— Оля, помоги-ка солдатика вытащить. Да осторожнее! Из него вон уже начинка сыпется. Хватай за ноги и к стене. Вот сюда, ага.
— Меня никто развязать не хочет? — высунулся из броневика Павлов. — Я же партнёр как-никак. Помните?
— Обожди, — усадил я солдатика поудобнее и прислонил его голову так, чтобы челюсть перестала выползать из сустава. — Нам ещё деловые отношения наладить надо, — обтёр я руки о вражеский камуфляж и присоединился к Ольге, стоящей напротив Павлова, который сидел на полу броневика, свесив ноги наружу.
— Подозрительно быстро он согласился, — прищурилась Оля, глядя в предельно честное лицо лейтенанта. — Даже долю не просит.
— Я как раз хотел обсудить условия нашей сделки, — пояснил тот.
— Обязательно, — заверил я. — Но сначала надо заняться солдатиком. Он что-то не выглядит выздоравливающим, времени у нас мало. Дорогая, принеси-ка аптечку. Паренька придётся взбодрить.
— А можно без «дорогой»? — отпихнула Оля лейтенанта в сторону и полезла в свой багаж.
— Всё зависит от тебя, золотце моё.
За время поездки нашему солдатику совсем поплохело. Течь из развороченного лица не унималась, и при таких темпах кровопотери надежда на продуктивный диалог таяла с каждой минутой.
— Пару кубов, — бросил я взгляд на шприц в руках Ольги, засасывающий через резиновую мембрану адский коктейль из склянки. — Пусть снова почувствует себя полным жизни.
— Я разберусь.
Оля срезала путы, распорола рукав, наложила жгут и загнала иглу в едва прощупываемую вену. Бесцветная жидкость внутри шприца тут же окрасилась алым и, понуждаемая поршнем, отправилась в обречённый организм.
Не прошло и трёх секунд, как солдатик вздрогнул и затрясся. Полуприкрытые закатившиеся глаза распахнулись и уставились сквозь меня, не мигая. Расширившиеся зрачки почти не оставили место для радужки. Дрожащие губы приоткрылись и, выпуская наружу красную пену, очень тихо произнесли:
— Альфа базе, альфа базе. Мы атакованы. Запрашиваю поддержку. Альфа базе...
— Эй, — отвесил я легонького леща, и стеклянный взгляд стал чуть более осмысленным. — Кивни, если слышишь меня.
Солдатик, потупив немного, резко кивнул, отчего челюсть снова выскочила из правого сустава.
— Зараза, — кое-как вправил я её, стараясь быть аккуратным, но пациент и без того не жаловался. — Сколько вас на базе? Где она? Эй, — щёлкнул я пальцами возле его лица, чем снова привлёк утраченное было внимание. — Рядовой, доложи. Расположение базы. Численность личного состава.
— Вы кто? — выдохнул он, сфокусировав на мне взгляд.
— Медики, — взяла слово Ольга, уже наполняя шприц из новой склянки. — Мы поможем. Но ты должен отвечать.
Игла снова погрузилась в вену и накачала больного новой дозой «лекарства».
Солдатика опять тряхнуло. Бледный как полотно лоб заблестел обильной испариной. Сквозь раскуроченную щёку было видно, как язык ворочается, безуспешно пытаясь что-то произнести.
— Ты не переборщила? — глянул я на Ольгу.
— Нет, — отсоединила она иглу и убрала шприц в футляр. — Продолжай спрашивать, начни чуть издалека, сейчас разговорится.
— Что за дурь вколола?
— Амитал натрия.
— х** знает, чего это, но звучит, как дерьмо, от которого быстро подыхают. Ладно, — вернулся я к своему собеседнику. — Дружище, слышишь меня? Давай-ка поболтаем с тобой немного. Нам тут как раз гид нужен из местных. Расскажешь про достопримечательности? Такой город у вас красивый. Ты смотри, похоже, торкнуло.
Солдатик, не поднимая упавшей на грудь головы, пустил красную слюну и довольно улыбнулся, отчего правая щека пошла пузырями:
— Красивый, — согласился он. — Хороший город.
— Вот-вот. Как он сохранился-то так хорошо, да? Город-то большой, а ракетой не угостили. Повезло.
— Не, — мотнул солдатик головой и поднял указующий перст к потолку. — Психотропное. Пи-и-и-у, — изобразил он широкую дугу, окончившуюся на полу, — и всё. Мозги отключает. Только двигательные рефлексы... Разбрелись все. Просто, пошли, куда глаза глядят, — хохотнул мой неожиданно словоохотливый собеседник и потянулся к выскочившей в очередной раз челюсти.
— Я поправлю, не переживай. Вот так, красота. И что же, совсем Самара обезлюдила?
— Ага. Больше миллиона человек... Тут все леса вокруг костями завалены.
Я обернулся к Павлову и тот молча кивнул.
— Хм, ты подумай, до чего удобно. А вашу братию каким ветром сюда занесло?
— В смысле? — глянул на меня солдатик полупьяными глазами.
— Ну, ты же вон в форме, при табельном... был. Что за банда-то у вас? Крупная?
— Мы... — поднял он голову и даже попытался расправить плечи. — Мы не банда.
— А кто же тогда? Секта? Клуб единомышленников? Общество любителей воздухоплавания?
— Мы — армия, — на секунду потеряло лицо солдатика блаженно-дружелюбное выражение, и мне даже показалось, что он скрипнул зубами, хотя провернуть такое ему вряд ли было под силу.
— Вон оно что... Армия, значит. И большая?
— Хе, — осклабился солдатик. — Не так важно количество, как качество.
— Это вам офицеры так говорят?
— Так говорит наш капитан. А он не ошибается.
— Капитан, — глянул я на Ольгу. — Не Отец, не генералиссимус. Это подкупает. И сколько же бойцов в подчинении у вашего капитана? — вернулся я к беседе с представителем вооружённых сил.
— Я не знаю, сколько точно. Но очень скоро о нас услышат все вокруг.
— Большие планы, да?
— Наши, — чуть подался вперёд солдатик и зашептал тише обычного, — захватили кучу зо-оло-ота. Ага. Его хватит, чтобы подготовиться к войне.
— Ого! Прямо-таки и войне? С бронетехникой там, авиаударами и прочим?
— Полномасштабной, — просеял солдатик красной улыбкой.
— Видать, серьёзные вы ребята. Мы бы тоже непрочь к вам записаться. Как найти вашего капитана?
— В штабе он.
— Серьёзно?! Вот повезло так повезло. А штаб-то где?
— На базе, — чуть не прыснул со смеху солдатик.
— Чудесно! Ты только ориентиры нам подкинь, а мы уж базу эту отыщем. Улица там, может, знаешь какая, или ещё чего примечательного вспомнишь, а?
— Площадь Куйбышева, — нежданно-негаданно разродился солдатик координатами. — Штаб в театре.
— Ах ты ж мой ненаглядный! — чуть не ухватил я его за щёки, но вовремя одумался. — Последние два вопроса, и домой поедем. Против сотни бойцов и десятка брони сдюжите?
— Раз плюнуть.
— Золото в штабе?
— А где же ему ещё быть?
— Спасибо, — хлопнул я его по плечу, и челюсть снова выскочила из сустава. — Оля, он твой. А нам настала пора побеседовать с представителем противоборствующей стороны.
Глава 58
Многие считают меня тупым. Я это хорошо помню, но не могу назвать причину. Возможно, она кроется в специфике моей работы, ведь заказчики всегда считают себя самыми умными. Зуб даю, каждый раз, когда эти мрази выторговывают себе лишний золотой, удешевляя голову цели, они называют меня лохом и простофилей. И, возможно, они правы. Ведь будь я поумнее, не шароёбился бы по лесам, выполняя поручения, а сам бы заказывал неугодных, отжимал бы бизнес, собирал дань, и катался бы как сыр в масле. Да, только тупые марают собственные руки в крови и рискуют башкой ради не слишком-то и большого навара. Пора это менять. Тем более что скоро и средства появятся. Вон даже Ольга какой-то пароход купить задумала. Хм... Может, не такая уж и глупая идея. На пароходе много чего можно организовать — хоть кабак, хоть бордель, а то и всё разом. Наберу шлюх и тупых дуболомов, а сам буду указания раздавать, потягивая дорогое бухло на капитанском мостике. Чем не план на будущее? Да, пароход — это заебись.
— Так, дружище, — поставил я перед кормой трофейного броневика пустую бочку и сел на неё, — врать не буду, твоё положение говённое. Во-первый, у тебя связаны руки.
— Ты тоже заметил? — поднял брови Павлов, так, что они выползли из-под очков.
— Да. Во-вторых, поставленная тебе командованием задача полностью провалена.
— Удивительная наблюдательность.
— И, в-третьих, но не по важности, у тебя хуёвое чувство юмора.
— Что есть, то есть, — согласился лейтенант. — Мало практики. Но сейчас-то со мной мастер. Так что, поупражняемся в словесной пикировке, или уже перейдём к делу?
Ты гляди какой дерзкий. Общение со Станиславом никому не идёт на пользу.
— К делу, значит? Всё обдумал?
— Половину.
— Ну, так может и вторую обдумаешь?
— Я хочу половину золота.
— Повтори, — присоединилась к нашей беседе Оля, вытирая окровавленные руки о содранный с трупа нагрудный карман.
— Половину, — вкрадчиво повторил лейтенант. — Пятьдесят процентов. Одну вторую. Сто килограммов. Ну, как вам ещё объяснить...? Наблюдали когда-нибудь полулуние?
— Всё, ты допизделся, — вынула Ольга свой редко покидающий ножны клинок и, стремительно сблизившись с шутником, приставила острую сталь к его горлу.
— Так режь, — ощерился Павлов, изо всех сил стараясь подавить предательскую дрожь в губах. — Ну же, — сглотнул он, и режущая кромка заскрипела по щетине. — Нет? Странно. Я полагал, что ученица Кола не станет доставать нож, если не планирует им воспользоваться.
— Осторожно, дружище, — предостерёг я. — Нож у твоего горла в женской руке. Смотри, не переусердствуй с играми на эмоциях.
Похоже, мои слова возымели эффект. Ухмылка сползла с физиономии лейтенанта, и тон его стал не столь дерзким:
— Давайте смотреть правде в глаза, вы не справитесь без моей помощи. Нельзя вывезти два центнера золота из-под носа у этих ребят. Просто нельзя, без вариантов. Только представьте, как будет обидно возвращаться назад с пустыми руками.
— Ты себя недооцениваешь, — убрала Оля нож от лейтенантского горла и, послюнявив пальчик, вытерла кровь с пореза.
— Поясни, — не понял тот, или сделал вид, что не понял.
— Она хочет сказать, — взял я на себя роль толкователя, — что в случае неудачи с выуживанием нашего золота, мы продадим этим ребятам тебя. Не так дорого, как того хотелось бы, да, но с пустыми руками точно не уйдём.