— Прекрасно! — согласился Коска. — Хороший гурк — мертвый гурк!
Наемник повернулся кругом и зашагал в Цитадель, звеня шпорами, оставив Глокту в одиночестве на плоской крыше.
«Неделя? Да. Две недели? Возможно. Дольше? Безнадежно. Пусть нет кораблей, но старый балагур Юлвей все же был прав. И Эйдер была права. Шансов не имелось с самого начала. После всех наших усилий, после всех жертв Дагоска наверняка падет. Это только вопрос времени.»
Глокта глядел на темнеющий город. В сумерках трудно определить, где суша и где море, где лампы на кораблях и где огни в окнах домов, где факелы на такелажах судов и где факелы трущоб. Осталось только смешение крохотных огоньков, кружащих друг вокруг друга, пропадающих в пустоте. Только одно осталось неизменным.
Нам конец. Не сегодня, но скоро. Мы окружены, и сеть будет только затягиваться. Это только вопрос времени.
Шрамы
Один за другим Ферро сняла швы — аккуратно разрезая нитку острием блестящего ножа, осторожно вытягивая стежки из кожи Луфара; кончики смуглых пальцев двигались проворно и уверенно, желтые глаза сузились от сосредоточенности. Логен следил за ее работой и только покачивал головой, дивясь мастерству. Ему приходилось видеть такую работу, но никогда — столь искусную. Луфару, с виду, даже не было больно, а он последнее время часто жаловался на боль.
— Нужна новая повязка?
— Нет. Оставим — пусть дышит. — Выскользнул последний стежок, Ферро отбросила окровавленные обрывки нитки и выпрямилась, стоя на коленях, чтобы рассмотреть, что получилось.
— Хорошо, — сказал, понизив голос, Логен. Он и не представлял, что получится хотя бы наполовину так здорово. Челюсть Луфара казалась чуть изогнутой в свете костра, словно он прикусил что-то с одной стороны. На губе образовалась выемка, от которой раздвоенный шрам тянулся к кончику подбородка; розовые точки по сторонам показывали, где были швы, кожа вокруг натянулась и перекрутилась. И больше — ничего, не считая припухлости, которая скоро сойдет.
— Чертовски хорошие швы. Никогда не видел лучше. Где ты научилась лечить?
— Меня учил человек по имени Аруф.
— Ну так он прекрасно научил, полезное умение. Нам очень повезло, что он тебя научил.
— Сначала пришлось с ним переспать.
— А… — дело повернулось немного иной стороной.
Ферро пожала плечами.
— Да я была не против. Он хороший человек — более-менее, — и в придачу он научил меня убивать. Я спала со многими мужчинами куда хуже — и получала взамен куда меньше. — Ферро хмуро посмотрела на челюсть Луфара и нажала большими пальцами рядом с раной. — Куда меньше.
— Ясно, — пробормотал Логен. Они озабоченно переглянулись с Луфаром. Разговор пошел совсем не так, как предполагалось. Впрочем, ждать другого от Ферро и не стоило. Логен половину времени старался вытянуть из нее хоть словечко, а когда она говорила что-нибудь, он понятия не имел, что теперь с этим делать.
— Готово, — буркнула Ферро, молча ощупав лицо Луфара.
— Спасибо. — Луфар ухватил за руки Ферро, которая уже собралась уходить. — Правда. Я не представляю, что бы я…
Ферро сморщилась, словно он шлепнул ее, и отдернула пальцы.
— Прекрасно! Только в следующий раз, когда раскроят лицо, будешь сам зашивать.
Поднявшись, Ферро пошла прочь и села в тени на углу развалин — как можно дальше от всех, чтобы только не уходить совсем. Похоже, благодарности ей нравились еще меньше, чем любые иные разговоры; но Луфар был так рад избавиться наконец от повязок, что не слишком беспокоился.
— Как я выгляжу? — спрашивал он, пытаясь скосить глаза на подбородок, гримасничая и тыкая в него пальцем.
— Хорошо, — ответил Логен. — Повезло. Может, не так привлекателен, как прежде, но все еще куда лучше меня.
— Конечно, — Луфар тронул выемку на губе, почти с улыбкой. — Ведь мне не отрезали голову напрочь.
Логен ухмыльнулся и, усевшись на колени рядом с котлом, начал помешивать. Отношения с Луфаром теперь сложились. Суровый урок, но сломанная челюсть пошла парню на пользу, она научила его уважению — и гораздо быстрее, чем разговоры. Он научился реалистично мыслить — а это точно пригодится.
Небольшая помощь, поддержка и время — это почти никогда не подводит. Логен бросил взгляд на Ферро, хмурившуюся на него из тени, и почувствовал, что его улыбка вянет. На некоторых приходится тратить больше времени, а с некоторыми такая тактика и вовсе не срабатывает. Черный Доу был из таких. Как сказал бы отец Логена — он человек, «сделанный для одиночества».
Логен снова опустил взгляд в котел, но ничего радостного там не обнаружил. Только овсянка с несколькими кусочками бекона да порубленные коренья. Дичи здесь не водилось. Мертвые земли на то и мертвые. От травы на равнине остались бурые пучки и серая пыль. Логен оглядел развалины дома, где они устроили лагерь. Отсветы костра плясали на разбитых камнях, треснувшей штукатурке, старому расщепленному дереву. Трещины не зарастали папоротником, ни одного росточка не проклюнулось на земляном полу, не было даже мха между камнями. Логену показалось, что никто, кроме них, не появлялся здесь веками. Может, так и было.
И тишина. Вечер был почти совсем безветренный. Только потрескивал костер и жужжал голос Байяза, толковавшего ученику очередную мудрость. Логен был очень рад, что первый из магов снова бодрствует, хоть и выглядит старше и угрюмее, чем всегда. По крайней мере, Логену теперь не приходилось решать, что делать. Его решения получались не слишком удачными для всех.
— Наконец-то ясная ночь! — пропел брат Длинноногий, нырнув в дверной проем, и показал на небо с великим довольством. — Идеальное небо для навигации! Звезды ясно видны впервые за десять дней, и смею утверждать, мы ни на шаг не сбились с пути! Ни на полшага! Я не потерял дорогу, друзья. Нет! Со мной такого быть не могло ни в коем случае! Сорок миль до Аулкуса, как я и говорил, все по моим расчетам!
Но поздравлений не посыпалось. Байяз и Ки захвачены сварливым бормотанием. Луфар крутил перед собой короткий меч, пытаясь разглядеть свое отражение. Ферро хмурилась в своем углу. Длинноногий вздохнул и присел на корточки у огня. Заглянув в котел, он сморщил нос.
— Снова овсянка?
— Боюсь, что да.
— Ну, ладно. Тяготы и лишения дороги, дружище? Без трудностей дорога не будет славной.
— Э… — сказал Логен. Он бы согласился пожертвовать славой, если бы получил достойный ужин. Он грустно ткнул ложкой в булькающую кашу.
Длинноногий нагнулся к Логену и вполголоса пробормотал:
— Похоже, у нашего знаменитого нанимателя, первого из магов, снова проблемы с учеником…
Байяз говорил громче и сварливее:
— …умело управляться со сковородой — прекрасно, но твое главное дело — практиковаться в магии. В последнее время твое поведение заметно изменилось. Какие-то настороженность и неповиновение. Я начинаю подозревать, что ты окажешься неблагодарным учеником.
— А вы всегда были примерным учеником? — По лицу Ки скользнула наглая улыбка. — Ваш учитель никогда не бывал разочарован?
— Бывал, и последствия оказались ужасны. Мы все совершаем ошибки, и учитель должен предостеречь учеников от повторения его ошибок.
— Тогда, может быть, вы расскажете мне историю ваших ошибок. Тогда я знал бы, как стать хорошим учеником.
Учитель и ученик уставились друг на друга. Логену не понравилось, как хмурится Байяз. Такой взгляд у первого из магов ему уже приходилось видеть, и кончалось всегда плохо. Непонятно было, с чего вдруг за несколько недель Ки от безоглядного подчинения перешел к угрюмому сопротивлению, но легче от этого не становилось. Логен делал вид, что полностью поглощен овсянкой, хотя ожидал, что вот-вот его оглушит рев обжигающего пламени. Но услышал только голос Байяза — и совершенно спокойный.
— Отлично, мастер Ки, наконец-то разумное требование. Поговорим о моих ошибках. Разговор будет долгий. С чего начать?
— С начала? — отважился ученик. — С чего же еще?
Маг раздраженно хмыкнул.
— Стало быть, с самых старых времен.
Он помолчал, глядя на костер, отблески плясали на его задумчивом лице.
— Я был первым учеником Иувина. Но едва началось мое обучение, мастер взял еще одного — мальчика с Юга. Его звали Кхалюль. — Ферро вдруг бросила хмурый взгляд из своего угла. — Мы с самого начала ни в чем не знали согласия. Мы оба были слишком гордые, завидовали талантам друг друга и ревниво ловили любые знаки внимания, которые оказывал другому мастер. Наше соперничество не кончалось с годами, даже когда Иувин взял еще учеников — всего стало двенадцать. Сначала соперничество заставляло нас быть лучшими учениками — старательными и прилежными. Но после ужасов войны с Гластродом многое изменилось.
Логен собрал миски и начал раскладывать дымящуюся кашу, стараясь не пропустить ни единого слова Байяза.
— Наше соперничество переросло во вражду, а вражда — в ненависть. Мы боролись на словах, потом на руках, потом — с помощью магии. Возможно, без присмотра мы поубивали бы друг друга. Возможно, так было бы лучше для мира, но Иувин вмешался. Меня он отправил далеко на север, а Кхалюля — на юг, в две большие библиотеки, которые он построил за много лет до этого. Он послал нас учиться, по раздельности, в одиночестве, чтобы охладить наш пыл. Он думал, что высокие горы, широкое море и все просторы Земного круга положат конец нашей вражде, но он нас недооценил. Каждый из нас ярился в своей ссылке, в которой обвинял другого, и измышлял страшную месть.
Логен раздал еду — уж какая была, — а Байяз взглянул на Ки из-под тяжелых бровей.
— Если бы мне тогда хватило разума слушать учителя… Но я был молодой, упрямый и раздувался от гордости. Я загорелся желанием стать сильнее Кхалюля. И решил — каким я был идиотом, — что, если Иувин не научит меня… придется найти нового учителя.
— Что, розовый, снова бурда? — проворчала Ферро, принимая миску из рук Логена.
— Можешь не благодарить. — Логен бросил ей ложку, и Ферро поймала ее в воздухе. Логен протянул миску первому из магов. — Другого учителя? Но какого учителя можно было найти?