Два метра — слишком далеко, чтобы сделать всё быстро. Разве что в прыжке... Нацеленный в черепную коробку клинок вонзился в челюсть. Прямо в сустав, возле уха. Как говорится — почти попал. Караульный, подавившись сталью, не закричал, но...
Никогда раньше я не слышал такого громкого звука выстрела. Первого выстрела. Второго я не помню, как и последующих. Помню только одно — как бил, снова и снова, нанося удары в уже мёртвые тело и голову, пока застывший на спуске палец опустошал магазин АКС-74У. Секунду спустя, сквозь звон, до слуха донеслось: «...первый!!! Стрельба на этаже!!! Да! Не отвечают! Зови всех! Всех, сука! Я сказал — ВСЕЕЕХ!!!
— Вот говно... — сполз по стене Денис, держась за живот окровавленной рукой.
— Взял фонарь и в коридор, — прорычал я, собирая с трупов магазины. — Живо.
Денис кое-как поднялся и, светя себе под ноги, покорно заковылял к двери:
— Не стреляйте! — проблеял он, замахав фонарём. — Я Коновалов! Я ранен. Не стреляйте, — после чего бухнулся на колени и остался сидеть неподвижно, отбрасывая длинные тени в свете перекрещивающихся лучей
Вот же безответственная сволочь.
— На живот! Лёг на живот!
— Руки в стороны! Кто стрелял?!
— Не знаю, — просипел Денис, выполнив приказ, из-за чего мне остались видны только его ноги. — Темно было. Нужен врач. Прошу...
— Лежи тихо. Дёрнешься — пристрелю кхуям.
Два световых луча, становясь уже и ярче, миновали изображающего Христа Дениску и заползли в заваленный трупами коридор.
— Ебать...
— Все четверо?
— Назад-назад! Ждём подкрепления.
Сучий перестраховщик. А как же веселье?
Рыскающие по коридору лучи стали расширяться. Ублюдки явно решили уйти в глухую оборону. Это скверно. Одно дело — резать исподтишка, и совсем другое — прыгать на пару автоматчиков, точно знающих, с кокой стороны грозит опасность.
Я, придерживая защёлку магазина, осторожно вставил в АКС-74У сорокапятизарядник и уже прикидывал, как бы сподручнее разрядить его в ненавистных перестраховщиков, как вдруг...
Хлопок одиночного выстрела прозвучал совсем близко, гораздо ближе, чем, по моим прикидкам, находились автоматчики. Почти сразу за ним последовал второй и третий, четвёртый. Стреляли зряче, прицельно, что подтвердил и звук падающих тел. Ранее направленные в мою сторону лучи теперь облизывали стены под шуршание катящихся по полу фонарей.
Денискины ноги, видные мне из своего коридора, зашевелились и перевели обманчиво беспомощное тело в вертикальное положение.
— Чисто, — сообщило тело почти скучающим тоном.
— А ну положи, — вышел я в дверной проём, держа полного сюрпризов Дениса на мушке.
Тот усмехнулся, медленно опустил ПМ на пол и взял фонарь:
— Я мог убить тебя, но убил их. Думал, ты это оценишь.
— Обязательно, как только получу пеленгатор. Прям в жопу тебя расцелую. Как дверь открыть, знаешь?
— Есть одна мыслишка.
— У нас мало времени.
— Я не глухой.
Денис мотнул головой в сторону бронированной двери и зашагал в указанном направлении, держась рукой за живот:
— Никогда раньше пулю не ловил.
— Тяжело ранен?
— Вроде нет. Но это чертовски больно.
— Тебе так только кажется за отсутствием опыта. Не заставляй доказывать.
— Господи, — обернулся Денис, смухортив кислую рожу, — неужели я не заслужил хоть каплю доверия?
Ответить на этот вопрос мне помешал грохот пальбы двумя этажами ниже.
— Шевелись!
— Да-да, — перешёл Денис на бег трусцой.
— Эй! Дверь тут, — кивнул я на внушительную стальную конструкцию, оставшуюся позади.
— Не сейчас. Надо на крышу.
— Накой нам крыша?
— Там антенна. У Чабана есть связь. Пока никто ничего не понимает. Но скоро разберутся. Нельзя, чтобы ему сообщили. Это здесь, — кивнул Денис на дверь по левую сторону коридора. — Посторожи, я всё сделаю, — и добавил, отреагировав на моё скептическое молчание: — Каплю доверия, пожалуйста.
— Давай, в темпе.
Денис ухмыльнулся и скрылся за дверью. Лязгнул металл, подошвы застучали по ступеням раздвижной лестницы, заскрежетал запирающий механизм люка, скрипнули петли.
— Живее-живее, — будто шизофреник бубнил я себе под нос, глядя в пустой коридор. — Сколько можно копаться? Сука...
Чуть стихшая стрельба внизу возобновилась, сместившись дальше от входа. Рванула граната — видать, кто-то решил запустить генератор. Короткие очереди стали перемежаться воплями боли и неразборчивым матом.
— Да где тебя черти...
Не успел я задать это вопрос космосу, как ступени лестницы снова донесли до моих ушей перестук подошв.
— Сделал?
Денис утвердительно кивнул и с решимостью обманутого сутенёра зашагал к стальной двери.
— Говорить буду я, — обернулся он, держа палец на кнопке коммуникатора.
— Доверие, да, — пожал я плечами.
— Босс? Босс, вы меня слышите? Это Коновалов, — умело имитировал Денис взволнованность и тяжёлое прерывистое дыхание.
— Что — дьявол тебя дери — происходит? — ответил раздражённый но вовсе не испуганный голос. — Почему у меня нет связи?
— Нас атаковали. Пионеры. Они уже в здании. Внизу идёт бой. Нужно уходить. Как можно скорее. Босс, вы слышите?
— Заткнись. Дай подумать.
— При всём уважении, думать поздно, нужно бежать.
— Как?
— Через крышу. Я вас вынесу.
— Идиот. Мы не выберемся за забор, если эти суки уже здесь.
— Спрячемся в подсобках. Они прорываются на этаж. Всеми силами. Дождёмся подмоги. Уже вызвали. Нужно только выиграть время.
— Я отлично выиграю его и здесь, им не прорваться за дверь.
— У них динамит.
— ... Блядь.
— Босс, мы теряем время.
— Хорошо.
В недрах двери заклацали хорошо смазанные и подогнанные металлические детали, приводимые в движение медленно, очень медленно поворачиваемым рычагом. Всё ещё будоражимый затухающим ражем, я едва сдержался, от того, чтобы нажать на кнопку и проорать в микрофон коммуникатора что-нибудь вроде: «Крути скорее, старая ты никчёмная мразь!». И на то была причина — стрельба слышалась уже на втором этаже и, похоже, велась с лестницы. Ольга, отступая, сдерживала атакующих. Но очень скоро ей нечем будет их сдерживать, и тогда...
— Наконец-то! — полностью разделяя мои чувства, воскликнул Денис и навалился плечом на подавшуюся внутрь дверь: — Берите лекарства, кислород! Живее!
Чабан развернул кресло, и я незамеченным проник в святая-святых. Да, в этом уже не было необходимости, но я люблю проникать незамеченным. Зачем отказывать себе в удовольствии, когда ситуация позволяет?
— Не так быстро, дед, — наслаждаясь собственным голосом, произнёс я у замершего Чабана за спиной. — В начале пеленгатор.
— Дени-и-ис, — протянул Чабан, усмехнувшись, после недолгой паузы. — Пронырливый ты сучёнок. Слить меня решил, значит.
— Ничего личного, босс, — запер тот дверь. — Просто, время пришло. Где пеленгатор?
— И как давно вы сговорились, с этим...?
— Пеленгатор. Пожалуйста, — обошёл Денис кресло-каталку и склонился к Чабану, будто к ребёнку, которого нужно уговорить доесть кашу.
— Вам отсюда не выйти. Вас на лоскуты порвут.
— Начинай искать, — велел я Денису, подошёл к каталке и ласково потрепал седую голову. — Слушай, дед, понимаю, ты уже одной ногой в могиле и тебе по большому счёту пох**, как туда попасть обеими. Но поверь, между пулей в затылок и тем, что задумал я, существует колоссальная разница. Ты не настолько сильно желаешь мне смерти. Не порть себе последние минуты. Где сраный пеленгатор?
Чабан медленно запрокинул голову и, борясь с хрипотой, прошипел:
— Пососи-ка мой сморщенный х**, выблядок.
Меня часто оскорбляли. Обычно за глаза, но бывало и в лицо. Меня называли уродом, грязным мутантом, дегенератом, мразью, поганью, мне плевали вслед, осыпали проклятиями... Но никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не предлагал мне пососать сморщенный стариковский х**.
Какой-то деструктивный импульс сработал в моём разгорячённом адреналином мозгу. Я крутанул кресло так, что Чабан едва не вылетел из него. Рука потянулась к ножу, дабы тот очистил кровью моё поруганное имя, и лишь тогда я заметил небольшой бугорок под пледом. И нет, это был не оживший стариковский х**.
Первая пуля ударила в грудь. Справа. Стало горячо. Я отшатнулся и тут же получил ещё — в голову. Комната перевернулась, будто пнутая картонная коробка. Третью полю я не почувствовал. То ли она ушла мимо, потому что каталка вместе с Чабаном полетела кувырком, то ли я уже ничего не чувствовал. Глаза залило красным. Стремительно темнеющим красным. А потом пришла тьма.
Глава 48
Я видел Бога. Наверное. Ну, как видел... Не прямо перед собой, чтобы можно было за бороду ухватить. Нет, он был вдалеке. Сильно вдалеке. Должно быть, таких, как я к нему ближе не подпускают. И это разумно. Но я его видел. От него исходил свет, слепяще яркий, но не размывающий очертаний, словно от металла, раскалённого добела. И этот свет заполнял всё вокруг. Целый мир света... А я стоял за его пределом, за чертой, отделяющей меня от благодати. И я уже готов был сделать решающий шаг, как вдруг вспомнил... Чёрт, до чего же глупо. Я вспомнил историю, рассказанную мне одним наёмником. Он утверждал, что видел Деву Марию. Да, так и сказал, мол, ко мне тут на днях Дева Мария заходила, просила денег. Я удивился, спрашиваю: «Зачем ей деньги?». А он говорит: «Сам сперва не понял, тоже решил прояснить этот момент. И знаешь, что она ответила?». Я помотал головой, напряжённо ожидая откровения. Наёмник криво усмехнулся и даровал мне его: «Господи, — сказала она, — боже мой. Ты совсем ебанутый? Залетела я от тебя!». И заржал, как конь. Да, неплохой был мужик, весёлый. Не помню имени. Хорошо бы встретить его там, будет о чём поговорить. Но это вряд ли. А кого тогда? Кого я там встречу, с кем предстоит коротать вечность? Чую, в этот рай конченых праведников набирают. А праведники скучные до зубной ломоты. Я как-то раз встретил одного, без дураков, всамделишного — просто пиздец. Подмешал ему дури в питьё, отвёл к шлюхам, спасти хотел человека, а он утром повесился. Нет уж, нах** таких соседей. Извиняй, Боженька, обожду с новосельем.