Сто лет я не бывала дома вечером в пятницу. Когда папа возвращается с работы и видит нас с Иззи, валяющихся на диване, то, пошатнувшись, хватается за грудь, как будто у него сердечный приступ.
— У меня галлюцинация? — Он опускает портфель. — Неужели? Саманта Кингстон? Дома? В пятницу?
— Ну не знаю, — закатываю я глаза. — Перебрал кислоты в шестидесятые? Может, я просто флешбэк?[7]
— В тысяча девятьсот шестидесятом мне было всего два года. Увы, я опоздал на вечеринку. — Он наклоняется и целует меня в голову; я по привычке отстраняюсь. — Между прочим, я даже не спрашиваю, откуда ты знаешь о кислотных флешбэках.
— Что такое «кислотный флешбэк»? — интересуется Иззи.
— Ничего, — одновременно отвечаем мы, и отец улыбается.
В конце концов мы отправляемся в «Хламиссимо» (официальное название «Итальянская домашняя кухня Луиджи»), который давным-давно перестал быть «Хламиссимо» (или «Луиджи»). Пять лет назад в его стены переехал суши-ресторан. Настенные плитки, имитирующие стиль ар-деко, и стеклянные фонарики сменились гладкими железными столами и длинной дубовой стойкой. Какая разница? Для меня он навсегда останется «Хламиссимо».
Внутри толпа народу, но нам достаются лучшие места у окон, рядом с большими аквариумами с экзотическими рыбами. Как обычно, папа глупо шутит о своей любви к рыбным ресторанам, а мама умоляет его заниматься архитектурой и оставить юмор профессионалам. За ужином мама особенно добра ко мне, поскольку считает, что я переживаю разрыв с Робом, так что мы с Иззи заказываем половину меню и наедаемся соевых бобов, пельменей с креветками, темпуры и салата из водорослей еще до того, как приносят основные блюда. Папа выпивает два пива, хмелеет и развлекает нас историями о полоумных клиентах, мама без конца напоминает мне, что я могу заказывать абсолютно все, а Иззи накрывает голову салфеткой и притворяется паломником, который впервые в жизни пробует роллы «Калифорния».
До сих пор день получается хороший — один из лучших. Почти идеальный, хотя ничего особенного не происходит. Наверное, у меня было множество подобных дней, но почему-то их никогда не запоминаешь. Теперь мне кажется, что это неправильно. В доме Элли я лежала в темноте и гадала, выпадет ли мне хотя бы один день, который захочется повторить. Пожалуй, этот — достойный кандидат. Я воображаю, как буду проживать его раз за разом, вновь и вновь, пока время не закончится и Вселенная не прекратит существование.
Перед тем как приносят десерт, в ресторан заваливается большая компания девятиклассниц и десятиклассниц, которых я встречала в «Джефферсон». На нескольких до сих пор спортивные куртки команды юниоров по плаванию. Наверное, возвращаются с вечерних соревнований. Они кажутся столь юными с волосами, стянутыми в хвостики, без капли косметики — совсем не как на наших вечеринках, когда создается впечатление, что они полтора часа крутились у стойки с пробниками «МАК». Одна-две замечают мой взгляд и опускают глаза.
— Мороженое из зеленого чая и фасоли.
Официантка ставит перед нами большую миску и кладет четыре ложки. Иззи набрасывается на мороженое. Папа стонет и хватается за живот.
— Не представляю, как в тебя еще лезет.
— Растущий организм, — поясняет Иззи; она открывает рот, демонстрируя растаявшее мороженое на языке.
— Иззи, фу! — фыркаю я, беря ложку и пробуя мороженое из зеленого чая.
— Сиха! Эй! Сиха!
Я вихрем оборачиваюсь. Одна из пловчих привстала со стула и машет рукой. Я оглядываю ресторан в поисках Джулиет, но у двери стоит только одна девушка. Тоненькая, бледная, с очень светлыми волосами. Она поводит плечами, стряхивая капли дождя с куртки. Я не сразу узнаю ее, только когда она вертится по сторонам в поисках друзей. Купидон с урока математики — ангел, принесший мне розы.
Увидев подруг, она на мгновение поднимает руку и шевелит пальцами. Когда она ввинчивается в толпу и проходит мимо нашего столика, мне бросается в глаза ее ядовито-голубая с оранжевым спортивная куртка. Зал словно замирает, остаются только четыре буквы, горящие, как неоновые огни.
СИХА.
Младшая сестра Джулиет.
— Земля вызывает Сэмми. — Иззи тыкает в меня черенком ложки. — Твое мороженое тает.
— Больше не хочется.
Отложив ложку, я отодвигаюсь от стола.
— Куда ты? — спрашивает мама, опуская ладонь мне на запястье, но я почти не чувствую ее.
— Пять минут.
Направляясь к столу пловчих, я не свожу глаз с бледной девушки и ее личика в форме сердечка. Поверить не могу, что раньше не уловила сходства. У них одинаковые широко расставленные голубые глаза, полупрозрачная кожа и бесцветные губы. С другой стороны, до недавнего времени я толком не разглядывала Джулиет, хотя видела ее тысячу раз.
Пловчихи получили меню, смеются и подталкивают друг друга. Я отчетливо слышу, как одна из них произносит имя Роба — наверное, говорит, какой он милашка в своей футболке для лакросса (кому и знать, как не мне; я сама это твердила). Мне никогда еще не было настолько все равно. До пловчих остается четыре фута, когда меня замечают, и столик затихает. Девушка, болтавшая о Робе, становится одного цвета с меню в ее руках.
Младшая Сиха зажата в дальнем конце стола. Я устремляюсь прямо к ней.
— Привет. — Теперь я не вполне понимаю, зачем подошла; самое забавное, что я нервничаю. — Как тебя зовут?
— Ммм… я что-то сделала?
Ее голос дрожит. Остальные девушки молчат, уставившись на меня с таким видом, словно я в любую секунду могу наброситься и откусить голову или чего похуже.
— Нет-нет. Просто… — Я слегка улыбаюсь; меня пугает ее сходство с Джулиет. — У тебя есть старшая сестра, верно?
Ее губы сжимаются в линию, глаза затуманиваются, как будто она ставит блок. Я не виню ее. Наверное, она опасается, что я решила посмеяться над ее старшей сестрой-чудачкой. Должно быть, ей не привыкать.
Но она вздергивает подбородок и смотрит мне в глаза. Чем-то напоминает Иззи. «Сэм не пойдет в школу, и я тоже».
— Да. Джулиет Сиха.
Она терпеливо ждет, когда я начну хихикать, и излучает такую уверенность, что я опускаю глаза.
— Ясно. Я, гм, знакома с Джулиет.
— Неужели? — поднимает она брови.
— Ну, в некотором роде.
Теперь на меня смотрят все девушки. Должно быть, им нелегко удерживать рты закрытыми.
— Она… мы вместе делаем лабораторные.
Я ничем не рискую. Естествознание — обязательный предмет, и напарников назначает учитель.
Лицо сестры Джулиет немного расслабляется.
— Джулиет отлично разбирается в биологии. В смысле, она вообще хорошо учится. — Она позволяет себе улыбнуться. — Я Мэриан.
— Привет.
Имя ей подходит, в нем есть что-то чистое. У меня вспотели ладони. Я вытираю их об джинсы.
— Меня зовут Сэм.
— Я знаю, кто ты, — робко произносит Мэриан, опустив глаза.
Тут меня хватают за талию. Иззи подобралась со спины и уткнулась подбородком в бок.
— Мороженое почти закончилось, — сообщает она. — Ты точно больше не будешь?
— Как твое имя? — обращается Мэриан к Иззи.
— Элизабет, — гордо отвечает моя сестра, но тут же немного грустнеет. — Правда, все зовут меня Иззи.
— Когда я была маленькой, все звали меня Мэри. — Мэриан корчит гримасу. — Но теперь — только Мэриан.
— В общем-то, я не против Иззи, — задумчиво тянет сестра, жуя губу, как будто только сейчас это решила.
Мэриан смотрит на меня.
— Значит, у тебя тоже есть младшая сестра?
Но я больше не могу на нее смотреть. Не могу думать о том, что скоро произойдет. Мне известно: тишина в доме, выстрел.
А дальше… что? Она первая спустится по лестнице? Вид сестры в луже крови навсегда затмит воспоминания, которые она собирала годами?
Пытаясь сообразить, какие воспоминания остались — останутся — у Иззи обо мне, я впадаю в панику.
— Иди, Иззи. Не мешай девочкам ужинать.
Мой голос дрожит, но вряд ли кто-то это замечает. Я глажу сестру по голове, и она бежит обратно к родителям.
Пловчихи немного успокаиваются. За столом расцветают улыбки. Все поглядывают на меня с благоговением, как будто не могут поверить в подобную доброту, как будто я вручила им подарок. Отвратительно. Они должны ненавидеть меня. Если бы им было известно, какой я человек, они непременно бы меня возненавидели.
В этот момент я вдруг думаю о Кенте. Он тоже возненавидел бы меня, если бы все знал. Почему-то мне становится грустно.
— Передай Джулиет, пусть не делает этого, — слетает с моего языка.
Неужели я это сказала?
Мэриан морщит лоб.
— Не делает чего?
— Задания по естествознанию, — поспешно выкручиваюсь я. — Она поймет, о чем речь.
— Ладно.
Мэриан широко улыбается. Я разворачиваюсь, но она кричит мне в спину:
— Сэм!
Я оглядываюсь, и она прижимает руку ко рту и хихикает, словно не может поверить, что набралась храбрости обратиться ко мне по имени.
— Завтра скажу, — добавляет она. — Сегодня Джулиет собирается на вечеринку.
Звучит как «Джулиет доверили честь произнести прощальную речь на выпускном». Так и вижу: мама, папа и сестра Сихи сидят внизу, Джулиет, как обычно, заперлась в спальне и врубила музыку. И вдруг — чудо из чудес — она спускается по лестнице, волосы стянуты в хвост, уверенная, невозмутимая, и объявляет, что отправляется на вечеринку. Как же они счастливы, как гордятся! Их одинокая маленькая девочка исправилась в самом конце выпускного класса.
Она идет на вечеринку Кента, чтобы найти Линдси… и меня. Чтобы ее толкали, ставили подножки и обливали пивом.
Суши подступают к горлу. Если бы они представляли…
— Но завтра я точно скажу ей.
Мэриан снова улыбается, будто лучик света пронзает мрак.
По дороге домой я пытаюсь забыть Мэриан Сиху. Когда папа желает мне спокойной ночи — он всегда готов вырубиться после порции пива, а сегодня ему досталось (зевок!) целых две, — я пытаюсь забыть Мэриан Сиху. Когда через полчаса приходит Иззи в потрепанной пижаме с Дашей-следопытом, пахнущая после душа чистотой, и слюняво целует меня в щеку, я пытаюсь забыть Мэриан Сиху. Еще через час, когда мама заглядывает в спальню со словами: «Я горжусь тобой, Сэм», я все еще думаю о ней.