— Ты, — проворчал он, прыгая к стулу. — Не можешь просто держаться подальше, да? Чем тебя так притягивают мои спальни?
Она прошла в дверь, презрительно оглядывая жалкую комнату.
— Может, мне просто нравится смотреть, как тебе больно.
Глокта фыркнул, осторожно потирая горящую огнём коленку.
— Тогда ты, должно быть, между ног уже намокла.
— Удивительно, но нет. Ты выглядишь, как покойник.
— А когда было по-другому? Пришла высмеивать мой вид, или по делу?
Витари скрестила руки и прислонилась к стене.
— Тебе надо одеться.
— Ищешь причины увидеть меня голым?
— Сульт ждёт тебя.
— Сейчас?
Она закатила глаза.
— О-о, нет, можешь не спешить. Сам знаешь, какой он.
— Куда мы идём?
— Увидишь, когда прибудем на место. — И она ускорила шаг, заставляя его задыхаться, фыркать и морщиться от боли, мучительно пробираясь по мрачным проходам, тенистым переулкам и серым дворикам Агрионта, бесцветного в скудном свете раннего утра.
Его сапоги неловко хрустели и шаркали по гравию парка. Трава пригибалась от холодной росы, воздух загустел от тумана. Виднелись деревья — чёрные когти без листьев во мраке, — а потом показалась высокая, крутая стена. Витари подвела Глокту к высоким воротам, которые охраняли два стражника. Их тяжёлые доспехи были отделаны золотом, тяжёлые алебарды обиты золотом, и золотое солнце Союза было вышито на их накидках. Рыцари-телохранители. Личная охрана короля.
— Дворец? — пробормотал Глокта.
— Нет, гений, трущобы.
— Стоять. — Один из двух рыцарей поднял сухопарую руку, его голос гулко звучал из-под высокого шлема. — Назовите ваши имена и цель визита.
— Наставник Глокта. — Он доковылял до стены и прислонился к влажным камням, из-за боли в ноге прижав язык к пустым дёснам. — А что касается цели, так спросите её. Идея не моя, это уж точно, чёрт возьми.
— Практик Витари. И архилектор ждёт нас. Ты уже знаешь это, болван, я сказала тебе, когда выходила.
Если человек в полном доспехе может выглядеть уязвлённым, то у этого получилось.
— Протокол требует, чтобы я спрашивал всех…
— Просто открой! — рявкнул Глокта, прижимая кулак к дрожащему бедру, — пока я ещё могу сам передвигаться!
Мужчина сердито постучал в ворота, в них открылась маленькая дверца. Витари нырнула в неё, и Глокта захромал следом, по дорожке из аккуратно обтёсанных камней через тенистый сад. За ветки с набухшими почками цеплялись капли холодной воды, капавшие с высоких статуй. Где-то вне поля зрения каркала ворона, и этот звук казался нелепо громким в утренней тишине. Впереди возвышался дворец — очертания путаницы крыш, башен, скульптур, и фигурной каменной кладки на фоне бледного утреннего сияния.
— Что мы здесь делаем? — прошипел Глокта.
— Узнаешь.
Он поднялся на ступеньку и прохромал между двумя колоннами и ещё двумя рыцарями-телохранителями, такими неподвижными и молчаливыми, что их можно было принять за пустые доспехи. Трость Глокты стукала по отполированному мраморному полу гулкого коридора, скудно освещённого мерцающими свечами. Орнаменты, целиком покрывавшие высокие стены, тонули во мраке. Сцены забытых побед и достижений: короли один за другим указывали руками, махали оружием, читали воззвания или стояли, выпятив грудь от гордости. Глокта с трудом взбирался по лестничному пролёту, потолок и стены которого были полностью покрыты резьбой, пышные узоры из золотых цветов мерцали и блестели в свете свечей. Витари нетерпеливо ждала его наверху. Проклятье, оттого, что они бесценные, взбираться по ним не легче.
— Сюда, — пробормотала она ему.
В двадцати шагах вокруг двери собралась группа обеспокоенных людей. На стуле сидел, согнувшись, рыцарь-телохранитель, обхватив голову руками и вцепившись пальцами в кудрявые волосы. Его шлем валялся рядом на полу. Ещё трое человек сгрудились, их тревожный шёпот отражался от стен и эхом разносился по коридору.
— Ты не идёшь?
Витари покачала головой.
— Меня он не звал.
Три мужчины посмотрели на Глокту, когда он захромал к ним. Надо же, какая компания собралась поболтать перед рассветом в дворцовом коридоре. Лорд-камергер Хофф набросил одежду прямо на ночную рубашку, на его отекшем лице застыл ужас, словно от привидевшегося кошмара. У лорд-маршала Варуза один угол воротничка смятой рубашки торчал вверх, другой вниз, а свинцово-седые волосы торчали во все стороны. У верховного судьи Маровии ввалились щёки, глаза покраснели, и желтоватая рука слегка дрожала, когда он указывал на дверь.
— Там, — прошептал он. — Ужасное происшествие. Ужасное. Что теперь делать?
Глокта нахмурился, прошёл мимо рыдающего стражника и захромал через порог.
Это была спальня. Причём, великолепная. В конце концов, это же дворец. Стены были отделаны ярким шёлком и увешаны тёмными холстами в старых позолоченных рамах. Огромный камин, вырезанный из коричневого и красного камня, выглядел, как миниатюрный кантийский храм. Балдахин кровати — чудовищного сооружения с четырьмя опорами — занимал больше места, чем вся спальня Глокты. Покрывала были откинуты и смяты, но следов обитателя комнаты не было видно. Одно высокое окно стояло раскрытым, и прохладный ветерок задувал из серого мира снаружи, заставляя пламя свечей плясать и дрожать.
Почти в самом центре комнаты стоял архилектор Сульт, хмуро и задумчиво разглядывавший пол с другой стороны кровати. Если Глокта и ожидал, что он будет так же растрёпан, как и три его коллеги за дверью, то его ждало разочарование. Белая мантия архилектора была безупречна, белые волосы тщательно расчёсаны, руки в белых перчатках аккуратно сцеплены спереди.
— Ваше преосвященство… — сказал Глокта, доковыляв до него. Потом он заметил что-то на полу. Тёмная жидкость блестела в свете свечей. Кровь. Как неудивительно.
Он прохромал ещё немного вперёд. Труп лежал на спине на дальней стороне кровати. Кровь забрызгала белые простыни, заляпала доски пола и стену, пропитала кайму роскошной портьеры на окне. Порванная ночная рубашка была пропитана ею. Одна кисть была сжата в кулак, другая грубо оторвана по большой палец. На одной руке виднелась зияющая рана, не хватало куска плоти. Словно его выгрызли. Одна нога была сломана и вывернута, из разодранной плоти торчал обломок кости. Горло было так сильно искромсано, что голова едва держалась на месте, но лицо опознать было нетрудно — оно словно скалилось, глядя на прекрасную отделку, стиснув зубы и выпучив глаза.
— Кронпринц Рейнольт убит, — пробормотал Глокта.
Архилектор поднял руки в белых перчатках и медленно тихо похлопал двумя пальцами по ладони.
— О, очень хорошо. Как раз ради такой проницательности я за вами и послал. Да, принц Рейнольт убит. Трагедия. Шок. Ужасное преступление, которое бьёт в самое сердце нашей страны, и в каждого её человека. Но это далеко не худшее. — Архилектор глубоко вздохнул. — У короля не было родственников, Глокта, понимаете? Теперь у него нет наследников. Когда умирает король, откуда, по-вашему, появляется наш следующий славный правитель?
Глокта сглотнул. Понимаю. Какое страшное неудобство.
— Из Открытого Совета.
— Выборы, — усмехнулся Сульт. — Открытый Совет, голосующий за нового короля. Несколько сотен своекорыстных недоумков, которым без руководства нельзя доверить голосование за собственный обед.
Глокта сглотнул. Я почти наслаждался бы дискомфортом его преосвященства, если бы моя шея не лежала на той же плахе.
— Мы не очень популярны в Открытом Совете.
— Нас там ненавидят. Мало кого ненавидят сильнее. За наши действия против торговцев шёлком, против торговцев пряностями, против лорд-губернатора Вюрмса и за многие другие. Никто из знати нам не доверяет.
Тогда, если король умрёт…
— А как здоровье короля?
— Не очень, — медленно выговорил Сульт, посмотрев на кровавые останки. — Вся наша работа может рухнуть от одного этого удара. Если только мы не заведём друзей в Открытом Совете, Глокта, пока король ещё жив. Если не сможем завоевать достаточно доверия, чтобы выбрать преемника, или по крайней мере повлиять на выбор. — Он уставился на Глокту, и голубые глаза блестели в свете свечей. — Голоса можно купить, можно заполучить шантажом, уговорами или угрозами. И можно не сомневаться, те трое старых мерзавцев за дверью уже думают о том же самом. Как мне остаться у власти? С каким кандидатом мне объединиться? Чьи голоса я смогу контролировать? Когда мы объявим об убийстве, нужно будет убедить Открытый Совет, что убийца уже в наших руках. А потом должно последовать быстрое, жестокое и очень наглядное наказание. Кто знает, что с нами будет, если голосование пойдёт не по-нашему? Брок на троне, или Ишер, или Хайген? — Сульт содрогнулся от ужаса. — В лучшем случае нас выкинут с должностей. В худшем… — Возле доков найдено несколько плавающих тел… — Вот почему мне нужно, чтобы вы нашли убийцу принца. Сейчас.
Глокта посмотрел на тело. Или на то, что от него осталось. Потыкал кончиком трости выемку на руке Рейнольта. Мы уже видели такие раны, на том трупе в парке, несколько месяцев назад. Это сделал едок, или, по крайней мере, кто-то хочет, чтобы мы так думали. — Окно тихо стукнуло об раму от неожиданно холодного порыва ветра. — Едок, который пробрался в окно? Вряд ли кто-то из агентов Кхалюля оставит за собой такие подсказки. Почему тело просто не испарилось, как Давуст? Мы должны предположить внезапную утрату аппетита?
— Вы говорили с охранником?
Сульт пренебрежительно взмахнул рукой.
— Он говорит, что всю ночь стоял за дверью, как обычно. Услышал шум, вошёл в комнату и обнаружил принца, каким вы его видите сейчас. Кровь всё ещё текла, окно было открыто. Он немедленно послал за Хоффом. Хофф послал за мной, а я за вами.
— Несмотря на это, охранника нужно тщательно допросить… — Глокта уставился на сжатую руку Рейнольта. В ней что-то было. Он с усилием наклонился, — трость покачивалась под его весом, — и выхватил это двумя пальцами.