— Не стреляй! Спятил?
— Чёрт, — повторил он сокрушённо. — Чёрт-чёрт-чёрт! Хоть задел его?
— В живот попал, кажется.
— Пойдём по следу.
— А смысл? Эту скотину простреленные кишки быстро не убьют. Упиздует далеко.
— Проебали? — внёс подошедший Станислав свою лепту в общую нервозность неуместным вопросом, и тут же дал на него ответ: — Проебали. Охотник, блядь.
— Ну, — развёл я руками, — кабанов мне никто никогда не заказывал.
— Как можно было промазать по такой туше?
— Думаешь, я нарочно?
— С тебя станется.
— Я не настолько сильно вас ненавижу, чтобы заодно подохнуть с голоду.
— И чего жрать теперь?
— Корешков себе накопай, червей каких-нибудь, — повесил я ВСС на плечо и двинул назад, к стоянке.
— Червей, значит?
— Да, они питательные. Или говна поешь, дело твоё.
— Чего сказал? — раздалось у меня за спиной.
— Чего слышал.
— Хочу напомнить...
— Да пох**, — повернулся я к вставшему в позу Станиславу. — Понял? Мне пох**, что ты там хочешь напомнить. И на твои неудовлетворённые потребности мне тоже срать с высокой колокольни. Заебал. Что-то не нравится, а? Так тебя никто не держит. Даже в спину стрелять не буду, давай, — махнул я рукой в сторону прекрасного далёко.
— Ух ты ж бля! — усмехнулся Стас злобно. — Из отряда меня выгоняешь? А не дохуя ли ты о себе возомнил? Не нравится, что я тебе косяки припоминаю? Те самые косяки, из-за которых мы в этой жопе оказались. Расстраиваю тебя этим? Ой, ну извини, -поклонился он картинно. — Только, знаешь, если тебе не нравится, что мне что-тоне нравится, так сам и уёбывай куда подальше!
— Ну всё, хватит! — вклинился между нами лейтенант. — Успокойтесь оба. Ваши перепалки делу не помогают. Мы двое суток без еды, все на нервах, но давайте держать себя в руках и не срываться почём зря.
— Ему это растолкуй, — кивнул на меня подонок. — Он без остановки нарывается.
— Можем решить всё здесь и сейчас, — принял я не брошенный вызов.
— Отставить, сказал! — прикрикнул лейтенант, и попытался развести нас, упершись каждому в грудь руками.
— Что, Станислав, — выглянул я из-за плеча незваного рефери, — нравится быть сучкой, которую то и дело спасают?
— Я тебе зубы в глотку забью! — прорычал тот, раскрасневшись.
— Ну давай, вот он я!
— Кол, уйди нахрен! — что есть силы отпихнул меня Павлов, и обратился к своей подружке: — Стас, уймись. Он же тебя провоцирует.
Почти багровый от бешенства драчун только сопел и бычился, лишившись дара речи на волне переполняющих его чувств.
— Смотри, — положил я на землю ВСС, «Пернач» и воткнул рядом кинжал, — как тебе такое? Теперь поменьше ссыкуешь? А, сучка?
Станислав зарычал, отшвырнул автомат и скинул разгрузку.
— Вы с ума посходили! — отошёл, наконец, Павлов в сторону, капитулирующе подняв руки.
— Давай, — принял я стойку. — Никакого ража, только честные боль и унижение. Тебе понравится.
Стас, держа раскрытые ладони перед собой, резко шагнул вперёд, но не атаковал.
— Что такое, опять очко заиграло? Только попиздеть горазд, а?
Мы начали медленно двигаться по часовой стрелке, не спуская друг с друга глаз.
— Признайся, Станислав, Катюша поколачивала тебя в спальне? Может у вас и игрушки были одни на двоих?
Кисти овдовевшего мстителя сжались в кулаки, кожа перчаток на костяшках натянулась так, что чуть не лопнула.
— Ты не думал, что в магазине всё происходило по обоюдному согласию, просто, безопасники слегка перестарались? М-м... Живо представляю себе эту сцену. Жаль, меня там не было. Уж я бы показал Кате, что такое настоящий мужик. Люблю слегка подостывших.
Стас быстро сблизился и рванул вперёд с легко читаемым ударом правой.
Заступ влево, и моя ладонь на противоходе врезается в нос супостату. Того отбрасывает, он пятится, заливая себя кровью. Можно добить, прямо сейчас накидать вдогонку, пока сволочь любуется искорками в темноте. Но нет, слишком быстро, слишком скучно.
— Ого! Станислав, ты не простыл? Гляди, как из носа льёт.
Больной покачнулся, сморкнул красненьким и снова поднял руки.
— Готов продолжать, да? А то... — не договорив, пробил я двойкой. — ...Мне ведь срать на это, — и добавил с ноги под колено.
Станислав раскорячился, упершись левой рукой в землю, а правую выставив перед всё менее симпатичным лицом.
— Ты как дружище? Что такой молчаливый? Ну, давай, отвесь-ка мне пару-тройку эпитетов, как ты это любишь.
— Кол, хорош уже, — попытался вклиниться в нашу интеллигентную беседу Павлов.
— Да-да, ты прав, всё, пар выпустили, — подошёл я к Станиславу и протянул руку, тот, подавшись вперёд, раскрылся и выхватил коленом в жбан. — Что, сука, готов был мне руку пожать?! — ботинок с глухим стуком врезался в скулу. — А куда же твоя принципиальность делась?!
— Кол, прекрати, — проскрипел лейтенант, с трудом сдерживаясь, чтобы не кинуться к несчастной обиженке и заключить в объятия.
— Не лезь! Пусть сам попросит. А, Станислав, хочешь, чтобы я прекратил?
Но дружище Стас только пускал красные слюни, безуспешно пытаясь принять вертикальное положение. И удар ногой в печень не помог ему в этом нелёгком деле.
— Знаешь, когда я закончу, из тебя можно будет готовить отбивные, просто нарезав ломтями. Хоть на что-то сгодишься.
Честно говоря, не думал, что он поднимется. Досталось ему крепко, а у меня не было желания его убивать. Не в тот момент. Но упрямый ублюдок продолжал тянуться к небу.
— Ладно, — левый в голову, правый под сердце, левый в печень, и правый крюк в челюсть. Что ни говори, а голова у этого засранца крепкая. Опять встаёт! — Давай, дружище, веселее, зябко на месте-то мяться. Ого! — без труда уклонился я от двух размашистых взмахов похожими на плети руками. — Кто тут у нас чемпион?! Вот он, наш чемпион! — три джеба вернули пятую точку Станислава на землю. — Ну, отдохнул? Давай, поднимайся, это только первый раунд.
— Хватит, — прозвучало у меня за спиной после щелчка предохранителя.
— О, лейтенант, — поднял я руки, — не место стволу в кулачном бою.
— Если ты хотел что-то доказать, то считай — доказал. На этом всё.
— Вон оно как... Ещё целишься мне в затылок?
— Целюсь.
— И что дальше? Выстрелишь...?
— Не надо, Кол.
— ...если сделаю так? — подошёл я к силящемуся подняться Станиславу и отвесил с ноги в рёбра.
— Отойди от него!
— Или так,- занёс я ногу, чтобы от души зарядить кованым носком в зубы, но резко накатившая темнота помешала мне закончить начатое.
Затылок... Сука, как же больно. А чёрт, — борясь с дрожью, поднёс я к глазам мутное красно-белое пятно, постепенно превратившееся в мою окровавленную ладонь.
Павлов, гнусная ты мразь, напал со спины на безоружного. Кстати... Приведя, наконец, фокусировку своих ясных очей в порядок, я осмотрелся, и единственное, что обнаружил — торчащий в земле кинжал. Ни ВСС, ни «Пернача» рядом не было, как, впрочем, и моих боевых товарищей. Карманы и подсумки тоже чудесным образом опустели — ни магазинов, ни гранат, ни аптечки, даже флягу сняли! Ну, хоть ботинки на месте. Так, давай мыслить взвешенно. Павлов огрел меня по башке, чтобы я перестал обижать Станислава. Ладно, он своего добился. А стволы зачем забрал? Очевидно, хочет быть уверен, что я стану говорить прежде, чем стрелять. А магазины с флягой? Нет. Нет-нет-нет, он не настолько тупой, чтобы бросить меня тут и уйти с этим недобитком. В конце концов, если хотел бы кинуть, просто пристрелил бы. Наверняка, хочет проучить. Экий озорник, небось, сидит сейчас и ждёт, когда я явлюсь весь такой обескураженный, в полном смятении, а тут — опа! — друзья-товарищи, как ни в чём не бывало, возле костерка, нерушимая команда! Блядь, очень на это надеюсь.
Я встал, оправился, рассчитывая придать своему облику менее побитый вид, и пошёл к лагерю. Каково же было моё удивление, когда и там оказалось пусто! Сука! Да как так?! Весь этот нелепый розыгрыш зашёл слишком далеко!
— Павлов! — крикнул я в никуда, наплевав на маскировку. — Если ты думаешь, что это смешно, спешу тебя расстроить — это нихуя не смешно!
Я унял учащённое дыхание и прислушался — тишина.
Тем временем дело близилось к вечеру, а на охоту мы отправились утром. Угли в кострище ещё теплились, но совсем слабо, и новых веток с самого утра никто не подкидывал.
Я полез в карман достать зажигалку, чтобы обновить костерок и согреться, но оказалось, что друзья-товарищи лишили меня и этой радости. НР-2 тоже увели, а там, в НАЗе, было огниво. Ну как можно быть такими мудаками, с живого мародёрствовать? Только кинжал и оставили — иронично, сука, иронично...
Первым острейшим желанием стало — пойти следом, застать спящими, перерезать жилы, съесть живьём. Точнее, в обратном порядке, но потом логика запротестовала и переставила всё по своему усмотрению. Жрать хотелось страшно, а жрать Павлова со Стасом на гарнир — вообще нестерпимо. Я бы так и поступил — пошёл бы за ними— но сучий снег решил, что ему нужно выпасть именно сейчас, и закрыть нахер все следы. Ну, хоть от жажды не помру.
Негодуя со всей этой говённой ситуации, я даже немного согрелся, так как меня буквально трясло от бешенства. Но одним негодованием сыт не будешь, пора переходить к решительным действиям. Вариантов у меня оставалось немного — сдохнуть в лесу или выйти к трассе и попытать удачу. До Карачуна было недалеко — это я хорошо помнил, мы шли вдоль него и отклонились только чтобы поохотиться. А пришли, вроде, оттуда. Или оттуда? Блядский лес. Нет, точно-точно, Карачун севернее, значит, надо чесать вон туда. Вещмешок на плечо и... Сука.
Говорят, когда долго лежишь на промёрзшей земле, тело отдаёт ей часть своего тепла, часть, куда большую, чем уходит в воздух при обычных обстоятельствах. Это, в свою очередь, снижает температуру организма и, если она падает ниже тридцати пяти градусов, начинаются проблемы. Вначале небольшие: дрожь, синюшность кожи, нарушенная координация движений. Дальше — больше: спутанность сознания, проблемы с памятью, сонливость, галлюцинации и закономерный финал этого чудесного явления под звучным названием «гипотермия». Не знаю, какой температуры достигло моё тело, а может проблема была в разбитом затылке, но заподозрить неладное стоило задолго до того, как Луна сменила Солнце, а трасса так