Гарлан мрачно кивнул.
— Уверен, так и было. Но теперь Купер здесь, и у тебя есть шанс все изменить.
— Ох, пап, боюсь, прошло слишком много времени. Я не нужна Куперу.
— Чушь! — возмутился Гарлан. — Он здесь, разве нет? Не думаю, что он приехал сюда поправить здоровье или привести в порядок ранчо.
Эмили вернулась к колыбели. Слегка дотронувшись до нее одним пальцем, она привела люльку в движение. Если Господу будет угодно, скоро здесь, рядом с ней, будет посапывать ее ребенок. Она будет очень сильно любить его. Она уже любит его.
— Купер пытался объяснить мне, что мужчина должен иметь что-то свое. Теперь я понимаю, что он имел в виду. Он говорит, что должен уехать, когда родится ребенок.
— Уехать? — изумился Гарлан. — Ради чего он уезжает? Все, чего он когда-то желал, здесь!
— Он до сих пор считает меня женой Кеннета — Она положила руки на свой живот. — И ребенок, что родится, не его, а Кеннета. Ему не нужен никто из нас. И я… не могу винить его за это.
— Ох, Эмили, — видя отчаяние на лице дочери, Гарлан прижал ее к груди. — Если все так, как ты говоришь, то почему ты все еще здесь? Почему не продаешь это чертово хозяйство и не возвращаешься? Мы с матерью были бы счастливы.
— Мне приятно знать, что вы с мамой готовы принять меня. Особенно если учесть, что Этан вернулся домой. Но я не хочу продавать свою половину «Алмазного». Ранчо было основано Даннами более сотни лет назад, и с тех пор оно всегда оставалось в руках семьи. Это наследство моего ребенка.
Гарлан молча изучал решительное выражение на ее лице.
— Твой ребенок может вырасти и стать врачом, ученым или еще кем-нибудь, но не фермером. Что тогда? Ты уже потратила десять лет жизни на это место, сколько еще отдашь?
— Что бы ни решил мой ребенок, это будет его выбор. Но я должна предоставить ему возможность выбирать. Я не хочу, чтобы он или она прошел через то, через что пришлось пройти Куперу. Я обеспечу хорошую жизнь своему ребенку. Мы будем счастливы.
Гарлан вздохнул и нежно погладил дочь по голове.
— Так и будет. Просто мне хотелось бы… я уверен, что ты была бы счастливее, если бы с тобой был Купер.
Эмили тоже уверена. Но что из этого? Выжав из себя ослепительную улыбку, Эмили взяла отца за руку.
— Папочка, обещай мне, что не скажешь Куперу ни слова о… том, чтобы он остался со мной и ребенком. Обещаешь? Он нахмурился.
— Обещаю. Но это не помешало бы…
Она отрицательно покачала головой.
— Ты не понимаешь? Если когда-нибудь Купер захочет стать частью моей жизни, это будет только его решение.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Прошла неделя.
Эмили готовила ужин, когда Купер возник на пороге кухни в окровавленной рубашке.
— Купер! — уронив деревянную ложку в кастрюлю, она бросилась к нему. — Боже мой, что произошло?
Он осторожно стянул с плеч куртку, и Эмили поморщилась — огромное красное пятно расползалось по ткани.
— Не о чем волноваться, — тихо ответил он, — просто мне в плечо воткнулся кусок проволоки. Вот и все!
— Вот и все?! Купер, столько крови! Садись, дай мне посмотреть. — Она схватила его за руку и потянула к столу. Как только он сел, она аккуратно расстегнула его рубашку и спустила ее на плечи.
— Майку придется снимать через голову, — сказал он.
— Не надо, я ее разрежу! — Она бросилась к тумбочке за ножницами. В считанные доли секунды Эмили разрезала ткань и обнажила рану.
Она наклонилась, чтобы рассмотреть рану, и взгляд Купера заскользил по ее светлым волосам. За последнюю неделю Эмили очень изменилась. Каждый раз, когда он появлялся, она бросала свои дела, чтобы чем-нибудь помочь ему. Она постоянно разговаривала с ним, спрашивала его совета по любому поводу. Но что удивляло Купера больше всего, так это отсутствие горечи в ее взгляде и словах. Похоже, она перестала ненавидеть его, простила ему ту боль, которую он ей причинил когда-то.
Он не знал, в чем причина столь разительной перемены, но вынужден был признать, что рад видеть ту Эмили, в которую влюбился много лет назад.
— Вот видишь, не о чем волноваться, — пробормотал он. Плечо болело ужасно, но ее присутствие тревожило его больше. Пожалуй, он сможет вытерпеть боль еще некоторое время, а сейчас так хотелось посадить Эмили на колени и поцеловать в теплые нежные губы.
— Кошмар! — заключила она. — Здесь необходимо поставить несколько скоб. Как ты умудрился?
— Протянул колючую проволоку, а она отскочила на меня, — объяснил он.
— Я должна была пойти с тобой и помочь. Чудо, что она не отлетела в лицо. Я знаю мужчину, который потерял глаз при строительстве забора.
— У меня хорошая реакция, я отпрыгнул.
— Нам следует съездить в больницу. Тебе нужно наложить швы и потом обязательно сделать противостолбнячный укол.
— Противостолбнячный укол! Да мне их за мою жизнь сделали столько, что уже до самой смерти не понадобятся!
Видя, какой упрямый пациент оказался у нее на руках, Эмили уперла руки в бока и нахмурилась.
— Невероятно, что такой взрослый и сильный мужчина начинает дрожать от страха при одном упоминании об иголке.
— Рана ведь небольшая. Просто промой ее, и мы стянем края пластырем.
— Конечно! Как это я не подумала о пластыре?
— Эмили, — начал было он, но она покачала головой.
— Не беспокойся, я не собираюсь звонить в Службу спасения. Сиди, где сидишь, я схожу за аптечкой.
За время ее недолгого отсутствия он почти не двигался, только стянул с себя окровавленную майку. Зрелище обнаженного до пояса Купера потрясло Эмили. Долгие годы она хранила в памяти красоту его мускулистого тела, но те воспоминания не шли ни в какое сравнение с реальностью.
Подходя к столу, она постаралась успокоить дыхание.
— Если бы я была поразумнее, то позвонила бы тете Джастине и позвала бы ее сюда. Она зашила бы рану.
— Ты делаешь из мухи слона. Положив одну руку ему на плечо, другой она приложила к его ране ватный тампон, смоченный перекисью водорода. Купер постарался не вздрогнуть, когда боль пронзила плечо.
— У меня и до этого было полно ран и царапин, — проговорил он сквозь стиснутые зубы, — заживет.
Ее пальцы чувствовали его гладкую и теплую кожу. Повернув голову, Эмили обнаружила, что его лицо всего в нескольких сантиметрах от нее. Она чувствовала на своих щеках тепло его дыхания, видела темно-серые крапинки на радужных оболочках его глаз.
— Тебе всегда везет, — хрипло пробормотала она.
— Единственное, в чем мне повезло, так это в том, что удается удержаться на лошади, — прошептал он, переводя взгляд на ее губы.
— Купер, я…
— Забудь о моей царапине, — резко сказал он, — лучше поцелуй меня.
Вздрогнув от неожиданности, она наклонилась к нему. Купер со стоном усадил Эмили к себе на колени и, обхватив ее подбородок ладонью, коснулся нежных губ своими губами.
Помня о ране, Эмили осторожно обвила руками его шею. Его поцелуй был таким сдержанным и таким до боли знакомым! Она хотела раствориться в нем, зарыться руками в его волосы и остаться так навечно.
Все ее тело сгорало от страсти, когда Купер поднял голову и заглянул ей в лицо. Сожаление искажало его черты.
— Боже, что же я за человек такой? — обратился он скорее к самому себе, чем к ней.
— Купер, почему…
Его руки переместились на ее живот.
— Несмотря на то, что в тебе растет ребенок моего брата, я хочу тебя, хочу заниматься с тобой любовью.
Эмили обхватила его лицо обеими руками.
— Я тоже этого хочу, Купер. Неужели ты не видишь? Неужели не чувствуешь, когда мы целуемся?
Его стон был полон боли.
— Это безумие!..
— А мне кажется, вполне нормально, когда два человека хотят друг друга, — возразила она.
Он закрыл глаза, чтобы не видеть ее невыразимо прекрасного лица.
— Это неправильно.
— Почему?
— Потому что… ты принадлежала Кеннету…
Она покачала головой, нежно проводя указательным пальцем по его щеке.
— Но его нет. Моя совместная с ним жизнь закончилась.
Он открыл глаза, и Эмили погрузилась в их бездонные глубины.
— Купер, если бы я могла вернуть Кеннета, я бы это сделала. Я никогда не желала ему смерти. Но могу сказать, что не стала бы вновь его женой.
— Эмили, не говори мне этого.
Любовь полыхала в ее взгляде, когда она смотрела на него.
— Почему? Потому что это правда? Купер, ни твой отец, ни брат больше не управляют твоей жизнью. Теперь ты можешь сам решать за себя.
Купер осторожно спустил Эмили со своих колен.
Вечером Купер лег рано. За ужином Эмили дала ему две таблетки обезболивающего, и лекарство подействовало.
Последние два дня Эмили казалась более утомленной, чем обычно. Быстро набиравший вес ребенок мешал ей подолгу оставаться на ногах. Скоро она родит, и он уедет отсюда.
Тяжело вздохнув, он лег на здоровое плечо и посмотрел на красные светящиеся цифры электрического будильника. Он уже несколько часов ворочался в постели, не в силах выбросить из головы Эмили и ее слова. «Ни твой отец, ни брат больше не управляют твоей жизнью. Теперь ты можешь сам решать за себя».
— Купер!
Звук ее голоса прервал его тяжкие раздумья. Он перевернулся на спину и увидел ее силуэт в проеме открытой двери спальни.
— Я не сплю. Что случилось? — Боже, если она пришла просить его любить ее, он не сможет устоять.
— Я не уверена, — натянуто ответила она. — Но, кажется, у меня схватки.
Купер резко сел и включил лампу.
— Тебе кажется? Ты не знаешь наверняка?
— Купер, у меня же никогда раньше не было детей. Я знаю только, что чувствуешь, когда случается выкидыш.
Куперу не хотелось думать о потерянном ею ребенке. Его ребенке. Каждый раз, когда он вспоминал об этом, его сердце становилось тяжелым как камень.
— Для родов еще рано, — сказал он. — Может быть, просто болит желудок? На ночь ты съела яблоко с кожурой.
Она глубоко вздохнула в надежде, что боль немного утихнет.