— Так и есть, — ухмыльнулся Ищейка. Поэтому мы и здесь.
— И что? Неужели Бетод об этом не подумал? — Ухмылка Ищейки стала опадать. — Если у него есть свободные люди, то возможно он думает, что они пригодятся здесь, подождав нужного момента, прямо как мы. Он может послать их через этот лес сюда, на этот холм, как раз где мы сидим. И что тогда случится, как думаешь?
— Я думаю, мы начнем убивать друг друга. Но если верить Трясучке и его парням, у Бетода нет свободных людей. У него людей примерно вдвое меньше.
— Возможно, но он любит готовить сюрпризы.
— Ладно, — сказал Ищейка, глядя как карлы тащат ствол дерева, чтобы оно перекрывало верхушку холма. — Ладно. Поэтому мы притащили сюда ствол, и будем надеяться на лучшее.
— Надеяться на лучшее? — проворчал Тридуба. — Да когда это вообще срабатывало? — Он отошёл, чтобы пробормотать что-то Молчуну, и Ищейка пожал плечами. Если тут внезапно объявятся несколько сотен карлов, начнётся заварушка, но теперь тут уж ничего не поделаешь. Так что он встал на колено перед своей котомкой, достал кремень и несколько сухих веток, аккуратно поставил и начал высекать искры.
Трясучка сел рядом с ним на корточки, положив ладони на древко топора.
— Чем занят?
— А на что похоже? — Ищейка подул на язычок огня, глядя, как разгорается пламя. — Развожу костёр.
— Разве мы не ждём начала битвы?
Ищейка сел, подбросил ещё пару веточек и смотрел, как те занимаются.
— Ага, ждём, и, думаю, для костра как раз самое время. Вся война это ожидание, парень. В нашем деле, бывает, недели жизни уходят на это. Можно провести это время в холоде, или постараться устроиться поудобнее.
Ищейка достал сковородку из котомки и поставил на огонь. Сковородка была новая и отличная, он взял её у южан. Развернул cвой свёрток. Пять яиц, всё ещё целых. Хорошие, коричневые яйца в крапинку. Он разбил одно о край сковородки, вылил, услышал, как оно шипит, и ухмыльнулся во весь рот. Жизнь-то налаживается. Давно уже яиц не ел. Он разбивал последнее, когда ветер сменился и Ищейка что-то почуял. Что-то кроме жареных яиц. Он дёрнул головой, нахмурившись.
— Что? — спросила Катиль.
— Ничего, скорее всего. — Но лучше было не полагаться на удачу. — Погоди тут и проследи за этим, ага?
— Ладно.
Ищейка взобрался на упавший ствол, добрался до ближайшего дерева и прислонился к нему, присев на корточки и глядя вниз по склону. Вроде ничем особенным не пахло. Среди деревьев ничего не видно — только влажная земля, пятна снега, мокрые ветви сосен и неподвижные тени. Ничего. Это всё Тридуба, заставил его нервничать со своими разговорами о сюрпризах.
Ищейка уже поворачивался, когда снова уловил тот запах. Он поднялся, сделал несколько шагов вниз с холма, от огня и от упавшего дерева, глядя в лес. Тридуба вышел вслед за ним со щитом и с обнажённым мечом в большой руке.
— Что там, Ищейка, что-то учуял?
— Возможно. — Он снова хорошенько медленно принюхался, втягивая воздух носом, пытаясь разобраться. — Скорее всего, ничего.
— Ты мне тут не ничегокай, Ищейка, твой нос уже пару раз вытаскивал нас из неприятностей. Чего ты чуешь?
Ветер сменился, и на этот раз Ищейка уловил его целиком. Давно уже он не чуял этот запах, но ошибки не было.
— Бля, — выдохнул он. — Шанка.
— Эй! — И Ищейка оглянулся, открыв рот. Катиль взобралась на упавшее дерево со сковородкой в руке. — Яйца готовы, — сказала она, ухмыляясь им.
Тридуба замахал ей рукой и взревел изо всех сил.
— Все назад, за…
Спустилась тетива, рядом, в кустах. Ищейка услышал стрелу, почувствовал, как та пролетела в воздухе. В целом они лучники так себе, эти плоскоголовые, и стрела не попала в Ищейку на шаг или два. И только благодаря говённейшему невезению она нашла другую цель.
— Ай, — сказала Катиль, удивлённо глядя на стрелу в своём боку. — Ай… — и упала, уронив сковородку в снег. Потом Ищейка бежал к ней по холму, и воздух хрипел в горле. Потом он хватал её за руки и видел, как Тридуба берёт её за колени. Хорошо, что она была не тяжёлая. Совсем не тяжёлая. Пролетела одна или две стрелы. Одна вонзилась в ствол дерева, а они перевалили Катиль, и сами укрылись за ним. — Там внизу шанка! — кричал Тридуба, — они подстрелили девчонку!
— Самое безопасное место в битве? — проворчал Доу, пригибаясь за деревом и крутя в руке топор. — Ёбаные падлы!
— Шанка? Так далеко к югу? — говорил кто-то.
Ищейка взял стонущую Катиль под руки и потащил к впадине у костра, её пятки скребли по грязи.
— Они меня подстрелили, — бормотала она, глядя на стрелу, кровь текла у неё из-под рубашки. Она закашлялась и посмотрела на Ищейку широко раскрытыми глазами.
— Они идут! — кричал Трясучка. — Готовьтесь, парни! — Люди доставали оружие, затягивали пояса и ремни щитов, стискивали зубы и хлопали друг друга по спине, готовясь к бою. Молчун совершено спокойно стоял за деревом и пускал стрелы вниз с холма.
— Я должен идти, — сказал Ищейка, сжимая руку Катиль, — но я вернусь, ладно? Просто сиди так, слышишь? Я вернусь.
— Что? Нет! — ему пришлось отжать её пальцы от своих. Ищейке это не нравилось, но какой у него оставался выбор? — Нет, — прохрипела она ему в спину, когда он карабкался в сторону ствола дерева и тонкой линии карлов, укрывшихся за ним. Некоторые стояли на колене, приготовившись стрелять из луков. Уродливое копьё перелетело через дерево и ударилось в землю прямо перед Ищейкой. Он уставился на древко, а потом проскользнул мимо и встал на колено неподалёку от Молчуна, глядя вниз с холма.
— Пиздец блядь! — Деревья кишели плоскоголовыми. Деревья внизу, деревья слева, деревья справа. Казалось, там сотни плоскоголовых. Справа от них сбитые с толку солдаты Союза кричали, грохотали и лязгали доспехами, готовя свои копья. Из леса в них сердито вылетали стрелы. — Пиздец!
— Может, начнёшь стрелять, а? — Молчун пустил стрелу и достал другую из колчана. Ищейка тоже выхватил стрелу, но целей было так много, что он не мог заставить себя выбрать одну, и выстрелил слишком высоко, всё время чертыхаясь. Шанка уже подошли близко, так близко, что можно было разглядеть их лица — если можно было назвать это лицами. Разинутые клацающие челюсти, рычащие и полные зубов; мелкие жестокие глазки, полные ненависти. Неуклюжее оружие — дубинки с вбитыми гвоздями, топоры из обтёсанного камня, ржавые мечи, украденные у мертвецов. Они лезли вверх среди деревьев, быстро, как волки.
Ищейка попал одному в грудь, видел, как тот упал на спину. Попал другому в ногу, но остальные не замедлялись.
— Готовьсь! — услышал он рёв Тридубы, почувствовал, как люди вокруг него встают, поднимают клинки, копья и щиты, чтобы встретить атаку. Ищейка подумал, как хоть люди могут к такому приготовиться…
Плоскоголовый перепрыгнул ствол дерева, широко разинув пасть и рыча. Ищейка увидел его чёрный силуэт в воздухе, услышал громкий рык, а потом меч Тула рубанул по твари и отбросил назад — кровь брызнула, как из разбитой бутылки.
Ещё один взобрался, Тридуба отхватил ему руку мечом и сбил тварь обратно на склон своим щитом. Плоскоголовых теперь нападало всё больше и больше, они уже толпой лезли через поваленный ствол дерева. Ищейка примерно с шага выстрелил одному в лицо, вытащил нож и ударил его в живот, крича изо всех сил; тёплая кровь текла по его руке. Он вырвал дубинку из рук шанка, когда тот упал, махнул ей в другого, не попал и отшатнулся. Люди повсюду кричали, резали и рубили.
Он увидел, как Трясучка прижал сапогом голову шанка к стволу дерева, поднял высоко над головой свой щит и вколотил металлический обод тому глубоко в морду. Другого сбил своим топором, забрызгав Ищейке глаза кровью, а потом третьего подхватил под руки, когда тот спрыгнул с бревна — и они вместе покатились по влажной грязи. Шанка оказался сверху, и Ищейка врезал ему по спине дубинкой — раз, другой, третий. Трясучка столкнул тварь с себя, поднялся и растоптал ей затылок. Потом промчался мимо, рубанув очередного плоскоголового, который колол копьём в бок визжащего карла.
Ищейка заморгал, пытаясь стереть рукавом кровь с глаз. Увидел, как Молчун поднял нож и пробил им череп плоскоголового — клинок прошел тому через рот и крепко пригвоздил к стволу дерева. Увидел, как Тул впечатывает огромный кулак в морду шанка, снова и снова, пока от черепа не осталось лишь красное месиво. На ствол дерева вскочил плоскоголовый с копьём в руке, но прежде чем смог ударить, подскочил Доу и подрубил тому ноги. Шанка, вопя во всю глотку, закрутился в воздухе.
Ищейка увидел, как шанка верхом на карле вырвал зубами огромный кусок из его шеи. Ищейка схватил с земли копьё и бросил его точно в спину плоскоголовому. Тот свалился, что-то бормоча и пытаясь дотянуться себе за плечи, силясь достать до копья, но оно пробило тварь насквозь.
Ещё один карл с рёвом метался из стороны в сторону, лупася плоскоголового, который вцепился ему зубами в другую руку. Ищейка сделал шаг, чтобы помочь карлу, но тут перед ним выскочил шанка с копьём. Ищейка вовремя его заметил, увернулся и хлестнул ему промеж глаз ножом, пока тот мчался мимо, а потом треснул дубинкой по затылку и почувствовал, как хрустнул череп, словно разбитое яйцо. Он повернулся к следующему. Чертовски здоровенный. Тварь раскрыла рот и зарычала, с зубов текла слюна, в руках был огромный топор.
— Давай! — закричал Ищейка, поднимая дубинку и нож. Ещё до того, как шанка смог что-то дать, из-за спины у него показался Тридуба и разрубил тварь от плеча до груди. Брызнула кровь, и плоскоголовый упал в грязь. Ему как-то удалось немного приподняться, но так он лишь подставил морду, чтобы Ищейке было удобнее вонзить в неё нож.
Шанка уже отступали, а карлы кричали и рубили их, как только те поворачивались. Последний взвизгнул и побежал к стволу дерева, пытаясь через него перебраться. Что-то буркнул, и меч Доу прорубил на его спине кровавую рану, в которой показалось красное мясо и белые обломки кости. Шанка упал, зацепившись за ветку, задёргался и замер, свесив ноги.