Гарик дышал мне в самое ухо. Но двигаться было опасно, и я терпел. Он тоже слушал лётчика и, наверное, ничего не понимал, так как не знал истории про Смелого и его внука.
Спина пошевелилась и сказала удивительно знакомым голосом:
- Мальчика кто-нибудь усыновил…
Вот это сюрприз. Спиной ко мне сидел не кто иной, как мой собственный отец. Куст, за которым я прятался, мешал мне его разглядеть. Сидит себе у костра, прохлаждается. И нам ничего не сказал. Отец называется! Ещё хорошо, что Алёнки здесь нет, она бы сейчас такой шум подняла.
Гарик тоже узнал отца. Он толкнул меня в бок и неслышно засмеялся. Я всё-таки не выдержал: нащупал сухую шишку, их тут полно валялось, и, отодвинув ветку, бросил в отца. Шишка попала в спину. Отец повернул голову, но ничего не сказал. Подумал, что с сосны свалилась. Или жук ударился.
Гарик щипнул меня и показал кулак.
- Уха-то, наверное, готова? - спросил лётчик.
Рыжий Лёха полез деревянной ложкой в котёл. Пока нёс ложку ко рту, на кого-то капнул, мальчишка вскочил на ноги и стал тереть под общий смех обожжённое место.
- Телячьи нежности, - пробормотал Лёха и, подув, протянул ложку лётчику. Тот попробовал, улыбнулся:
- А лук?
- Эх, забыли! - с сожалением сказал Лёха и бросился в дом. Вернулся он быстро. Сев в сторонке, стал чистить ножом две крупные луковицы. Он их далеко держал от себя, но скоро в глазах заблестели слёзы, он чихнул. Нарезав лук, бросил в котёл.
- Двойная? - спросил лётчик.
Лёха кивнул и снова запустил ложку в котёл. На этот раз сам попробовал и снова побежал в дом. Вернулся с большой деревянной солонкой. Взглянул на лётчика, спрашивая его согласия, тот кивнул. И тогда он всыпал в котёл полную ложку соли. От котла потянуло в нашу сторону таким вкусным запахом, что у меня слюнки потекли. Гарик тоже облизывался. Лёха и Вася Островитинский сняли котёл с костра. Осторожно поставили в специальное углубление на земле. Появились деревянные и алюминиевые ложки, две буханки хлеба. Ели прямо из котла. Сначала хлебали жижу, а потом вылавливали крупные разварившиеся куски рыбы. Отец тоже уписывал уху за обе щеки. И похваливал.
- Полмесяца у нас поживёте? Как в прошлом году? - спросил Коля.
- Одну неделю, - ответил лётчик. - У меня путёвка в санаторий.
- Все мои болезни здесь побоку, - сказал отец.
- Рыбачите?
- Сын с дочерью увлекаются…
- Они места не знают, - сказал Коля.
Лётчик положил ложку рядом с котлом и сказал:
- Давайте завтра на зорьке?
- А почему бы не съездить? - ответил отец.
- Отправляйтесь к Щучьему острову, - посоветовал Сорока.
Куст хлестнул меня по глазам, кто-то горячо задышал в ухо, потом лизнул в щёку. Я оглянулся и носом к носу увидел коричневую звериную морду. Охнув, я вскочил и бросился куда глаза глядят. Я уже не думал о том, что меня кто-то слышит. Ветви лупили меня по лицу, под ногами трещали сучья. А вслед за мной кто-то гнался и тоже шумел на весь лес. Совершенно неожиданно я выскочил на поляну и увидал колодец, через который мы сюда попали. И только здесь я остановился и перевёл дух.
Затрещали кусты, я метнулся к колодцу, намереваясь спуститься, но тут увидел Гарика. Это он, оказывается, бежал за мной.
- Живого медведя видел! - тяжело дыша, сообщил он.
- Он меня лизнул, - сказал я.
И только тут я сообразил, что это был Кеша. Наверное, узнал меня и решил разжиться сахаром.
- Ничего себе, - сказал Гарик. - По острову медведи разгуливают…
- Это Кеша, он маленький… Здесь живут лоси. Серёжа и Борька.
- Ноев ковчег, - сказал Гарик, заглядывая в колодец.
Мы спустились в грот и позвали Алёнку. Зашевелились камыши, закрывающие вход в пещеру, всплеснула вода, и в дыре показался нос нашей лодки.
- Украдём медвежонка? - сказал Гарик.
- Я часы потеряла, - сообщила Алёнка.
- Где?!
- Вон там, - неопределённо махнула рукой Алёнка. - Ремешок расстегнулся, и они - буль-буль.
Эти часы Алёнке подарил отец в день рождения. Она их очень любила.
- Завтра всё тут обшарим, - сказал Гарик.
- Я не сразу сообразила, что это упало в воду, - рассказывала Алёнка. - Посмотрела на руку, а часов нет.
- Найдём, - сказал Гарик.
Алёнка так расстроилась, что забыла спросить, что мы увидели на острове.
Глава тридцать вторая
- Вот здесь, - сказала Алёнка, ткнув пальцем в воду.
Гарик свесился с лодки, посмотрел на дно.
- Да-а… - сказал он.
- Меня укусил комар, я подняла руку и ударила его, в этот момент часы и упали.
- Куда комар укусил? - уточнил я.
- В щёку. - Алёнка похлопала себя по щеке. - В эту.
- Надо искать здесь, - ткнул я пальцем в другое место.
- А может быть, лодка была в другом месте? - спросил Гарик.
Алёнка посмотрела на остров, наморщила лоб.
- Темно ведь было, - сказала она.
Гарик не спеша пристегнул ласты, надел маску, взял трубку в рот. Он стал похож на огромную лягушку. Помахав нам рукой, прыгнул в воду. Немного поплавав, он сделал вдох и нырнул. Я видел, как в озёрной прозрачной воде мельтешили его ноги в ластах. Вот он коснулся рукой дна и сразу исчез в облаке жёлтой мути. На поверхность стали выскакивать большие белые пузыри. Вода заволновалась. Вынырнул Гарик. Покачал головой и, отдышавшись, снова опустился на дно…
Гарик лежит на корме. Грудь его часто поднимается и опускается. Одна рука свесилась с лодки. Как у неживого. Не нашёл Гарик Алёнкины часы. С час нырял он на дно, пока не выбился из сил. Алёнка стала уговаривать, чтобы он бросил эту затею. Зарылись часы в ил, теперь не найдёшь их. Гарик только мотал головой и снова погружался в воду. Последний раз он долго не показывался. Я уж подумал, не захлебнулся ли он. А когда вынырнул, то еле забрался в лодку. Он сказал, что на глубине вода холоднее. Ручьи там какие-то бьют.
Отдохнув, он снова принялся за поиски. Я не знал, что он такой упрямый. Нам с Алёнкой надоело сидеть в лодке сложа руки и ждать.
- Окунь твоими часами позавтракал, - сказал я. - Окуни любят блестящее. Я читал.
- Вот бы поймать его!
Послышался шум мотора. Из-за излучины показалась лодка. Она замедлила ход. На лодке огромная копна сена. Коля Гаврилов с любопытством посмотрел на нас и спросил:
- Утопленника ищете?
Алёнка сказала, что уронила часы. Из-за Колиной спины выглянул Сорока.
- Часы? - спросил он.
В этот момент вынырнул Гарик. В руке он что-то держал.
- Нашли! - крикнул я.
Однако это были не часы. Когда Гарик разжал ладонь, мы увидели зелёную гильзу. Больше нырять он не стал. Забрался в лодку и содрал с лица маску.
- К чёрту, - сказал он. - Всё исползал - нет!
- Золотые? - спросил Коля.
- Папа подарил, - сказала Алёнка.
- Брось сюда гильзу, - попросил Сорока. Гарик, мельком взглянув на гильзу, швырнул её в моторку. Сорока на лету поймал. Внимательно осмотрев, сказал:
- От японского карабина.
Они уплыли. Я тоже сел на вёсла. Алёнка, проводив взглядом моторку, перевесилась через борт и чертила воду пальцем. Гарик лежал на корме. От маски у него на лбу осталось багровое пятно.
- Когда у тебя день рождения? - стал вспоминать я. - В ноябре? Недолго ждать. Папа новые подарит.
- Хватит об этом, - сказала Алёнка. - Часов нет - нечего о них и говорить.
Она сбросила платье и, поправив на шее тесьму от купальника, прыгнула в воду. По-мальчишески, саженками, поплыла к берегу.
- Озеро вон какое огромное, - сказал я. - Знаменитый водолаз и то не найдёт.
- Зачем ему стреляная гильза? - сказал Гарик.
Глава тридцать третья
В субботу, часа в два, мы наблюдали такую картину: с острова один за другим прыгали в воду ребята. Мы с Гариком насчитали двенадцать прыгунов. Островитяне взяли курс на наш берег. Они плыли наперегонки. Двенадцать чёрных и белых голов мелькали в воде. Когда пловцы приблизились, я стал их узнавать. Лидировал, конечно, Сорока. Он метров на двадцать оторвался от всех. Вторым шёл Тёмный. За ним растянулись остальные. Где-то в середине плыл Коля Гаврилов. Рыжий Лёха молотил воду руками и ногами позади всех.
Лицо у Сороки было какое-то странное. Одна щека вздулась, словно его ужалила оса. Вот он доплыл до берега, выплюнул в ладонь круглый блестящий предмет. И щека сразу стала нормальной. Это был секундомер. Пловцы один за другим подплывали к берегу, и всякий раз Сорока смотрел на секундомер. Лишь Лёху не стал дожидаться. А тот, выйдя на берег, с надеждой спросил:
- Лучше, чем в прошлый раз?
- Лучше, - ответил Сорока.
Президент поздоровался с нами и направился в лес. К большому муравейнику. Я был там. Крышу сделали. Домик получился неплохой. Серая шиферная крыша виднелась издали. На дверях деревянный засов. Замка не видать. Когда в домике никого нет, то палка стоит поперёк. Я не стал заходить в избушку, лишь взглянул в окно. Пол настлан, в углу стружки и щепки. Вдоль стен - деревянные нары. И грубо сколоченный стол. А больше ничего нет. Необжитой ещё дом.
Проводив их взглядом, Гарик сказал:
- Не скучают ребята.
Я предложил сходить к большому муравейнику, но Гарик отказался. У него опять забарахлила спиннинговая катушка. А потом, с минуты на минуту должна прийти Алёнка. После дождя пошли первые грибы. Она с отцом отправилась на разведку.
Когда отец вернулся в тот раз с острова, мы спросили, где это он пропадал. Отец, не моргнув глазом, ответил, что прогуливался.
- Садись ужинать, - предложила Алёнка.
- Не хочется, - ответил он.
- Сыт воздухом? - сказала Алёнка. - Или ухой, которой тебя угощали на острове?
Отец очень удивился и стал допытываться, откуда мы узнали, что он был у ребят в гостях.
- Собственных детей обманываешь… - стала стыдить Алёнка.
- Нехорошо, - добавил и я.
Отец смутился и сказал, что мы сами виноваты. Не заслужили доверия. У ребят свои законы, и они сами решают, кого можно пускать на остров, а кого нельзя.