- Надо же, - сказал Сорока.
- Интересная птица…
Я взглянул на Президента. Из рубахи выпирали широкие плечи. На крепкой загорелой шее - крупная голова. Тёмные волосы слиплись после купания и косо лежали на лбу.
Сорока поднялся со скамейки, взял кролика за уши.
- Ему ведь больно! - сказала Алёнка.
Президент погладил кролика и отпустил. Тот поскакал за дом. Сорока посмотрел на Алёнку и в первый раз улыбнулся. Я заметил, что у него один зуб сломан пополам.
- Хочешь поймать большую рыбу?
- Я пробовала, - сказала Алёнка. - Большие срываются.
- Поймаешь, - сказал Сорока.
- Мне не везёт…
- Камыши видишь? Встань на лодке в тресту и лови. Утром.
- Ершей?
- Леща поймаешь, - уверенно сказал Сорока.
- Кто это? - воскликнула Алёнка и схватила Президента за руку.
Из бора не спеша вышел огромный лось. Его бурые рога были как раз на одном уровне с крышей. Этот лось как две капли был похож на того, который погиб в болоте. Выбрасывая длинные ноги, лось подошёл к Сороке, ткнулся горбатой мордой в его шею, потом обнюхал руки.
- Серёжа… - сказал Сорока. Если бы это не прозвучало так ласково, я подумал бы, что он меня позвал. Но это относилось к лосю. Зверь величаво повернул огромную голову и посмотрел на нас. Алёнка спряталась за спину Сороки. Лось потянулся было к ней, но она вскрикнула, и лось отвернулся. Коля достал из кармана кусок хлеба и протянул ему. Лось мягкими губами осторожно подобрал с ладони хлеб и в знак признательности покачал рогами.
- А где Борька? - спросил лося Коля, почёсывая ему мощное выпуклое плечо.
Лось с минуту постоял, помаргивая длинными седыми ресницами, и так же величаво ушёл в бор. Нижние ветви сосен касались его спины.
Я удивился, как может такой огромный зверь так бесшумно ходить. Не треснул ни один сучок. Лось словно растворился в лесу.
Алёнка, заметив, что стоит совсем близко от Сороки и держится за его руку, отодвинулась.
- Я вспомнила про того… - сказала она.
- Был лось - и нет…
- Сорока на лосе верхом ездил, - сказал Коля. - А потом Серёжа его как об ель…
- А кто такой Борька? - спросил я.
- Лосёнок, - ответил Коля. - Серёжин сын.
- И мама у них есть? - спросила Алёнка.
- Её зимой убили, - сказал Сорока. - Те самые, которые рыбу в озере толом глушат.
- Порохом, - сказал я. Как будто это имело значение.
- Мы Борьку в снегу нашли, - стал рассказывать Коля, - он дрожал. У него одна нога подвернулась, когда от охотников удирал. А Серёжа стоял рядом и лизал его. Мы Борьку на санках на свою ферму привезли. К коровам. Он до весны с нами жил. И Серёжа часто приходил к хлеву. Мы ему в ящик сено клали. Страсть как собак не любит. Как увидит собаку, так рога в землю и копытами стучит…
- Зачем вы шары в небо пускаете? - спросил я.
Коля хотел что-то ответить, но, перехватив взгляд Сороки, промолчал.
- Какие шары? - переспросил Сорока.
- Вы к ним рыб и картонных человечков привязываете.
- Ты видел какие-нибудь шары? - Сорока посмотрел на Колю.
- Нет у нас шаров.
- И я не видел, - сказал Сорока.
- Значит, показалось… - ответил я. Не хотят про шары говорить. Тайна.
- А вертолёты…
- Летают, - перебил Сорока. - И вертолёты, и самолёты…
Он встал. Мы поняли, что пора и честь знать.
По той же тропинке мы пришли к колодцу. Один кролик увязался провожать нас.
Васька всё ещё нырял с доски. Бока и живот у него были красные, словно кирпичом натёрты. Те трое тоже ныряли. Обучали Ваську. Когда мы подошли, Васька сказал:
- Двадцать раз прыгнул…
- Ну и как?
- Полный порядок!
Васька разбежался и лихо сиганул в воду.
Я думал, что больше нам повязку на глаза не наденут, но не тут-то было. Коля протянул нам тряпки и сказал, что завязать глаза придётся в колодце.
Мы спустились в грот. Он был тёмный и вместительный. С земляного потолка капала вода. Мне показалось, что в углу стоит лодка, а может быть, я ошибся. В одном месте скупо пробивался свет. Очевидно, вход у них закрывается, иначе любой заметил бы пещеру. Впотьмах мы надели повязки. Снять их Коля разрешил, когда вывел лодку на чистую воду. Искусно замаскировались они. Мы отплыли всего метров на сто от острова, но я так и не смог точно определить, где вход. Лишь приблизительно заприметил то место по сосне, которая возвышалась над колодцем.
- Пока, - сказал Коля и прыгнул с лодки в воду.
Я видел, он нарочно стал кружиться на одном месте, дожидаясь, когда мы отплывём подальше.
Сорока стоял на берегу и смотрел на нас. Ветер дул с озера. Он полоскал парусиновые штаны Президента. На остров катились небольшие волны. То в одном, то в другом месте вскипали белые гребешки. И тут же исчезали. Добежав до острова, волна громко чмокала и откатывалась назад.
- Умеешь рано вставать? - спросил Сорока Алёнку.
- У нас будильника нет, - ответила она.
- В шесть утра становись вон там в тресту - леща поймаешь. - Он показал на наш берег. Немного в сторону от дома. Выдумывает он, нет там никаких лещей. Я ловил, даже крошечный подлещик не клюнул.
- Я проснусь, - сказала Алёнка. В это я тоже не очень-то верю. Алёнка не любит рано вставать. А без будильника и подавно не проснётся.
- Тут лещи по расписанию клюют? - спросил я.
- А ты лучше помалкивай, - сказала Алёнка.
- В семь часов ловить уже бесполезно? - допытывался я.
- Попробуй, - ответил Сорока.
- Я обязательно встану, - сказала Алёнка.
Пока мы разговаривали, Коля, улучив момент, юркнул в камыш. Я так и не успел подсмотреть. Ну хорошо, найдёшь грот, они колодец крышкой прихлопнут - и на задвижку.
Когда мы отплыли подальше, Алёнка спросила:
- И ты глушил?
- Глушил, - сказал я.
- Вот почему вы в одних трусах пришли!
- Зато загорели, - сказал я.
- Мне этот Гриб в клетчатой кепке не нравится.
- Ты ему тоже.
- Чтобы я тебя вместе с ним больше не видела!
- Пошла ты подальше, - сказал я.
Глава девятнадцатая
На берегу дожидались Гарик и Гриб. Они были в трусах. Поёживались на ветру. Штаны и рубахи висели на кустах. Мокрая кепка сушилась у Гриба на голове. Не захотел расставаться. Края кепки обвисли. Не на пользу пошло ей купание. Резиновая лодка лежала на траве, рядом - спасательный круг. Алёнка спрыгнула на берег и, задрав нос, прошествовала мимо ребят.
- Как прогулка на таинственный остров? - спросил Гарик.
Алёнка не ответила.
- Какая муха её укусила?
- Не знаю, - ответил я.
- Девчонка, - рассудительно заметил Федя.
- Видел, как вас понесло к берегу, - сказал я. - Течение? Гольфстрим?
Гарик и Федя переглянулись.
- Никуда нас не понесло, - ответил Гарик.
- А лодку вашу ветром перевернуло?
- Какую лодку? - спросил Федя, хлопая рыжими ресницами. В трусах и мокрой кепке он стал ещё смешнее. Ноги у Феди были тонкие и кривые. У кого такие ноги, хорошо верхом на лошади ездить. Решили поиграть со мной в прятки. Дурака валяют!
- Что там на острове? - помолчав, спросил Гарик.
- На каком острове? - в свою очередь удивился я.
- Кончай придуриваться, - сказал Федя. - Разговаривал с Президентом? Отдаст лодку?
- Наверное, вода холодная…
- Запомнил ход? - спросил Гарик.
- Выкупаться или не стоит? - сказал я.
Федя хмуро взглянул на меня и буркнул:
- Президенту продался?
- Он толковый парень, - сказал я.
Федя растянул рот в презрительной улыбке:
- Мёдом тебя попотчевал?
- Чего не было, того не было, - сказал я.
- Падло твой Сорока! Какой законник выискался… Штраф требует? А кукиш не хочет? Дождётся, пока башку ему оторвут… Жалко, батя уехал, он бы его прищучил!
- Это ты Сороке скажи…
- Деньги ему за это платят, что ли? Ну чего он нос суёт не в своё дело?
- Не знаю, - сказал я.
- Коли с председателем здоровается за ручку, так думает, сам начальник… Видали мы таких начальников!
- Не надо рыбу глушить, - сказал я.
- Умолкни, кочерыжка капустная…
Я на всякий случай свистнул Деда. Он тотчас прибежал и, задрав вверх бородатую голову, уставился на меня: «Что скажешь?» Я погладил Деда, и он, довольно заворчав, улёгся у моих ног. Теперь я мог с Федей разговаривать как хотел.
- Лодку ты не получишь, понял? - сказал я. - И не двигай своим толстым носом, тебя никто не боится.
Гриб ещё сильнее задвигал носом и запыхтел.
- Ткну - мокрое место останется, - пробурчал он, сжимая кулаки.
Дед поднял голову и посмотрел на Федю, который всё ближе подступал ко мне.
- Куда он лодку заховал?
- Откуда ему знать? - вступился Гарик.
Но я уже и сам разозлился. С какой стати Гриб размахивает перед моим носом кулаками? Не я ведь спрятал его лодку? Опять зло на мне срывает. Хватит с меня! На лодке я тогда терпел, никуда не денешься - кругом вода. А на берегу меня лучше не тронь.
- Клоун ты, - сказал я.
Федя окончательно рассвирепел. Он сдвинул повыше свою сморщенную кепку и замахнулся. Это движение Дед не переносил. Терпеть не мог, когда люди друг на друга кричали и замахивались. Если мы с Алёнкой не дурачились, а всерьёз ругались, то он грозно рычал и показывал свои ослепительные клыки. Федя не успел меня ударить, Дед молчком цапнул его за ногу. Гриб завопил и схватил Деда за хвост. Дед зарычал и, извернувшись, прихватил Федю за руку. Гриб сразу перестал ерепениться и спрятал руки за спину.
- Уйми собаку, - совсем другим тоном сказал он.
- Дед, как тебе не стыдно? - сказал я и отозвал его. Войдя в раж, он намеревался ещё раз вцепиться в Федю. Гарик во время этой короткой схватки отбежал в сторону и выломал здоровый сук, готовясь вступить в бой с Дедом. Я посоветовал ему бросить палку, пока Дед не заметил. Я сказал Гарику, что Деда палкой не удивишь. Эрдельтерьеры - отчаянные собаки и никого не боятся. Они даже охотятся на львов. А уж с Гариком ему и делать нечего. Гарик послушался и бросил палку. А Дед, схватив её, стал яростно грызть, только щепки полетели.