Логен помрачнел.
— На Севере такого нет.
— Ш-ш… — прошипела она, презрительно скривив рот. — Тебе, чертов розовый, повезло!
Над ними высились развалины. Лес разрушенных колонн, лабиринт обвалившихся стен, разбросанные вокруг блоки длиной в человеческий рост… Осыпающиеся арки окон и пустые дверные проемы зияли, словно разверстые раны. Неровный темный силуэт, вырисовывающийся на фоне пролетающих облаков, напоминал гигантский ряд сломанных зубов.
— Как назывался этот город? — спросил Луфар.
— Это не город, — ответил Байяз. — Во времена расцвета Старой эпохи, когда могущество императора достигло своего пика, в этом дворце располагалась его зимняя резиденция.
— Все это — жилище одного человека? — Логен, прищурившись, оглядел раскинувшиеся на огромной площади руины.
— Причем жилище временное. Большую часть года двор проводил в Аулкусе. Император привозил сюда свиту лишь зимой, когда тучи приносили с гор холод и снег. Убегая от ледяных ветров, целая армия караульных, слуг, поваров, чиновников, принцев, их жен и детей ехала через равнину, чтобы на три коротких месяца воцариться в гулких залах, прекрасных садах и золоченых покоях зимнего дворца. — Маг покачал лысой головой. — Давным-давно, еще до войны, все здесь сверкало, точно море в лучах восходящего солнца.
Луфар фыркнул.
— А потом дворец разрушил Гластрод?
— Нет. Его разрушили намного позже, когда началась новая война, которую после смерти Иувина развязал мой орден против другого сына Эуса.
— Канедиаса, — пробормотал Малахус Ки, — мастера Делателя.
— Война была страшная, ожесточенная, столь же беспощадная, как и предыдущая. А людей погибло еще больше. В результате мы потеряли и Иувина, и Канедиаса.
— Невезучая семейка, — заметил Логен.
— Невезучая… — Байяз мрачно взглянул на величественные руины. — Со смертью Делателя закончилась и Старая эпоха. Нам остались лишь развалины, гробницы да мифы. Нынешние поколения — всего-навсего карлики, стоящие на коленях в длинных тенях прошлого.
Ферро приподнялась в стременах.
— Сюда скачут всадники, — хрипло сказала она, всматриваясь в горизонт. — Человек сорок, а то и больше.
— Где? — встрепенулся маг и прикрыл глаза ладонью. — Никого не вижу.
Логен тоже никого не видел. Только волнующуюся траву да огромные клубы облаков.
Брат Длинноногий нахмурился.
— И я не вижу. А ведь я наделен превосходной зоркостью. Да что там! Мне часто говорили…
— Вы намерены торчать здесь, пока самолично их не увидите, — прошипела Ферро, — или все-таки уберетесь с дороги, пока не увидели вас?
— Спрячемся в развалинах, — бросил через плечо Байяз. — Подождем внутри, пока они проедут. Малахус! Разворачивай повозку!
В руинах зимнего дворца царили сумрак, безмолвие и разруха. Гигантские стены, заляпанные полосками засохшего помета птиц и летучих мышей, оплетал старый плющ, на камнях зеленела влажная мякоть мха. Теперь во дворце обосновались животные. Где-то в вышине распевали птицы, свившие в древней кладке бессчетное множество гнезд. В покосившихся дверных проемах мерцала огромная паутина, густо усеянная сверкающими бисеринами росы. На обрушившихся блоках, там, куда падал солнечный свет, грелись крошечные ящерки — пока в их обитель не ввалились с шумом незваные гости. Гулкое эхо гремело на всю каменную громаду: тарахтенье повозки по разбитому полу, звук шагов, цокот копыт. Всюду среди липких камней журчала, шелестела, капала невидимая вода.
— А ну-ка, розовый, подержи! — Ферро сунула Логену в руки свой меч.
— Ты куда?
— Сидите здесь и не высовывайтесь. — Запрокинув голову, она взглянула наверх. — Я понаблюдаю за ними сверху.
В детстве Логен дни напролет лазал по деревьям, растущим вокруг деревни, а в юности испытывал себя на прочность в горах. Как-то зимой в Хеонане горцы удерживали перевал; даже Бетод думал, что их не достать, но Логен сумел взобраться на обледенелую скалу и свел с врагом счеты. Правда, на эти оплетенные сухими стеблями утесы из покосившихся блоков и глыбы скользкой ото мха шаткой кладки карабкаться пришлось бы час или два — они вздымались к самому небу, к быстро несущимся облакам, и казалось, вот-вот опрокинутся.
— Как ты, черт возьми, собираешься залезть?..
Но Ферро уже добралась до середины колонны. Она ползла по камням проворно, без усилий, как насекомое. На самом верху она нащупала ногой удобную опору, оттолкнулась и, пролетев над головой северянина, приземлилась на выступ в стене. Затем поползла дальше. В лицо Логену посыпались куски раствора. На вершине Ферро присела на корточки, хмуро глянула вниз, прошипела:
— Только постарайтесь не шуметь! — И исчезла.
— Нет, вы видели?.. — ошарашенно произнес Логен, но отряд уже шагал дальше во влажный сумрак.
Пришлось поспешить следом: ему не улыбалось торчать в одиночестве посреди этого запущенного гигантского склепа.
Малахус Ки сидел рядом с встревоженными лошадьми, прислонившись к загнанной в глубь каменных лабиринтов телеге. Первый из магов стоял на коленях в траве и ощупывал поросшие лишайником стены.
— Взгляни-ка! — воскликнул Байяз, когда Логен попытался протиснуться мимо него. — Тут высечены рисунки. Шедевры древнего мира! История… Притчи, уроки, предостережения… — Толстые пальцы ласково гладили иссеченные камни. — Наверное, мы первые, кто это видит за последние века!
— М-м-м… — протянул Логен, надувая щеки.
— Вот, смотри! — Маг указал на стену. — Эус вручает дары трем старшим сыновьям, а Гластрод тайком за ними наблюдает. Это рождение трех чистых направлений магии. Тонкая работа, согласись?
— Тонкая.
— А здесь… — забормотал Байяз, выдирая траву и перемещаясь к другому поросшему мхом участку кладки, — здесь Гластрод планирует уничтожить творения брата. — Он оторвал спутанный клубок стеблей засохшего плюща, чтобы добраться до следующей картинки. — Вот он нарушает первый закон. Слышит голоса с другой стороны. Видишь? Вот он призывает демонов и насылает их на своих врагов. А тут… — маг отодвинул бурые плети, — сейчас гляну…
— Гластрод копает, — буркнул Ки. — Наверное. А на следующей, вероятно, находит то, что искал.
— Хм-м… — Байяз опустил на стену завесу плюща и, поднявшись, хмуро взглянул на ученика. — Пожалуй, иногда лучше в прошлое не заглядывать.
Логен, кашлянув, пробрался дальше, нырнул в покосившуюся арку — и его взору предстал запущенный сад с ровными рядами низких узловатых деревьев. Вокруг, среди зеленых от мха стен, торчала побуревшая, подгнившая от дождей крапива и прочая сорная трава высотой по пояс.
— Наверное, не мне стоит это говорить, — разнесся по сумрачным коридорам веселый голос брата Длинноного, — но сказать об этом стоит! На всем Земном круге нет мне равных в искусстве навигации! Как гора возвышается над глубокой долиной, так и мой талант превосходит способности других навигаторов!
Логен поморщился. Незавидный выбор: либо гнев Байяза, либо похвальбы Длинноногого.
— Я провел нас через великую равнину к Аусу, не отклонившись ни на милю! — Навигатор лучезарно улыбнулся Логену и Луфару, будто ожидая шквала аплодисментов. — И как гладко прошло путешествие! Без нежелательных встреч и столкновений! А ведь эти края — в числе самых опасных! — Он помрачнел. — Мы благополучно одолели четверть нашего грандиозного пути. Вы, пожалуй, не понимаете, насколько непростое мне выпало дело. Равнина без единого ориентира, наступление зимы… Даже звезд в помощь не было! — Он сокрушенно покачал головой. — Эх! Воистину, на вершине всегда одиноко.
Брат Длинноногий, развернувшись, побрел к деревьям.
— Лучшие дни жилища миновали, но хотя бы деревьям время не помеха. — Навигатор сорвал с нижней ветви зеленое яблоко и начал натирать его рукавом. — Нет ничего вкуснее спелого яблочка, да еще из императорских садов! — Он усмехнулся. — До чего же странно: трава живет дольше, чем величайшие творения человеческих рук.
Луфар уселся на поваленную статую, достал из ножен длинную шпагу и положил ее на колени. Зеркально отполированная сталь ярко сияла. Он аккуратно повернул оружие, нахмурившись, послюнявил палец, потер невидимое пятнышко, затем вынул точило, плюнул на него и занялся тонким клинком. Точильный камень мерно скользил взад-вперед, тихо звенел металл. Этот звук, этот воинский обряд, — неизменные спутники бивачных костров, — действовали на Логена успокаивающе.
— А без этого никак не обойтись? — раздраженно осведомился брат Длинноногий. — День и ночь точишь, полируешь, точишь, полируешь… У меня от твоего скрежета голова гудит. За всю дорогу шпаги тебе ни разу не пригодились! Не боишься, что сточишь их под ноль к тому времени, когда они понадобятся? — Он засмеялся своей шутке. — Что тогда делать будешь?
Луфар даже не взглянул в его сторону, но ответил:
— Почему бы тебе не обдумать маршрут через проклятую равнину, а заботу о клинках предоставить тем, кто разбирается в оружии?
Логен незаметно ухмыльнулся. Ссора двух самодовольных индюков! На это стоило посмотреть.
— Ха! — фыркнул навигатор. — Ты мне сначала покажи того, кто разбирается в оружии, и тогда я ни словом не обмолвлюсь о клинках.
Он поднес яблоко к губам, но укусить не успел — Луфар молниеносно подцепил фрукт кончиком сверкающей шпаги. Брат Длинноногий ошеломленно смотрел на пустую руку.
— Отдай!
— Бери!
Юный наглец поднялся и отточенным движением кисти подбросил яблоко вверх. Навигатор уже потянул руки, но Луфар выхватил из ножен короткую шпагу, клинок хлестнул воздух, — и в ладони брата Длинноногого упали две ровные половинки яблока. Мгновение он пытался их удержать, но они упали на землю.
— Черт бы побрал твою привычку красоваться! — выругался навигатор.
— Не всем же быть скромниками вроде тебя, — хмыкнул Луфар.
Логен залился беззвучным хохотом, а брат Длинноногий потопал к дереву высматривать еще одно яблоко.
— Отлично сработано! — пробурчал Девятипалый, пробираясь сквозь траву к Луфару. — Быстро орудуешь своими иголками.