Бетонный пол в этом месте раскрошился, и кто-то потрудился расширить длинную щель. Она была забита сухой травой, и, вытащив ее, Бабкин уставился на предмет, который был ему хорошо знаком.
Он удовлетворенно хмыкнул. «Вот почему тебя сюда тянуло, голубь. Ты свою палочку-выручалочку забыл».
Сергей вынул металлоискатель. Отличная модель, едва ли не лучшая на рынке. Кто-то вбухал в нее кучу денег.
Итак, это был человек, не желавший, чтобы кто-то знал о его поисках.
Живший в Озерном, судя по тому, что ночью он рванул именно туда, а не к шоссе.
И он отчего-то не вернулся за своим инструментом сегодня. Боялся засады? Или чего-то другого?
Во всяком случае, этот тип не обидел детей. Он только не хотел быть узнанным.
Сергей вспомнил о девушке. В истории детей его зацепила одна неувязка; слушая их сбивчивый рассказ, он первым делом подумал о том, что если бы на Анастасию действительно кто-то напал, остались бы вещи и машина. «Хонду» не спрячешь в цементной расщелине.
На звонок не ответили. Бабкин несколько раз перезвонил – безрезультатно. Не было ничего удивительного в том, что она не брала трубку, он и сам по три раза на дню заносил в черный список спамеров и ботов; это означало лишь, что проверка затянется.
Илюшин ждал его, сидя на ступеньках крыльца.
– А где дети? – встревожился Бабкин.
– Спят.
Сергей не поверил собственным ушам.
– Ты подсыпал им снотворное?
Илюшин от души расхохотался.
– За кого ты меня принимаешь?
– За человека, способного подсыпать надоедливым детям снотворное!
– Успокойся. Они уснули, потому что всю ночь резались в компьютерную игру.
– А что за игра? – Вопрос он задал машинально, поскольку в играх ничего не понимал. – Хотя… какая разница!
Илюшин как-то странно хмыкнул:
– Ты удивишься, но разница есть. Ладно, показывай, что у тебя.
Бабкин положил на ступеньку металлоискатель.
– Я сниму отпечатки, но нам пока не с чем их сверять.
Макар наклонился над металлоискателем, пристально разглядывая его.
– А вот и ответ, – пробормотал он. – Он был в доте?
Сергей коротко рассказал, как догадался, где нужно искать.
– Кто-то устроил там базу, – закончил он. – Похоже, дети его спугнули. Я не видел следов раскопок вокруг лагеря, но это не говорит о том, что их нет.
– Вещица не из дешевых. Ладно, с этим разберемся позже. Выкладывай, что насчет Анастасии?
Сергей коротко качнул головой:
– Не отвечает.
Илюшин прищурился и переложил металлоискатель в густую траву под крыльцом, скрывавшую его почти полностью. Бабкин не успел удивиться, как Макар предупредил:
– Возможно, сейчас мы узнаем свежие новости.
– С чего ты взял?
– Сюда приближается быстрым шагом наш подпольный миллионер.
Лодочник выглядел смущенным, что бывало с ним нечасто.
– Слушай, я тут, похоже… С цифрой, похоже, ошибся. Не тот номер продиктовал.
– Бывает. Давай проверим.
Только теперь Сергей заметил, что на носу у Чухрая сидят очки. Гордей Богданович неуверенно поправил их и сунул телефон сыщику прямо в руки.
– Сам смотри. Я себе теперь не доверяю.
Чухрай ошибся не с одной, а с двумя цифрами. Бабкин внимательно переписал их и набрал новый номер. Вместо ожидаемых гудков женский голос сказал, разделяя слова: «Абонент временно недоступен».
«Спустилась в метро», – сказал он себе.
– Позвони еще раз, – попросил Илюшин, стоявший рядом и слышавший все через динамик.
Через полчаса абонент был недоступен.
И через час.
Бабкин не стал дальше упорствовать в попытках дозвониться. Он забрал у менеджера копию паспорта Анастасии Рыжковой. Тимур оторопело наблюдал, как Сергей, не отходя от стойки, диктует кому-то серию и номер, дважды повторяет адрес прописки. «Чем быстрее, тем лучше», – сказал он и нажал отбой, не попрощавшись.
Человек, которого Бабкин крайне редко просил об одолжениях, перезвонил через три часа.
– Не появлялась, – кратко сообщил он.
– В каком смысле не появлялась? – глупо спросил Сергей.
– В квартире не появлялась. Я сгонял, поговорил с соседями. Не было ее с начала июня.
– Это точно?!
– Соседка у нее цветы поливает. Встревожилась. Говорит, у них не было договоренности о точных сроках ее возвращения, но вроде как собиралась до двенадцатого приехать. Позвонила ей при мне – телефон выключен. С семьей твоя Рыжкова отношений не поддерживает. Фрилансер. Соседка обещала поставить в известность, если что-то изменится.
Убрав телефон, Бабкин застыл на месте. Таким его и увидел издалека Макар, бегавший в коттедж, чтобы проверить детей.
Он замедлил шаг.
– Домой не возвращалась, – неохотно сказал Сергей то, что ему уже было известно.
Макар кивнул с непроницаемым лицом. Обвел взглядом коттеджи.
– Позвони Беспаловой, – попросил он.
– Зачем?
Илюшин повернул голову и молча посмотрел на него. От этого взгляда Бабкин дернулся, зачем-то отошел на несколько шагов и нашел в списке контактов Татьяну.
«Абонент временно недоступен».
Он пошел еще дальше, в сторону леса, крепко прижав трубку к уху, и сморщился, как от зубной боли, когда услышал плаксивый голос.
– Алло! Алло!
– Здравствуйте, Павел Семенович.
– Сергей, почему Танечка не приезжает? Столько времени прошло! Мы не можем без нее, поймите вы! Она здесь нужна! Семья страдает!
Павел Семенович взывал к Бабкину, приводя аргументы, которые должны были заставить сыщика как можно скорее уговорить его жену вернуться, а тот стоял, опустив сотовый, и смотрел издалека на Илюшина, который опять все понял раньше, чем он.
Глава 13
Илюшин мерил комнату шагами, Бабкин следил за ним тяжелым взглядом. Эта привычка Макара всегда его утомляла. Слишком много энергии; так лежачий камень мог бы нервничать из-за ручья, который отчего-то непременно пытается затечь под него, презрев народную мудрость.
Они сделали все, что могли. Оставалось ждать завтрашнего дня.
Илюшин ускорился. Бабкин подозревал, что однажды он, как парень в клипе «Pump It», нарушит законы притяжения и побежит, впечатывая кроссовки в грудь окружающих.
– Помогает? – не выдержал он.
– Помогает что?
– Вот это твое мельтешение? Думать помогает?
– Помогает думать, что думаешь, – ответил Илюшин, не останавливаясь. – А это само по себе помогает думать.
Тьфу, лучше бы не спрашивал.
Под ритмичный звук шагов он незаметно для себя задремал в кресле. Когда открыл глаза, Илюшин сидел на полу в окружении маленьких, в пол-ладони, листочков.
– Представляешь, здесь даже тетрадей нет, – сказал он, не поднимая головы, – не говоря уже об альбомах. Пришлось раздраконить блокнот.
Бабкин подвигал затекшей шеей. Присмотрелся к каракулям Макара.
Уже то, что Илюшин взялся за рисование, говорило ему о многом.
– Как мы могли проворонить, что Беспалова не вернулась домой, – вырвалось у него.
– Мы не должны были отвечать за ее безопасность, – ровно сказал Илюшин, не прекращая раскрашивать маленький шарик с рожками. – Только за то, чтобы найти. Мы ее нашли. Фото отправили. Все.
– Я должен был в тот же день, как она уехала, позвонить ее мужу!
Он знал, почему не сделал этого. Павел Семенович высасывал его, как пиявка, но пиявка, стыдящаяся своего поведения, – что было в сто раз хуже, потому что лишало Сергея морального права двинуть ему по присоске.
Картинки Илюшина что-то ему напоминали. Бабкин наклонился, морщась от боли в затылке, и вдруг понял, что это карты.
Каждого персонажа рассекала пополам тонкая линия. Кое-кто состоял из двух вертикальных половин, а не горизонтальных. Он узнал Беспалову: ветвистое дерево, женщина-энт – с одной стороны ветви без листьев торчат обрубками. Черемуховая врушка была изображена с лисьими ушами; нижняя часть – лиса в красном колпаке с бубенцами. «Почему колпак?» Он вспомнил: джокер из карточной колоды. Может играть за любую карту.
Всех прочих он не распознал. Подозревал, что шарик с рожками, с зеркальной стороны отрастивший длинный хвост, – это Тимур, но уверенности не было.
Сергею стало стыдно. Макар работал. Как бы его действия ни выглядели со стороны, Бабкин знал лучше, чем кто-либо другой, что это часть расследования.
Что-то происходило в светлой голове Илюшина, когда он брался за карандаш. Бабкину этот уровень осмысления действительности был недоступен, и к рисованию Макара он подсознательно относился как к камланию в отсутствие бубна. В экстаз Илюшин не впадал, но он определенно менялся. Словно перед ним возникал котел с то ли живой, то ли мертвой водой, и, окунувшись в этот котел, участники событий выходили из него в новом обличье. Это была не карикатура, не квинтэссенция, не утрированная до предела черта, определяющая характер, – скорее, ассоциация, и в попытке нащупать, выявить эту ассоциацию Илюшин мог провести не один час. Пока очередной бедолага варился в бурлящем котле, Макар отрешенно намечал что-то на листе, какие-то закорючки, не имеющие смысла, цепляющиеся одна за другую. Сергей знал, что его можно отвлекать, – уж если Илюшин поджег воду под котлом, его не выбьешь из нового состояния, – но старался этого не делать. Это было единственное доступное ему проявление поддержки.
Как-то раз он задумался, в каком образе Макар изобразил бы его самого, и понял, что ему не хочется знать ответ.
Завтра с утра они рванут в Петрозаводск – Сергей успел договориться со своим приятелем о встрече, порадовавшись, что так своевременно восстановил прежнюю связь, – но сегодня он чувствовал себя бесполезным.
Что делает слон, когда ему нечего делать?
«Металлоискатель, – подумал Сергей. – Я не слон, я осел».
Отпечатки со своей находки он снял, когда принес ее из леса. «Не будем множить сущности без необходимости, как говорит Макар. Предположим, детектор в доте оставил тот же человек, за которым я гнался, и он же испугал детей. Что из этого следует? Ну, начнем с того, что я слышал мужской голос, а не женский».