Я останавливаюсь.
Подхожу вплотную к окну.
Дожидаюсь, пока он повернется и увидит меня.
Ждать приходится долго.
В конце концов один из его друзей замечает, что я стою за стеклом и смотрю на Дага. Он поднимает глаза. Какое-то мгновение он пребывает в нерешительности: может быть, мы знакомы? Он поворачивается к друзьям, спрашивает у них: «Вы знаете эту девушку?» — те качают головами и пожимают плечами. Он снова смотрит на меня, делая резкое движение рукой: давай, мол, отсюда, я тебя не знаю, ты что, не видишь, мы с друзьями решили приятно провести время.
Валь Брюн наблюдает эту сцену со стороны.
— Не обращай внимания, — мягко говорит она, обнимая меня. — Этому парню интереснее с друзьями, чем с тобой.
На следующий вечер я прихожу к ресторану одна. На мне большое черное пальто, шарф и шляпа. Даг с друзьями снова здесь. Я встаю у окна. Идет густой снег. Но мне все равно. Мне нужно, чтобы Даг обратил на меня внимание. Я смотрю на него. Долго смотрю. Даг поворачивается и встречает мой взгляд. Что тебе надо? — говорят его глаза. — Что ты от меня хочешь?
— А ты как думаешь? — Я поднимаю глаза к небу. — Тебе как кажется?
— Меня это не волнует.
— Я могу тебе спеть.
— Нет.
— Я могу потанцевать с тобой.
— Не думаю.
— Я могу польстить тебе.
— И это все?
— Я трахаюсь так, как тебе и не снилось.
Третий вечер подряд я стою у окна ресторана, пока время не перевалит за два часа ночи. На этот раз он меня вообще не замечает. Он и его друзья уже привыкли, что я стою здесь, за окном, и смотрю на них.
Они привыкли ко мне!
Мы с Дагом еще даже не познакомились, а этот выродок уже воспринимает меня как данность!
Нет, Даг, так не пойдет! Разве ты не слышал о том, что мне никогда не отказывают? Я не сдаюсь, пока не получу то, что мне нужно.
На следующий вечер мы с папой идем в кино, времени торчать у окна ресторана у меня нет. Но еще через день я решаю, что время пришло. Сегодня Даг пойдет со мной, хочет он того или нет. Я поднимаюсь на антресоли, залезаю в свой шкафчик, отыскиваю старый американский сундук с одеждой, масками, очками и париками. И нахожу то, что искала: большие черные брюки, пару подтяжек, белую рубашку с длинными полами, куртку, котелок и большие накладные усы черного цвета.
Я переодеваюсь и оглядываю себя. Поворачиваюсь и так, и эдак перед зеркалом.
По-прежнему худая.
По-прежнему маленькая.
Но все-таки не слишком заметно, что я не парень.
Я немного похожа на дедушку.
Я иду в гостиную, открываю окно. Холодный зимний ветер обдувает лицо. Я смотрю на небо. Насчитываю семь звезд.
«Ты и я, дедушка, — говорю я. — Ты и я. Нас никто не победит».
В этот вечер я не стою у окна. Я захожу в ресторан. Подтягиваю штаны, еще раз проверяю подтяжки, поправляю усы и вхожу. В уши ударяет громкая музыка. Официант спрашивает, заказывала ли я столик. Я говорю, что хочу посидеть в баре. Я вежливо киваю, улыбаюсь Дагу, его друзьям и всем, кто на меня смотрит. Затем вспрыгиваю на табурет возле стойки — он такой высокий, что ноги до пола не достают. Заказываю пиво.
— Постойте, — говорю я бармену.
Он оборачивается на полпути, глядя на меня.
— По кружке пива ребятам вон за тем столиком, — я киваю на Дага с друзьями.
— Хорошо, приятель, — отвечает бармен.
Он наполняет стаканы, пританцовывая под громкую музыку, и, танцуя, направляется к столику, где сидит Даг.
Ставит перед ними пиво.
Даг и его друзья вопросительно смотрят на бармена, а тот кивает в мою сторону.
Даг поворачивается. Смотрит на меня.
Пожевывая ус, я поднимаю стакан в воздух, как будто небрежно чокаюсь с ними. Затем спрыгиваю с табурета и вразвалочку направляюсь к их столику.
— Привет, — удивленно говорит Даг.
— Здорово! — отвечаю я низким хрипловатым голосом.
— Привет, — здороваются его друзья.
— Здорово, ребята! — говорю я в ответ.
Я плюхаюсь на свободный стул, достаю свои сигары — коробку гаванских «Монте Кристо» — и угощаю всех сидящих за столом.
Никто не отказывается.
За столом сидят четверо мужчин — вместе со мной пятеро, — все пьют пиво и потягивают толстые сигары. Красивые длинноволосые женщины, одетые в облегающий пурпур, крутятся возле нашего столика, пытаясь привлечь внимание. Одна из них начинает ластиться ко мне, целует меня в щеку, пытается сесть ко мне на колени. Ничего не скажешь, красивая. Но когда она хватает мой котелок и надевает его себе на голову, моему терпению приходит конец.
— Э-э! — кричу я. — Дай сюда шляпу!
Мы с Дагом и его друзьями выпиваем еще по несколько поллитровых кружек пива. Потом Даг предлагает сыграть в покер — и я, естественно, всех обыгрываю. Несколько раз подряд. Даг играет неплохо, но я лучше. Затем я обыгрываю его в шахматы, в домино, в карты — этой игре под названием «Штосс» меня давным-давно обучила играть моя бабушка. Правила я уже успела забыть, это было сто лет назад, — помню только, что нужно вовремя сказать «штосс». Потом Даг рассказывает анекдот. Не особенно смешной, но я похлопываю его по спине и смеюсь так, что падаю со стула.
Он помогает мне встать.
В конце концов — по-моему, эта идея пришла в голову мне — мы решаем посостязаться, кто кого перепьет, и переходим на виски. Я подзываю бармена, который, пританцовывая, подходит к нашему столику.
— Yeah man, — кивает он.
— Alright, — киваю я в ответ.
— Ну-да, ну-да, ну-да, — напевает бармен.
— Oh yeah, — киваю я.
— Хотите что-нибудь заказать? — спрашивает он.
— Oh yeah, — отвечаю я.
— Что желаете? — интересуется бармен. — Жизнь есть сон.
— Всем по виски, — говорю я.
Дело в том, что я могу перепить любого. Если бы вы меня увидели, вы ни за что не поверили бы в это, потому что, как уже было сказано, я довольно маленькая и худая. Но сегодня я в сотый раз докажу всем, что со мной состязаться бессмысленно.
После седьмого стакана падает первый из друзей Дага.
Я стучу кулаком по столу и подзываю бармена.
— Хоп-хоп! Еще по стаканчику!
— Yeah man, — говорит он.
После восьмого стакана падают еще двое. Падают они плавно и остаются лежать на полу — без сознания.
— Ну что, Даг, сдаешься? — спрашиваю я, пристально глядя на него.
— Нет, — выдавливает из себя Даг.
— Еще по одной! — кричу я.
После одиннадцатого стакана Даг падает на пол.
Он вливает в себя одиннадцатую порцию виски, ставит стакан на стол со словами: «Ах ты черт!», закатывает глаза, раскрывает, закрывает рот и падает на пол.
Он плавно, словно нехотя падает на кучу своих товарищей и больше уже не встает — нокаут!
В ресторане тишина, почти все посетители разошлись.
Я оглядываюсь по сторонам.
Пожевываю ус, снимаю шляпу, кладу ее на стол и, вытирая со лба пот, подзываю бармена.
— Налейте мне на дорожку, — киваю я.
— О'кей, — кивает бармен.
Мы смотрим на четырех мужчин, лежащих на полу в бессознательном состоянии, и пожимаем плечами.
— Бывает, — говорит бармен.
— Да уж, — киваю я в ответ и выпиваю последний стакан.
Слегка пошатываясь, я встаю и смотрю на пьяных друзей, кучей лежащих под столом.
— Некоторые совсем пить не умеют, — говорю я, потушив в пепельнице окурок.
Я наклоняюсь, вытаскиваю из-под стола Дага, взваливаю его себе на плечо и иду домой.
IIIАМЕРИКА
Мы с Жюли ждем до тех пор, пока по лестнице в зале прибытия аэропорта Форнебу не спустился последний пассажир с покрасневшими глазами и полным отсутствием ориентировки во времени. Мы встречаем Анни из Америки, но Анни нет. Анни пропала. Она должна была выйти давным-давно. Самолет SK911, следующий прямым рейсом из аэропорта Ньюарк, уже приземлился, все пассажиры вышли, в самолете идет уборка.
Уборщицы наверняка обнаружили бы Анни, если бы она, к примеру, напившись из крохотных бутылочек виски и джина, заснула бы в туалете или бродила одна-одинешенька среди посадочных полос. Кто-нибудь ее бы нашел.
А может, уборщицы уже закончили и ушли в снег, в пургу, вместе с пассажирами, капитаном, пилотом, стюардессами — со всеми теми, кто имеет какое-то отношение к рейсу SK911 из аэропорта Ньюарк. В темном ангаре остался только огромный пустой самолет.
Где же Анни?
— Жюли, куда подевалась Анни?
— Не знаю, — отвечает Жюли. — Мне надо присесть. — Она кивает на диваны, стоящие возле высоких окон. — Сходи в справочную, попроси дать объявление.
Жюли побледнела. Похоже, ее скоро вырвет.
— Только этого еще не хватает, — говорю я. — Еще один родственник, которого от волнения начинает тошнить.
Жюли смотрит на меня с отчаянием.
Я иду в справочную.
Прошу их сделать объявление для Анни Блум.
Они повторяют ее имя в микрофон.
Но Анни не слышит.
Ее здесь нет.
Я иду в контору авиакомпании и спрашиваю, есть ли Анни Блум в списке пассажиров, прошедших паспортный контроль. Анни Блум должна была вылететь рейсом SK911 из аэропорта Ньюарк. Сегодня. После десятидневного пребывания в Нью-Йорке. Я знаю это, потому что мы с сестрой сами покупали ей билет, сами отвозили ее в аэропорт и заказывали гостиницу.
— К сожалению, мы не имеем права разглашать информацию о том, кто прошел паспортный контроль, — говорит сидящая в справочной служащая с начесом.
Сухие розовые губы служащей улыбаются. Тем временем ее беспокойный взгляд останавливается вовсе не на мне, а на коммерсанте, стоящем в конце очереди.
— Речь идет о моей матери, — вежливо объясняю я. — Иногда она бывает немного не в себе. Мне сейчас очень важно, — говорю я, делая ударение на «очень», — как можно скорее установить ее местонахождение.
— Извините, — отвечают розовые губы. — Я не могу сообщить вам эту информацию. Мы не имеем права разглашать ее в целях безопасности пассажиров.