– Привет! – поздоровался я достаточно громко, когда вошел в приемную. В углу громко ревел детеныш гиппопотама. Внешне он был похож на обычную маленькую девочку, хотя и немного расстроенную. Она казалась довольно щуплой, но под этой маской скрывался настоящий бегемот. Это сказал бы любой человек, у которого нет проблем со слухом.
Из-за такого бегемотика вполне может произойти авиакатастрофа. Просто от его рева у любого «Боинга-747» отвалятся крылья, и дело вовсе не в вибрациях или тому подобном. Просто самолет сам согласится обломать свои крылья, лишь бы не слышать такие крики. Лучше смерть под обломками, чем этот ужас.
Ее мама виновато улыбнулась:
– Извините. Она хочет поиграть с растением в горшке.
Я махнул рукой:
– Можете не извиняться. Капризные дети – моя работа. Мне установили специальные затычки в уши, чтобы я не обращал внимания на кричащих детей.
В действительности никаких затычек не было, но я мысленно дал себе задание найти что-нибудь похожее.
– Может быть, лучше перенести встречу, – сказала Мэри все тем же виноватым голосом.
– Зачем? Она плохо себя чувствует?
– Нет, она здорова. Просто она может кричать часами, когда так заводится.
– Ничего себе!
Я взглянул на бегемотика. Крис пытался отвлечь его куклой, но тот отворачивался и отталкивал куклу.
Несмотря на это, Крис пытался снова и снова, святая душа.
– Может, перенести встречу на следующую неделю? – спросила Мэри.
Я снова взглянул на Мэри. Она выглядела пристыженной и подавленной. По-видимому, это было обычным для нее поведением.
– А давайте проведем эксперимент?
– Какой эксперимент?
Я наклонился к ней, чтобы она услышала меня.
– Попробуем немного убавить громкость. Ладно?
Мэри покачала головой.
– Нет, она не перестанет. Она может вопить часами.
Я пожал плечами:
– Но ведь нам нечего терять? Хуже уже не будет.
Мэри промолчала.
– Давайте сделаем эксперимент интереснее, – сказал я громче. – Если я не смогу утихомирить ее, то я не возьму с вас денег. А если смогу, то вы заплатите мне в четыре раза больше обычного.
Мэри рассмеялась:
– Нет уж. У вас, психологов, точно есть в запасе какие-нибудь особенные фокусы.
Я улыбнулся:
– Разумеется. Иначе стал бы я вам предлагать такое пари?
– Ну ладно, попробуйте, – вздохнула Мэри.
– Хорошо. Приступим!
Мы с Крисом пожали друг другу руки и обменялись обычными вежливыми и ничего не значащими фразами. Затем я пригласил родителей следовать за мой. Крис уже повернулся, чтобы взять на руки бегемотика, но я похлопал его по плечу и отрицательно покачал головой. Они удивленно посмотрели на меня.
– Она сама пойдет за нами, когда успокоится.
– Но… – хотел было сказать Крис, но остановился, недоумевая.
– Пойдемте, – пригласил я их, улыбаясь так, чтобы продемонстрировать свою уверенность.
Они послушно последовали за мной, оборачиваясь, чтобы взглянуть на девочку.
Мы прошли совсем немного по прихожей и завернули за угол, за которым была дверь в мой кабинет. По дороге я проверил, не открыта ли входная дверь. Никто не должен мешать эксперименту.
Как только мы скрылись за углом, сила крика достигла уровня пятибалльного торнадо. Я готов поклясться, что даже давление воздуха немного понижалось в те моменты, когда бегемотик делал очередной вдох, чтобы продолжить свой рев. Казалось, что стекла в окнах вот-вот лопнут от ее визга.
– Может, нам вернуться? – спросила Мэри.
Я помотал головой:
– Она в порядке. И мы прекрасно слышим, что она еще дышит.
Пока бегемотик продолжал вопить, Мэри с Крисом тревожно переглядывались. Если честно, крики того стоили. Очевидно, эта маленькая девочка научилась использовать свои маленькие легкие максимально эффективно. Трудно поверить, как такое маленькое существо может производить такие громкие звуки.
– И когда все это началось? – поинтересовался я, желая отвлечь родителей от мысли, что их бегемотик сейчас взорвется от крика. Я сам считал такой исход весьма маловероятным, но даже меня переливающиеся децибелы и разлитое в воздухе беспокойство начинали нервировать.
– С ней всегда было немало хлопот, – сказал Крис.
– Почему-то меня это не удивляет.
Выяснилось, что Крис ничуть не преувеличивает. Трудности с маленьким бегемотиком начались еще до его рождения: тяжелая беременность, бессонница матери, ужасные роды, проблемы с кормлением, а затем неадекватное поведение. Эти родители прошли практически через все проблемы и трудности. Сон и еда также сильно беспокоили их. Мэри и Крис были совершенно измотаны.
– По-моему, мы только и делаем, что ворчим на нее, – сказал Крис.
– Неудивительно. Как вы вообще не сошли с ума?
Мэри посмотрела на меня пустым взглядом.
– Может, уже и сошли.
– Ясно.
Обратиться ко мне они решили после случая, который переполнил чашу терпения. За неделю до нашей встречи Мэри гуляла с дочкой в парке. Сначала все шло хорошо, но потом Мэри не разрешила бегемотику кататься с большой горки, потому что он еще слишком маленький, – и в ядерном реакторе началась неуправляемая цепная реакция.
– Я стояла посреди парка, а моя дочь кричала, вопила и каталась по траве. Я вдруг почувствовала, что если это будет продолжаться и дальше, то я перестану любить ее. Я осознала, что начинаю злиться на нее, на то, как она себя ведет и какие чувства вызывает у меня. Я не хочу испытывать подобные чувства к своей дочери, – тут Мэри разрыдалась.
Я не запаниковал, как это сделал бы на моем месте неопытный психолог. Специалист, у которого за плечами не один, а целых два диплома по психологии, годы постоянной практики и опыт общения с людьми, обнажающими свои души, прекрасно знает, что нужно от него в подобной ситуации.
Я наклонился к ней и спросил:
– Вам дать платок?
Я был спокоен, потому что понял, в чем проблема, как только вошел в приемную. И вы, наверное, тоже. Дети – пираньи, которые пожирают внимание, маленькие бегемотики – тоже. Особенно бегемотики. Мэри и Крис попали в одну из самых частых ловушек: они кормили бегемотика не тем, чем нужно. И бегемотик стал привлекать их внимание своими выходками, в данном случае начиная вопить как сумасшедший.
В этом корень всех проблем, всех трудностей и головной боли. Все объяснялось очень просто: родители слишком много внимания уделяли плохому поведению.
Это я и увидел в приемной. Бегемотик разошелся не на шутку и получил в награду то, что мама и папа полностью сосредоточились на нем. Девочка уже усвоила, что лучший способ заполучить их внимание – создать переполох до небес. Ситуация становилась все хуже и практически вышла из-под контроля. В этом не было ничьей вины, просто это одна из тех опасных ситуаций, в которые периодически попадают родители.
Я и сам переживал похожие случаи со своими детьми.
Нет ничего, – а когда я говорю ничего, я действительно имею в виду ничего, – что могло бы по силе сравниться с вниманием родителей. С помощью одного только внимания можно объяснить и решить большинство проблем. Но почему внимание так сильно действует?
Ответ прост: это у нас в крови. Задумайтесь, что прошло всего 10 000 лет с тех пор, как мы выбрались из пещер. По меркам истории нашей планеты, это всего ничего. У нас с шимпанзе 99 % генетического материала одинаковые, хотя иногда я встречал таких людей, у которых, я уверен, 99,9 % генетического материала такие же, как у шимпанзе.
Из этого следует, что с точки зрения биологии мы всего лишь безволосые обезьяны, которые умеют обмениваться текстовыми сообщениями. Наверное, именно для этого у нас так развился большой палец на руке. Несмотря на все развитие цивилизации, в нашем мозгу очень многое осталось от диких животных. Порой мы можем обсуждать сложные темы, например преимущества плазменных телевизоров перед кинескопными, но под этой умной болтовней скрываются мозги и сердца дикаря.
Все, что делают дети, направлено на тех, кто о них заботится. Если ты еще маленький и не можешь позаботиться о себе сам, то, вероятнее всего, в джунглях ты долго не проживешь. Тебя просто съедят. Сегодня днем я как раз видел доказательство этого. Была прекрасная погода, и мы с детьми решили погулять в местном птичнике. Младший сын увлеченно рассматривал роскошного попугая ара, как вдруг эта огромная красивая птица издала громкий скрежещущий крик. Побледнев, сын на секунду застыл на месте, а потом развернулся и побежал ко мне так, как будто его преследовал тигр.
Это один из тех моментов в жизни родителей, когда бывает одновременно и немного жаль детей, и ужасно смешно. Я отвел сына обратно к попугаю и постарался успокоить его, но он не поддавался на уговоры. По-видимому, мой сын подумал, что попугай сейчас его съест, хоть он и находится в клетке. Его первой реакцией было побежать в безопасное место, то есть ко мне. Это инстинкт. Это заложено в детях. Вот почему они готовы сделать все, чтобы привлечь наше внимание. Им нужно, чтобы мы всегда были рядом с ними и смотрели на них.
Кто знает, где прячется еще один огромный попугай?
Таким образом, любое поведение, которое привлекает наше внимание, детский мозг считает правильным, ведь все, что не привлекает внимания, исчезает с радара.
Вы, наверное, не раз видели такую картину: за столом два ребенка, один спокойно ест, а другой стучит по тарелке ложкой и разбрасывает еду. Родители бегают вокруг хулигана, не замечая спокойного ребенка. Они постоянно говорят: «Не делай этого, Эмили, а то пойдешь в свою комнату!» Чему это учит спокойного ребенка? Тому, что нужно стучать ложкой по тарелке и разбрасывать еду, чтобы родители обратили на тебя внимание.
Вы когда-нибудь задумывались, почему дети так легко учатся плохому? Дело в том, что мы слишком сильно акцентируем свое внимания на этом. Если обращать внимание только на дурные поступки, то этим самым вы будете поощрять плохое поведение. Другие дети захотят сделать то же самое, чтобы привлечь к себе такое же внимание.