Хлопья присохли, как будто сделаны из суперклея. Наконец я сдаюсь и ставлю миску в посудомойку.
– А есть ли хоть одна причина, по которой ты не упомянула, что весь наш брак – розыгрыш?
– Я этого не говорила. И никогда так не думала.
– Хорошо. Хоть одна причина, почему ты не сказала, что считаешь наш брак большой ошибкой?
– Я этого тоже не говорила, Нолан, – я поворачиваюсь и смотрю на него.
Он смотрит на меня обиженно и презрительно.
– А что же ты сказала?
– Не знаю, Нолан. Я просто… запуталась.
– Ну, как я уже сказал, по-моему, тебе нужно подумать.
– Я не могу просто взять и уехать, Нолан, – я упираю руки в бедра, – а как же Харпер?
– Я же сказал, что с ней справлюсь.
Я думаю, что он даже не представляет, как запускать стиральную машину, не говоря уж о миллионе мелочей, которые Харпер необходимы ежедневно. Вспоминаю, как уехала в командировку, а он три дня даже не забирал почту.
– А как же моя работа? Ты ее тоже сделаешь?
– Возьми отпуск, – он пожимает плечами, – все так делают. Или просто увольняйся. Какой смысл делать то, что ты ненавидишь?
– Я не ненавижу свою работу, – на самом деле, проблема в том числе и в его манере все упрощать.
– Ненавидишь. Она тебе отвратительна. Ты жалеешь, что не осталась в Нью-Йорке и не стала знаменитой актрисой.
Я открываю рот, чтобы поправить его, – стать знаменитой я никогда не хотела. Я просто хотела работать в театре. Максимум, о чем я мечтала, – о премии «Тони». Но многие ли актрисы, получившие «Тони», известны широкой публике? Но сейчас это не имеет значения.
– А ты стала юристкой в Атланте. Вышла за меня замуж. Совершила огромную ошибку.
– Нолан, – у меня уже дрожат руки и голос, – пожалуйста, прекрати. Я этого не говорила.
– Но думала. Разве нет?
Я лихорадочно ищу ответ, но понимаю, что он, возможно, прав. Частично. Или полностью, за вычетом Харпер.
– Но, между прочим, никто не мешает тебе передумать.
Я притворяюсь, что мы говорим только о моей работе, а не о разводе. Но сколько пройдет времени, прежде чем кто-то произнесет это слово вслух?
– Мне уже поздно менять профессию.
– Нет. Разве играть на сцене – это не как ездить на велосипеде? Все ты умеешь. Просто сходи на пару прослушиваний.
Я сглатываю огромный комок в горле.
– Это не так просто. И мы не можем уехать из Атланты.
– Ты можешь. Ты можешь делать что хочешь, Мередит.
Я отворачиваюсь от него и смотрю в окно над раковиной. Прямо как на рисунке Харпер. Я вся дрожу от жуткой, парализующей мысли, что он наверняка прав.
Глава девятнадцатая. Джози
Утром понедельника я делаю решительный шаг и звоню доктору Сьюзан Лазарус. Насколько я смогла понять, она – ведущий специалист по репродукции во всей Атланте и занимается как экстракорпоральным оплодотворением, так и внутриматочной инсеминацией. В регистратуре мне говорят, что я могу записаться на прием через два месяца, и сердце у меня падает. Я прошу записать меня и заодно внести в лист ожидания.
– Если кто-то отменит запись… я все брошу и сразу прибегу. Мне почти сорок, и я немного паникую.
– Понимаю, – девушка непрофессионально хихикает, – мне будет сорок на следующей неделе.
– А дети у вас есть?
– Да, десятимесячные близнецы. Спасибо доктору Лазарус.
– Ух ты, поздравляю, – я слегка приободряюсь, хотя при мысли о том, что детей может быть двое, меня охватывает ужас, – мальчики или девочки?
– Мальчик и девочка.
Я поздравляю ее еще раз, и она вдруг сообщает, что мне очень повезло, потому что она только заметила «окно» в календаре. В пятницу, в одиннадцать.
– Запишите, – я уже думаю, кто сможет подменить меня на работе.
На перемене я излагаю Сидни все новости. Мы сидим на скамейке у игровой площадки и смотрим на детей. Эди свисает с турника вниз головой, извиваясь всем телом. Личико у нее краснеет. Я смотрю на нее и рассказываю Сидни про Пита и запись к доктору Лазарус.
– Я так тобой горжусь, Джози, – она обнимает меня, – и немного ревную.
– Это еще почему? – удивляюсь я.
– Одинаковые машины – одинаковые дети? – смеется она.
– Я же серьезно! Ты что, правда об этом думаешь? – в голове у меня Мередит твердит, что такое предположение только подтверждает, что я вовсе не способна отнестись к материнству серьезно. Что для меня это игра или развлечение.
Сидни качает головой, и я понимаю, что это твердое «нет».
– Я очень впечатлена твоим поступком, но что до меня… Если бы мне пришлось выбирать, я бы предпочла иметь мужа, а не ребенка. И уж точно сначала мужа.
Я киваю. Я хочу и того и другого, но ребенок в этом уравнении для меня важнее. По крайней мере, с тех пор, как мы с Уиллом расстались. И, честно говоря, мне кажется, что ребенок все равно был бы важнее. Я любила Уилла, но он казался мне средством завести ребенка. Ступенькой.
Сидни задумчиво смотрит на меня:
– Боишься?
– Немножко. В основном того, как это технически организовать.
Она согласно бормочет что-то, а потом спрашивает, буду ли я дальше жить с Гейбом или поселюсь отдельно.
Я хмурюсь и говорю, что пока об этом не думала. Мередит в моей голове твердит, что это для меня естественно.
– Гейб в курсе твоего плана? Знает, что ты хочешь ребенка?
Я говорю, что Гейб, конечно, знает все.
– И что он думает?
– Он меня поддерживает. Теоретически. Не то что сестра, которая меня всегда осуждает, – я делаю паузу, – но вот Пита он не одобряет.
– Да уж конечно, – фыркает Сидни.
– Прекрати, – я точно знаю, что она думает, – сколько еще говорить тебе, что мужчина и женщина могут просто дружить?
– Ага. Примерно как Гарри и Салли.
– Я не Салли.
– Ты нет. А он точно Гарри.
– Нет. Сид… Я тебе рассказывала про его новую девушку.
– Ну да, конечно, – она закатывает глаза.
– Правда. Она ему очень нравится.
– Разумеется. Потому что тебя он не получит.
– Нет, – я качаю головой, – у него практические возражения. Он считает, что я должна воспользоваться услугами анонимного донора, а не знакомого. Он беспокоится, что будет слишком… странно.
– А ты?
– А я считаю, что надо ловить момент. Пит умный, красивый и очень милый. Он… идеально подходит.
– Да неужели, – с намеком говорит она.
– Идеально подходит, чтобы стать донором. Я не собираюсь с ним встречаться.
– Ладно, – она садится прямее, – тогда познакомь с ним меня.
Я смеюсь и отказываюсь.
– Почему? Вдруг он моя настоящая любовь? Думаешь, это невозможно?
– Нет. Но это реально будет слишком странно, – я вдруг чувствую себя собственницей. Если не Пита, то хоть его спермы.
Вечером я обнаруживаю Гейба на заднем дворе. Он жарит три сосиски на гриле и слушает Боба Марли.
– Привет, – я прислоняюсь к столбу террасы.
– Что такое? – он не смотрит на меня.
– Ты пригласил на ужин Лесли?
– Она вегетарианка. Ты забыла?
– Ой, точно, – фальшиво говорю я.
Он то ли не замечает моего тона, то ли не обращает внимания и спрашивает, хочу ли я есть.
– Я на всякий случай жарю лишнюю сосиску.
– Спасибо, – потом я спрашиваю, как прошел его день.
Гейб почти десять лет работает на одну компанию, но я так и не поняла до конца, чем он занимается. Там точно фигурирует графический дизайн, компьютеры и требовательные клиенты.
– Меня все бесили.
– То есть как обычно, – смеюсь я.
– Типа того. А ты как?
– Все нормально. Рассказала Сидни про свой план. И про то, что записалась на пятницу к доктору Лазарус.
Он кивает, все еще не смотря на меня.
– А что именно случится в пятницу?
Я пожимаю плечами и говорю, что не в курсе.
– Наверное, просто познакомимся. Обсудим варианты.
– А Пит с тобой идет? – Гейб уменьшает огонь.
– Нет, – хотя мысль мне в голову приходила.
– А почему? Ты передумала… его использовать?
– Нет. Он все еще на первом месте. Но ему не надо идти со мной. Пока. Я хотела попросить маму. Приятно будет, если со мной кто-то пойдет. Ну, для моральной поддержки, – я умоляюще смотрю на него и добавляю, – это намек.
– Хочешь, чтобы я с тобой пошел? – он закатывает глаза.
Я складываю руки, как для молитвы.
– А ты можешь? Пожалуйста.
– Ладно уж, – вздыхает он.
– А Лесли согласится?
– А почему нет?
«Потому что она меня не любит, а тебя контролирует», – почти говорю я, но решаю, что это был риторический вопрос.
– Спасибо, Гейб. Это очень круто.
– Обращайтесь, – он пожимает плечами, – кроме того, я бы хотел лично услышать, как врач говорит, что брать знакомую сперму – хреновая идея.
– Знакомую сперму? – смеюсь я. – Это термин?
– Да… ну… Пит симпатичный, конечно. Но, может быть, он серийный убийца… с геном кистозного фиброза. Откуда тебе знать.
Я смеюсь.
– Ну, это возможно, – Гейб перекладывает сосиски на тарелку и идет в дом.
– Я уверена, что доктор Лазарус все исследует, – говорю я ему в спину.
– Проведет тест на гены серийного убийцы? – он оборачивается.
– Ну, вообще-то, любой донор спермы может оказаться убийцей, – я захожу в дом вслед за ним, – и любой бойфренд. Откуда тебе знать, может, Лесли тоже убийца.
– Никогда не слышал о женщинах-серийных убийцах.
– Ну, может, она еще не полноценный маньяк, но она может оказаться кем угодно. У нее могут быть любые скелеты в шкафу.
– Наверняка, – соглашается он, – но есть разница. Мы с Лесли пока не собираемся заводить детей.
– Пока? – вопрошаю я.
– Не переводи тему. Мы сейчас не обо мне. А о тебе и твоей… прихотливой идее!
– Это не прихотливая идея! – честно говоря, я даже не до конца уверена, что понимаю это слово.
– Ладно, – он вытаскивает из хлебного ящика булочки для хот-догов, – тогда расскажи мне еще раз, пожалуйста, что такого в Пите. Почему он?
– А почему нет? – я н