кто всегда тебя поддержит. И ребенка.
– Ты говоришь о себе, – уточняю я.
– Да. О себе.
– И кем ты тогда будешь? – я с трудом пытаюсь что-то сообразить.
– Ты о чем?
– Ну, ты будешь просто донором? Или… типа… отцом?
Он сглатывает и говорит:
– И то и другое, наверное.
– То есть не только донором.
– Да. Не только. Я сделаю больше, чем Пит. Я буду и отцом тоже.
– А как же мы? – вдруг он в меня влюбился, как Эндрю МакКарти в «Огнях святого Эльма».
– А что мы?
– Ну… ты же не предлагаешь… – я невнятно машу рукой, но он остается спокоен.
Мне приходится закончить мысль:
– Ты же не предлагаешь мне заняться сексом? Чтобы забеременеть?
– Боже, нет, конечно, – кривится Гейб, – ничего такого. Мы пойдем к той даме, врачу. И в нашей дружбе ничего не изменится.
– Ладно, – киваю я, – а это не странно?
Гейб пожимает плечами:
– Может. Не знаю… Мне кажется, это больше будет похоже на то, что мы вдвоем завели Ревиса.
– Но Ревис же собака.
– Знаю.
– И Ревис мой.
– Только формально, ты сама знаешь. Кто больше с ним гуляет? А по ночам? А кто платил ветеринару, когда Ревис сожрал носок?
– Это был твой носок, – защищаюсь я, – ты его бросил на пол.
– А с кем он спит, если дать ему выбор?
– По очереди!
– Врешь. Он больше любит меня, ты сама знаешь.
Я хочу возразить, но Гейба несет.
– Я люблю Ревиса как своего. Что угодно для него сделаю. И заберу себе, если с тобой что-то случится.
– А если мы поссоримся?
– Мы и так ссоримся.
– Нет, – я трясу головой, – не из-за грязной посуды. По-настоящему.
– Не дури. Ты же знаешь, что этого не случится.
– Всякое бывает.
– Ладно, ты права. Бывает. Тогда мы договоримся о совместной опеке, как любая разведенная пара. Просто мы не будем жениться изначально. Пропустим эту часть.
Я киваю, хотя все еще не могу поверить в услышанное.
– А Лесли что говорит?
– Я не обсуждал это с Лесли.
– Ты думаешь, она согласится?
– Наверное, – отвечает он так быстро, что мне становится ясно, что он об этом думал, – ну, мне так кажется. А если бы у меня уже был ребенок, она бы что, отказалась со мной встречаться?
– Не представляю. Я с ней почти не знакома. Может, и не стала бы.
– Ну, значит, она поверхностная. А я таких не люблю. Лучше уж узнать об этом сейчас.
– Я не готова с этим согласиться. Я не уверена, что стала бы встречаться с мужчиной, который заводит ребенка с другой женщиной.
– Тогда ты тоже поверхностная, – улыбается он, – и вообще, Лесли мне нравится, но она ничего не решает.
– Правда? Мне казалось, ты влюбился.
– Может. Не знаю. Но если мы это сделаем, это будет наше решение. Твое и мое.
Несколько секунд я смотрю на него, пытаясь понять, что происходит.
– Ты хочешь сказать, что хочешь ребенка?
– Нет, я такого не говорил. Но мне не противна эта мысль. И я хочу, чтобы у тебя был ребенок, потому что ты этого хочешь.
– Не очень убедительно.
– А я тебя ни в чем не убеждаю. Просто предлагаю. Можешь согласиться или отказаться.
Я обнимаю его, слегка хлюпая носом, и говорю ему, что мне никто никогда не предлагал подобного.
– Ну-ну, – зевает он.
Глаза он не закрывает, а значит, зевает не по-настоящему, то есть просто не хочет видеть мои эмоции.
Он сообщает, что ложится спать, и выбегает из кухни.
– Спокойной ночи, Гейб, – кричу я, – я тебя люблю, урод.
– И я тебя люблю, сквернословка, – бормочет он, поднимаясь по лестнице.
Глава двадцать вторая. Мередит
В пятницу, после дня рождения Джози, в день, когда я должна лететь в Нью-Йорк, Харпер устраивает истерику, которая не имеет никакого отношения к моему отъезду. Или к тому, что я пропущу поход за угощениями в понедельник, из-за чего я мучаюсь чувством вины. Вместо этого – жизнь, знаете ли, всегда подражает искусству – выясняется, что она потеряла свою любимую мягкую игрушку, прямо как девочка из «Кролика-обнимашки», ее любимой книги Мо Виллемса.
– Где ты его последний раз видела? – спрашивает Нолан.
Этот вопрос меня всегда ставит в тупик. Для бьющейся в истерике четырехлетки он сложноват.
– Хочу Крооооля! – воет она в ответ.
– Я знаю, милая, – я заглядываю под диван, прекрасно понимая, что он туда бы не влез, – мы его обязательно найдем. Обещаю.
Нолан кашляет и говорит:
– Наверное, нам не стоит давать никаких обещаний. Если тебя интересует мое мнение.
Сердце у меня падает. Стоя на коленях, я смотрю на него, думая, что они только что вернулись из совместного похода в Леголенд.
– Нолан, – медленно говорю я, – ты пытаешься что-то до меня донести?
– Может быть, – осторожно отвечает он, явно пребывая в панике.
– Нолан, пожалуйста, ради всего святого, не говори, что Харпер брала Кроля в Леголенд, – я встаю и смотрю ему в глаза.
Нолан смотрит на меня в ответ, но не отвечает. Я лихорадочно соображаю, что делать, и меня окатывает волной ужаса. Я напоминаю себе, что Харпер рядом со мной, что ее не похитили, что мы говорим о мягкой игрушке, а она не живая.
– Я уверен, что он был в машине, – выглядит Нолан совсем неуверенно.
– Насколько уверен?
– На сто процентов. Я его видел в зеркало заднего вида.
На секунду я расслабляюсь.
– Подожди. По пути туда или обратно?
Нолан скребет в затылке и пожимает плечами.
– А вот тут не знаю.
– Нолан! – я прижимаю ладони ко лбу. – Сколько раз я говорила тебе не разрешать ей выносить Кроля из дома? Если он пропал, это катастрофа!
– Я не знал, что она взяла его с собой.
Я вздыхаю и пытаюсь придумать выход:
– Ты звонил в Леголенд?
Харпер начинает реветь еще громче.
– Конечно. Несколько раз. Я оставил несколько сообщений и поговорил с сотрудником рецепции.
– И?
– Пока его никто не принес.
– То есть он остался там.
– Я не знаю, Мередит. Я увез ее, чтобы ты спокойно собралась.
Я отворачиваюсь.
– Харпер, солнышко. Иди сюда.
– Где Крооооль? – рыдает она, вытирая глаза кулачками. Все лицо у нее в соплях и слезах.
– Я понимаю, милая. Мы с папой очень постараемся его найти.
Она говорит, что очень, очень скучает по Кролю.
– Я понимаю, – я смотрю на часы и чувствую ледяной камень в желудке.
– Когда у тебя самолет? – спрашивает Нолан раз в третий.
– В семь. Но я, очевидно, не могу уехать.
– Почему?
Я спрашиваю, серьезно ли он, он отвечает: «Да».
– Твое присутствие здесь ничего не изменит.
– Как мило, Нолан, – я прикусываю губу, – спасибо.
– Я имею в виду, ничего не изменит с чертовым кроликом, – говорит он себе под нос.
Тут звонит телефон, и я кидаю взгляд на определитель номера. Джози. Решив, что хуже уже не будет, я беру трубку.
– Привет, Джози. У нас тут кризис, – сразу говорю я.
– Что случилось?
– Мы потеряли Кроля.
– А, – она явно думает, что мы просто сунули его не на место, а вовсе не забыли в гребаном Леголенде.
Я ухожу, чтобы Харпер меня не слышала, прикрываю трубку рукой и объясняю всю полноту проблемы.
– А еще у меня самолет через пару часов.
– Куда летишь?
– В Нью-Йорк.
– По работе?
– Нет.
– А зачем тогда?
Я мнусь, не понимая, почему я не подготовила ответ, и наконец говорю:
– Мне нужно отдохнуть пару дней.
– Пару дней? Ты что, пропустишь Хеллоуин?
– Да, но костюм бабочки для Харпер готов… и за угощениями всегда ходит Нолан, а я просто выделяю конфеты. Ерунда.
– Ну ладно.
– Ладно, – мне не нравится ее тон.
– Ты едешь с Эллен?
– Нет. Одна. А может, и вообще никуда не еду, не знаю.
– Из-за Кроля?
– Точно, – я смотрю на Нолана, – из-за Кроля.
– Хочешь, я приеду? – спрашивает она после паузы.
– Зачем? – выпаливаю я и тут же жалею об этом.
– Забей.
– Извини. Я просто спросила, хочешь ли ты поискать Кроля. Вряд ли мы его найдем.
– Нет. Я просто хотела побыть с Харпер. Чтобы ты уехала. Я бы ее отвлекла.
Я отвечаю не сразу. Не потому, что я не мечтаю принять ее предложение всей душой. Мне тяжело признать, что она нам нужна. Мне нужна. Но беспокойство за Харпер перевешивает, и я говорю:
– Это было бы круто.
– Ладно, – быстро говорит она, – я почти дома. Выведу Ревиса… приеду через сорок пять минут, нормально?
– Да. Спасибо. Скажу Нолану.
– Хорошо, – она молчит, а потом делает еще более великодушное предложение, – я могу остаться на ночь, если Нолан не против. Буду вместо Кроля.
Я почти готова сказать, что никто не способен заменить Кроля, но потом понимаю, что тетя Джози как раз может оказаться исключением.
– Ты правда сможешь? – я проглатываю остатки гордости. – Это будет очень круто. Спасибо, Джози.
Мой самолет приземляется в Ла-Гуардия около десяти вечера. Я сразу включаю телефон и проверяю сообщения, надеясь на хорошие новости на кроличьем фронте. Ничего. Ни слова из Атланты. Только эсэмэска от Эллен, в которой она желает мне счастливого полета и говорит позвонить, если я в чем-то не разберусь в квартире. Я благодарю ее и пишу Джози и Нолану одинаковое сообщение о Кроле и Харпер: «Все еще числится пропавшим без вести? А она как?»
Через тридцать минут, когда я уже получила свой чемодан и встала в короткую очередь на такси, я понимаю, что мне так никто и не ответил. Я уже предполагаю худшее, но говорю себе, что я все равно ничего не могу сделать. Поэтому я сую телефон в сумку, закрываю глаза и вдыхаю ни с чем не сравнимый запах Квинса – смесь выхлопных газов, мусора и фалафеля. Я пытаюсь вспомнить, когда я была тут последний раз, и понимаю, что больше двух лет назад, когда мы с Ноланом, Эллен и Энди ездили на финал Открытого чемпионата по теннису. После игры мы поехали на Манхэттен на метро и зашли в паб «Барроус», рядом с квартирой Эллен, взяли бургеров и пива. Вечер был отличный, и я до сих пор его вспоминаю, хотя я так устала, что не могла веселиться. Мне хотелось только спать.