– Ты просто хочешь, чтобы я все приготовил, – прищуривается он.
– Может быть. Но мы можем и пиццу заказать.
– Я собирался встретиться с Лесли.
– Пригласи ее тоже.
– То есть ты собираешь мнения?
– Нет. Мне плевать, что думает Лесли, – я уже устала слышать ее имя, особенно если учесть, с каким трепетом он его произносит, – мне нужно твое мнение. Ты мой лучший друг.
Он складывает руки на груди и вздыхает, но я точно знаю, что последней строчкой я его сразила.
– Пит хотя бы знает, что у него собеседование?
– Нет. Потому что это не оно. Знает ли он, что я хочу познакомить его с лучшим другом? Да. И он тоже хочет с тобой встретиться.
– Это почему? Потому что ты ему нравишься? Или потому что он правда хочет пожертвовать тебе сперму?
– А это взаимоисключающие вещи?
– Вообще-то, да.
– Тогда последнее. Вообще, это он все придумал.
– Да он просто хочет с тобой переспать, дурища.
– Нет. Ничего подобного. Мы не будем заниматься сексом. Мы воспользуемся другими способами…
Мы снова играем в гляделки, и на этот раз Гейб выигрывает.
– То есть ты хочешь сказать, что если бы он просто стал донором, ты бы выбрала его кончу?
– Фу, не говори этого слова.
– Ладно. Семя. Его священное семя.
– Да. Вполне возможно. Поэтому я и хочу, чтобы вы познакомились. Ты же читал эссе. В чем разница?
– Разница огромная. Но ладно. Я на него посмотрю ради тебя.
Следующим вечером Лесли и Пит приезжают одновременно и успевают познакомиться, пока я открываю дверь. Оба одеты в джинсы и футболки, правда, на Лесли босоножки на адском каблуке, а волосы подозрительно пышные.
– Привет! Входите! – я очень рада видеть Пита и немножко бешусь при виде Лесли.
Пит улыбается мне и слегка приобнимает одной рукой.
– Спасибо за приглашение.
– Спасибо, – повторяет Лесли, протягивая мне бутылку красного вина с этикеткой под Энди Уорхола, – к пицце подойдет же? Гейб сказал, что будет пицца.
– Ага. И да, к пицце любое вино подходит.
Я улыбаюсь, и она улыбается в ответ, но мне кажется, что она все-таки неискренна. Как будто она делает мне одолжение, приходя ко мне вечером. В каком-то смысле она права. Но она не заслужила еще права так обо мне думать. У нее самой еще испытательный срок.
– Отличная прическа, Лесли, – говорю я, и в холл выходит Гейб.
– Спасибо, – отвечает она таким тоном, что я решаю немного поиздеваться над ней перед ее новым парнем.
– Ты сделала укладку? – проницательно спрашиваю я.
Вопрос застает ее врасплох, она мнется и наконец отвечает, что ей не хотелось возиться самой и она заскочила в «Драйбар».
Мне немножко стыдно за то, что я нарушила одно из положений женского кодекса лояльности, так что я сочувствую:
– Да, в такую влажную погоду самой не справиться.
Она согласно бормочет, потом смотрит мне за спину и ее лицо светлеет. Гейб подходит поцеловать ее в губы с таким мерзким причмокиванием, какое Эйдан из «Секса в большом городе» каждый раз издает, целуя Керри. Когда они отлепляются друг от друга и он обнимает ее за талию, я говорю себе напомнить ему, чтобы он не издавал такого звука, если не ест особенно прекрасный шоколадный торт. Хотя лучше не издавать такой звук даже в этом случае.
– Пит, это Гейб. Мой самый лучший друг, – я говорю это скорее для Лесли, чем для Пита. Они обмениваются рукопожатием, и я продолжаю. – Гейб, это Пит. Мой новый друг и потенциальный донор спермы.
Все смотрят на меня в ужасе. Я наслаждаюсь моментом и не скрываю этого.
– Она любит шокировать людей, – говорит Гейб Питу.
– Вижу, – смеется Пит, а Гейб берет Лесли за руку и ведет в кухню.
Там приготовлены кукурузные чипсы (из голубой кукурузы) и домашний гуакамоле.
– Все будут «маргариту»? – спрашивает он.
Все соглашаются.
– С солью?
Мы с Питом говорим «да», а Лесли «нет». Это было предсказуемо. И бесяче. Мы смотрим, как Гейб умело протирает ломтиком лайма краешки четырех бокалов, обмакивает их в крупную морскую соль и с точностью опытного бармена наливает из кувшина четыре коктейля.
– Угощайтесь.
Мы все берем по стакану, бормочем слова благодарности, и я предупреждаю Пита и Лесли об особенностях рецепта Гейба:
– Это почти чистая текила. С капелькой лаймового сока.
Гейб вздрагивает (я видела это раз или два в жизни) и поднимает стакан. С серьезным лицом произносит неожиданный тост (это он делает не чаще, чем вздрагивает):
– За новые отношения. И за все, что они могут принести.
Мы сдвигаем стаканы, а я закатываю глаза, борясь с желанием похвалить его, как похвалила бы бабушка в восьмидесятых годах. Что-то вроде «мой голубок». Без всякого гомосексуального подтекста, заметим.
Разумеется, я этого не говорю. Лесли слишком молода, неправильно все поймет и вполне может оскорбиться. Но я уверена, что Гейб понимает, о чем я думаю. Он смотрит на меня и пожимает плечами.
– Джози говорила, что ты из Висконсина, – он поворачивается к Питу.
Пит кивает, и они пускаются в разговор о Среднем Западе, особенно о походах и лыжах, которые оба любят. Потом разговор переходит на колледжи, работу и даже политику (Гейб и Пит считают себя либертарианцами). Мы с Лесли время от времени встреваем в разговор, и я пытаюсь задавать ей вежливые вопросы, но на самом деле я заинтересована в том, чтобы Пит и Гейб познакомились как можно ближе. К концу бокала я понимаю, что они друг другу нравятся. По крайней мере, Гейбу точно нравится Пит, а это очень важно.
– Вы похожи, – замечаю я довольно громко во время паузы, – наверное, вы уже сами поняли.
Оба кивают и улыбаются.
– Жуть, – говорит Гейб.
– Нет. Я рада, что вы друг другу понравились. Вот и все.
– Если ты рада, рады и мы, правда, Пит?
– Она что, одна из этих? – Пит поднимает брови. – Если ей плохо, плохо всем?
– Да, – кивает Гейб, – она такая.
– Нет, – протестую я, хотя знаю, что я и правда такая.
В этот момент я замечаю, что Лесли меня критически оглядывает. Возможно, это происходит только в моей голове, но мне кажется, что ей тяжело, когда я оказываюсь в центре внимания. По крайней мере, если речь идет о внимании Гейба. Внезапно я немножко смущаюсь и решаю сменить тему. Поэтому открываю ящик со всякой ерундой, достаю колоду карт и тасую.
– Все будут играть в червы? – смотрю я в первую очередь на Пита.
– Конечно, – отвечает он, – но должен тебя предупредить, что очень круто играю.
– Что, вот прямо выстрелить по луне можешь?
– А то, – говорит он, не отводя взгляда, потом объясняет Гейбу. – Она просто проверяет мой уровень интеллекта. Позавчера загадывала мне загадки за ужином.
– И что? Мне же нужен умный ребенок.
– Ага, – подтверждает Гейб, – она хочет улучшить свои гены.
– Я тебе это припомню, – мы часто так шутим.
Гейб усмехается.
– Да, в этом и проблема. Обязательно припомнишь.
Я мрачно смотрю на него и спрашиваю у Лесли, играет ли она в карты.
– Кроме уно?
Она мнется, складывает руки на плоской груди и говорит:
– Немножко. Но в червы не умею.
– Мы научим, – обещаю я.
– Если хочешь, – Лесли смотрит на Гейба, как будто транслируя ему безмолвное сообщение.
– Нет. Я не в настроении играть. Давайте просто пообщаемся, – отвечает он, сразу понимая, что не в настроении она.
– Ладно. Как хотите, – я пожимаю плечами.
Гейб предлагает:
– Может, закажем пиццу?
– Конечно, – я хватаюсь за телефон, – позвоню в «Голубую луну». Что мы будем? Колбасу и грибы? – я смотрю на Пита, вспоминая его брускетту на первом свидании.
– Отлично звучит.
– Лесли вегетарианка, – говорит Гейб.
– Правда? – мрачно улыбаюсь я.
– Да, – она поднимает подбородок на несколько сантиметров.
«Ну вот», – думаю я, а потом делаю ей пас, который она вполне способна отбить.
– Здоровье? Права животных?
– И то и другое.
– Тогда у меня есть для тебя подходящий донор спермы, – я думаю о Гленне С., активисте в борьбе за права животных, – если он тебе когда-нибудь понадобится.
Она улыбается уверенной улыбкой женщины, которой нет тридцати, и говорит:
– Спасибо. Надеюсь обойтись без этого.
Позднее, после того как привозят две пиццы (одну с колбасой и грибами, а вторую вегетарианскую и без глютена) и мы с Гейбом и Питом съедаем по три куска, а Лесли один и без корочки, я задумываюсь, почему я так на нее злюсь. Просто завидую ее свежему ровному личику и стойкой фертильности? Или эгоистично цепляюсь за Гейба и считаю его своей собственностью, особенно теперь, когда я задумала жутко сложный проект? Или и то и другое?
Вечер идет своим чередом, и я начинаю думать, что дело в самой Лесли. Я не могу точно это сформулировать, но что-то мне в ней не нравится. Речь не о ее словах или поступках. Скорее о том, чего она не говорит и не делает. Она отвечает на все мои вопросы: есть ли у нее братья или сестры (сестра), где она получала степень бакалавра (в университете Тафтса), где она выросла (в Линчбурге, Вирджиния), но никогда не задает вопросов сама. Честно говоря, Гейб уже мог ей все обо мне рассказать. Но мне не кажется, что это ее полностью оправдывает. Она просто сидит и излучает самодовольство.
– Итак, – говорит Гейб, когда я в очередной раз упоминаю доноров спермы, – вы серьезно об этом думаете?
Я смотрю на Пита, он смотрит на меня и улыбается. Я тоже ему улыбаюсь и говорю:
– Я – да.
– И я. Но решать Джози. Я уверен, что она в состоянии найти кого-то получше.
Я улыбаюсь еще шире, думая, что ответ вышел скромный, но великодушный.
– И как это будет? – спрашивает Гейб. – Я не в техническом смысле… просто… что надо сделать?
– Мы до этого еще не дошли, – отвечает Пит, – но это тоже решать Джози.
– То есть Джози будет решать все? – скептически спрашивает Гейб.
Вдруг он начинает походить на папашу, допрашивающего нового бойфренда дочери.