– И как тебе? – он протирает глаза.
– Сложно. Как будто я Саманта Бейкер.
– Кто? – обычно он сразу понимает все киноотсылки.
– Да ладно. Молли Рингуолд. Шестнадцать свечей. Помнишь, как все забыли про ее день рождения из-за ее сучки-сестры?
– Ну, «Фейсбук» такого не позволит.
– Тебя нет на «Фейсбуке».
– А Пит наверняка есть, – он застенчиво смотрит на меня. Явно проверяет.
– Хорошая попытка.
– И что, у вас есть планы?
– Нет. У меня нет планов, – и я демонстративно принимаю свои переполненные фолиевой кислотой таблетки, запивая их остывшим зеленым чаем. Чай попадает не в то горло.
– И что ты будешь делать?
Я думаю секунду и уверенно отвечаю:
– Пойду куда-нибудь и нажрусь.
– Ну да, все матери так делают.
– Это мой последний шанс. Надеюсь, других дней рождения без ребенка у меня уже не будет. Закажешь столик в каком-нибудь забавном месте?
– А Сидни не может?
– Гейб, – скулю я, – это ты мой лучший друг, а не она.
– Ладно, – вздыхает он, – но хоть намекни. Куда ты хочешь пойти и кого пригласишь?
– Я уверена, что ты сам все отлично решишь. Ты никогда меня не подводил, – как будто я мало на него давлю.
– Хорошо. Пришли мне номер спермо-парня. Ты ведь хочешь его пригласить?
– Конечно. Обязательно.
– А как у него с количеством сперматозоидов, кстати?
– Ну, он начал носить боксеры вместо плавок. Перестал ездить на велосипеде. Отказался от сауны и горячих ванн. Сперма лучше всего функционирует при температуре от тридцати четырех до тридцати пяти градусов.
– Ты же шутишь, правда?
Вообще-то, шучу. Но я просто пожимаю плечами – в кои-то веки, хоть раз, мы поменялись ролями. Обычно это я смущаюсь и ничего не понимаю. Гейб говорит себе под нос, что я сошла с ума, а я вылетаю из дома страшно довольная собой.
Как ни странно, тем же утром доктор Лазарус оставляет мне сообщение – дескать, она получила результаты моих анализов и просит меня перезвонить. Я переслушиваю его три раза. Тон у нее нейтральный, но меня переполняют ужас и отчаяние. Я уверена, что она хочет сообщить мне невыносимые новости, я с трудом собираюсь с силами и объясняю детям разницу между твердым, жидким и газообразным. Как только уроки заканчиваются, я звоню ей и почти кричу в трубку:
– Просто скажите все как есть. Я не могу иметь детей? Мне стоит задуматься об усыновлении?
Она молчит несколько ужасных секунд, потом смеется.
– Нет, Джози. Все не так страшно…
– Не так страшно?!
– Вообще не страшно.
Я вытираю слезы облегчения, а она спокойно продолжает:
– Все в порядке. Вы совершенно здоровы.
– То есть я могу родить?
– Да. Вы, скорее всего, можете родить. Но ваш овариальный резерв – это количество и качество яйцеклеток, основной показатель фертильности, – немного низковат для вашего возраста.
– То есть… как будто мне сорок, а не тридцать восемь?
– Что-то вроде того, – кажется, она улыбается, – паниковать незачем. Но, если вы уверены… на вашем месте я не стала бы тянуть.
– Сколько времени у меня есть?
– Это ненаучный вопрос. Но на вашем месте…
– Да? – я верю ей всей душой. – Что бы вы сделали на моем месте?
– Я бы начала попытки немедленно. Как только вы определитесь с донором.
– Понятно, – я сразу же представляю лицо Пита. – Я так и сделаю.
Вечером, как только я сообщаю Гейбу новости о своем овариальном резерве, мне звонит Пит. Мы довольно часто переписываемся, но редко разговариваем голосом, и я каждый раз нервничаю. Мы оба стараемся быть остроумными, как часто случается с новыми друзьями любого пола. Даже если ни один из них не собирается стать донором спермы для другого. Примерно через десять минут он упоминает, что Гейб звонил ему насчет субботы.
– Да. Я понимаю, что это очень скоро… но тридцать восемь лет вряд ли стоит так уж шумно праздновать, – особенно если твоим яйцеклеткам уже сорок, – если у тебя были планы, не парься, – я стараюсь говорить как можно легкомысленнее.
– Я приду.
Я улыбаюсь и говорю, что очень рада это слышать.
– И я придумал тебе отличный подарок, – я всегда очень любила получать подарки. Гораздо сильнее, чем дарить.
– Что ты, не стоит. Твое присутствие – само по себе подарок, – однажды Мередит (случайно, видимо) добавила эту строчку в приглашения на день рождения Харпер. По-моему, это слишком претенциозно. Господи, просто позволь людям принести твоему ребенку двадцатидолларовый подарок. А потом сдай в благотворительный магазин, если хочешь.
– Правда?
– Да. И твоя сперма, – уточняю я со смехом.
– Тогда просто скажи, где и когда мне сделать свой вклад.
Я знаю, что это просто шутка, но все равно хватаюсь за возможность рассказать о походе к врачу.
– Это называется пренатальной консультацией. Было довольно интересно. И врач очень хорошая. Ее зовут Сьюзан Лазарус. Она очень милая и умная. И Гейбу она понравилась, а ему сложнее угодить, – я прикусываю губу, чтобы не рассказать ему о результатах анализов.
– Круто. Ты теперь хочешь использовать Гейба? Как донора?
– Господи, нет! Ни за что! Он просто пошел для моральной поддержки, – я делаю глубокий вдох, – на самом деле я уже рассказала доктору Лазарус про тебя.
– Правда? – он, кажется, польщен.
– Да. Я сказала ей, что у меня есть отличный вариант… – я замолкаю, потому что не представляю, как перейти на следующий уровень.
– И?
– И она… выслушала, – нервно хихикаю я, – ты не хочешь с ней встретиться?
– Конечно, – сразу же отвечает он, – когда?
– Когда я пойду к ней в следующий раз, – мне становится очень жарко, я беру со стола брошюру доктора Лазарус и обмахиваюсь ею.
– Конечно, – снова говорит он, – это будет предварительное интервью? Или мне уже придется смотреть порно и эякулировать в баночку?
– Прекрати! – я притворяюсь, что оскорблена. – Это мерзко.
– Извини. А разве это не так работает?
– Наверное. Могу я попросить об одной вещи?
– Конечно. Но мне почему-то кажется, что это не последняя просьба.
– Ладно, – я улыбаюсь, – очевидно, что этот процесс не будет и не должен быть романтичным… – я делаю паузу и ищу слова. Я пытаюсь говорить весело и одновременно серьезно. – Но я не хочу знать, стала ли я матерью благодаря порнухе.
– Понимаю. Тогда я зажгу свечи, принесу розы и буду предаваться романтическим мыслям.
Я улыбаюсь и говорю, что эта картина нравится мне куда больше.
– Спасибо.
– Обращайся. Кстати, Джози…
– Да?
– Ты можешь ко мне присоединиться, – я уверена, что он улыбается.
– Ха-ха, – говорю я, делая вид, что у меня не запнулось сердце.
Утром субботы, когда наступает мой день рождения, я просыпаюсь в хорошем настроении. Мне становится еще лучше, когда заходит Гейб и говорит, что заказал столик в «Оптимисте» на восемь.
– Круто! – я как раз застилаю кровать. – А кто придет?
– Мне казалось, ты хочешь сюрприз, – уклончиво отвечает Гейб.
– Ничего подобного. Я сказала, что хочу, чтобы ты все решил.
– Ну, я и решил.
– И?
Он садится на мой стул, как Фонзи, и говорит:
– Я, Лесли, Сидни, Мередит, Шона и спермо-парень.
– Серьезно? – я замираю с подушкой в руках.
– Да. А что?
У меня есть несколько возражений, включая Лесли, но я говорю только:
– Мередит придет?
– Да. Она мне вчера написала. Пришлось ее пригласить.
– А как же Нолан?
Гейб качает головой и говорит, что Нолан не сможет.
– Почему? – я немножко расстроена, что от их семьи не может прийти именно он. И беспокоюсь, что он может на меня злиться – вдруг сестренка настроила его против меня. Я напоминаю себе, что до сих пор такого не случалось, так что, наверное, и сейчас все нормально.
– Мередит не сказала.
– А как же Стейси, Кендра и Ли? – это три моих ближайших подруги из колледжа, которых Гейб не очень любит. – Ты их пригласил?
Он молчит, а потом признается:
– Ну, ты велела мне все решать самому, поэтому мне пришлось выбирать.
– Гейб!
Гейб не ведется.
– Ты вообще представляешь, как сложно забронировать столик в «Оптимисте» на семь человек за три дня? Почему бы тебе не оценить положительные стороны?
– Если ты спал со старшей барменшей, это вовсе не сложно!
– Это было сто лет назад, – невинно отвечает Гейб.
– Ты с ней спал сто лет назад или она прислала тебе селфи без одежды сто лет назад? – я помню, как случайно увидела у него в телефоне довольно впечатляющую фотографию.
– И то и другое, – не сознается он.
– Но именно она достала тебе столик. Разве нет?
– Ну… может быть.
Я закатываю глаза:
– А Лесли знает?
– Да, Лесли знает, что мы с барменшей из «Оптимиста» дружим.
– Нет, Гейб. Дружим мы с тобой. А там совсем другое. Ладно, – я меняю тему, – Шона придет?
– Да.
– Гм, – я удивлена.
Хотя мы с Шоной пытались подружиться заново после смерти Дэниела, она уже несколько лет не приходила на мои дни рождения.
– А когда ты последний раз с ней разговаривала?
– Несколько месяцев назад… И после рождения Оливера я с ней не виделась.
– Я так и думал. Она спросила, встречаешься ли ты с кем-то.
– И что ты ей сказал?
– Что нет.
– А про Пита говорил?
– Нет. Кстати, как ты его представишь остальным?
– Ну, примерно так, – я делаю драматическую паузу. – Пит, познакомься с Мередит, Сидни и Шоной. Дамы, это Спермо-парень.
Гейб качает головой, бормочет, что у меня проблемы, встает и идет к двери.
Я кашляю, подпрыгиваю на кровати и говорю:
– Ты ничего не забыл?
– Ах да, – он оглядывается через плечо, – с днем рождения, Саманта.
– Спасибо, Даки, – улыбаюсь я.
– Даки из «Малышки в розовом», – он выходит в коридор и оборачивается, – готовься к встрече Банды сорванцов.
– Тогда спасибо, Лонг Дак Донг, – кричу я ему вслед.
Вечером мы с Гейбом приезжаем на «убере» в «Оптимист» задолго до восьми. Мы сидим в баре, едим устриц, пьем шампанское, ждем остальных и постепенно напиваемся. Первой появляется Лесли в черном платье с большим вырезом. Груди у нее нет, так что она похожа на Кейт Мосс. Я приписываю выбор одежды ревности к барменше и велю себе дать ей шанс. А Гейб встает, целует ее в щеку и уступает свой табурет. Она отказывается, говорит, что постоит, поворачивается ко мне и довольно искренне поздравляет.