала Поулдера, в лесу, на возвышенности. Вы там будете вдалеке от боевых действий. Завтра это будет самое безопасное место во всей армии, можно не сомневаться. Окопайтесь там, и разведите костерок, и если всё пойдет как надо, то поговорим снова уже над трупом Бетода. — И он протянул руку.
Тридуба ухмыльнулся и пожал её.
— Вот это по-нашему, Свирепый. Ты там поосторожней. — И они с Ищейкой зашагали прочь по склону в сторону леса.
— Полковник Вест?
Он знал, кто это, ещё до того, как обернулся. В лагере было немного женщин, у которых было что ему сказать. В грязи стояла Катиль, закутанная в чужой плащ. Вид у неё был лукавый и немного смущенный, но всё равно почему-то вызвал у Веста внезапный приступ гнева и замешательства.
Он знал, это несправедливо. У него не было на неё никаких прав. Несправедливо, но от этого было только хуже. Он мог думать только о лице Ищейки, и о её стонах, ух… ух… ух. Так жутко удивительно. Такое ужасное разочарование.
— Лучше вам пойти с ними, — с ледяной формальностью сказал Вест, с трудом заставляя себя хоть что-то сказать. — Там самое безопасное место. — Он отвернулся, но Катиль его остановила.
— Это ведь были вы, не так ли, у шатра… той ночью?
— Да, боюсь, это был я. Просто приходил проверить, не нужно ли вам чего, — соврал он. — Я и правда понятия не имел… с кем вы будете.
— Я точно никогда не хотела…
— Ищейка? — пробормотал он, и его лицо неожиданно исказилось от непонимания. — Он? Я имею в виду… почему? — Почему он, а не я, хотел он сказать, но сумел себя остановить.
— Я знаю… я знаю, вы наверное думаете…
— Вам не нужно передо мной объясняться! — прошипел он, хотя и знал, что сам только что её спросил. — Кому какое дело, что я думаю? — Он выплюнул это значительно злее, чем собирался, но утрата самоконтроля лишь усилила его гнев, и от этого он утрачивал контроль ещё сильнее. — Мне плевать, с кем вы решили трахаться!
Она поморщилась и уставилась в землю.
— Я не хотела… ну. Я много вам должна, я знаю. Просто… по мне вы слишком сердитый. Вот и всё.
Вест уставился на неё, и смотрел, как она брела вверх по холму вслед за северянами, едва веря своим ушам. Она рада была спать с вонючим дикарём, но это он слишком сердитый? Это было так несправедливо, что он едва не задохнулся от ярости.
Вопросы
Полковник Глокта в ужасной спешке ворвался в свою столовую, решительно сражаясь с пряжкой портупеи.
— Проклятье! — раздражённо воскликнул он. Всё валилось из рук. Никак не получалось её застегнуть. — Проклятье, проклятье!
— Вам нужна помощь? — спросила Шикель, сидя за столом. На её плечах чернели ожоги, зияли раны — бескровные, словно мясо в лавке мясника.
— Нет, не нужна мне треклятая помощь! — завопил он, швыряя пояс на пол. — Что мне нужно, так это чтобы кто-нибудь объяснил, какого чёрта тут творится! Это позор! Я не позволю солдатам моего полка сидеть тут голыми! Особенно с такими неприглядными ранами! Где твой мундир, девочка?
— Я думала, вы беспокоились из-за пророка.
— Да плевать на него! — отрезал Глокта, садясь на скамейку напротив нее. — Что с Байязом? Что насчёт Первого из Магов? Кто он? Чего на самом деле нужно этой старой сволочи?
Шикель сладко улыбнулась.
— Ах, это. Я-то думала, это все знают. И ответ…
— Да! — пробормотал Глокта. Его рот пересох, как у школьника — Какой же ответ?
Она рассмеялась и хлопнула по скамейке рядом с собой. Тук, тук, тук.
— Ответ…
Ответ…
Тук, тук, тук. Глаза Глокты резко открылись. Снаружи всё ещё было почти темно. Через занавески просачивался лишь слабый свет. Кто колотит в дверь в этот час? Хорошие новости приходят днём.
Тук, тук, тук.
— Да-да! — завизжал он. — Я калека, а не глухой! Чёрт возьми, я вас отлично слышу!
— Тогда открывай эту проклятую дверь! — донёсся приглушённый голос с явной стирийской ноткой из коридора. Витари, сука. Только её мне и не хватало посреди ночи. Глокта изо всех сил старался приглушить стоны, осторожно вытаскивая онемевшие конечности из-под промокшего от пота одеяла, перекатывая голову с боку на бок, пытаясь заставить двигаться скрюченную шею.
Тук, тук. Интересно, когда в последний раз в мою спальню стучалась женщина? Глокта схватил свою трость, снова откинулся на матрасе, потом сильно прижал один из оставшихся зубов к губе, и, тихо постанывая, стал сползать с кровати, пока одна нога не ударилась о доски. Тогда он выбросил своё тело вперёд, зажмурив глаза от острой боли в спине, и наконец смог сесть, хватая ртом воздух, словно пробежал десять миль. Бойтесь меня, бойтесь, все должны меня бояться! Я только что смог выбраться из постели.
— Тук.
— Иду, чёрт возьми! — Он поставил трость на пол и, раскачавшись, поднялся. Осторожно, осторожно. Мышцы его изуродованной левой ноги сильно тряслись, заставляя беспалую ступню дёргаться и биться, словно умирающая рыба. Будь проклят этот омерзительный отросток! Могло бы показаться, что он чей-то чужой, если б не было так больно. Но тихо, тихо, нам надо действовать спокойно.
— Тсссс, — зашипел он, как родитель, который пытается успокоить вопящее дитя, мягко растирая искалеченную плоть и пытаясь успокоить дыхание. — Тссс. — Конвульсии медленно стихли до терпимой дрожи. Боюсь, это лучшее, на что мы можем надеяться. — Глокта смог натянуть ночную рубашку и заковылял к двери, сердито повернул ключ в замке и открыл её. За дверью в коридоре, прислонившись к стене, стояла Витари — тёмный силуэт в тени.