– Ну и что будем делать?.. – спросила Мифлуха у Крендии и, выслушав её, тут же бросила трубку с воплем. – Да знаю я, что я – Президент! Знаю! Мне уже доложили!!!
Через три часа был собран Совет министров. Сначала министр госбезопасности сделал краткое сообщение об обстановке вокруг Памиры. Потом собравшимся показали отдельные моменты воспоминаний десантников. Когда погас экран, все сидели молча, с поджатыми губами.
– Звери, – сказал министр культуры.
– Звери? Нет – звери куда менее изощрённы, – возразил министр экологии. – Кстати, с военными они поступают по всем соглашениям… А заключить соглашение о гражданских мы и не додумались.
Министр стулелитейной промышленности сидел крепко сжав кулаки и упёрши взгляд в давно потухший экран.
– Местные жители через прорвавшихся десантников требуют уничтожить планеты системы Памиры. У нас нет оснований считать, что это заговор, – констатировал министр госбезопасности.
– Ну и что нам скажет министр продовольствия?.. – спросила Мифлуха.
– А что я?! – вскинулся министр. – Я-то что?!
– А почему бы и нет? – спросила Мифлуха жёстким сухим голосом. – Если министр госбезопасности не отвечает, министр обороны молчит, то почему бы министру продовольствия, как человеку, тесно знающему нашу дорогую оппозицию в лице государственной преступницы, некой Марии, не высказать своё мнение?
Министр встал и официальным, дрожащим голосом сообщил:
– Министерство продовольствия не возражает.
– Против чего? Уничтожать? Или не уничтожать? – спросила Мифлуха зло. – Против чего вы не возражаете?
– Нам всё равно против чего не возражать. Как решите, так и решите. А мы не возражаем.
– Ах ты ж сука! – заорала Мифлуха, – В кинозал его – фильм ему! Фильм! Пусть смотрит круглосуточно! Скотина. «Не возражает»!
Министра схватили и спешно потащили из зала, он пытался вырваться и отчаянно брыкался.
– Есть ещё мнения? – спросила Мифлуха и обвела зал взглядом.
– А если штурмовать? – спросил кто-то.
– С марша? Самоубийство. Они же там укрепились… Там населения-то осталось… Мы больше солдат уложим при штурме. Да и никто им не помешает самим взорвать планеты, если мы сможем пробиться за первый эшелон обороны, – сказал министр госбезопасности.
– Армия готова выполнить любой приказ, – мрачно сказала Крендия.
– Угробить солдат, угробить заодно и жителей планет, зато с «ура!» на устах. Зато строем, с маршем, с флагами, с салютом победы. С награждёнными. С памятниками. С песнями. Ветеранами, венками. Речами. Обязательными годовщинами. С парадом. Ох, какие мы умеем делать парады!
– Мифлуха плюнула в пепельницу. – Или же угробить жителей планет. Очень тихо выпустить две ракеты… Вы знаете, о каких я ракетах. А я напьюсь и отдам этот приказ – пьяная и весёлая. Соберу всех шпионов в зал – и там объявлю. И пусть иррианцы видят нашу самую страшную силу, самый большой военный секрет – нам себя не жалко, ну а их и подавно. А потом всё равно – памятники. Кому? Да хоть тем, кто кнопку жать будет. Крендию наградим. Не кривись, душечка, наградим обязательно. Нас жители попросили. Так что салют! И вот мы мужественно собрались с силами… – Мифлуха сорвалась на фальцет – Знаете ли вы, суки трусливые, сколько надо мужества иметь – уничтожить две своих планеты?.. И годовщину…
Мифлуха замолчала и ещё раз осмотрела зал.
– Дайте мне монетку.
– Ну… Мифлуха… – впервые подала голос Карин, – разве так можно?..
– Орёл или решка, Карин? – спросила Мифлуха вкрадчиво, наклонившись к ней.
– Сама решай… – зло ответила Карин.
Мифлуха расхохоталась, подкинула монету, а потом хлопнула в ладоши, ловя её. Заглянула под ладонь и тут же спрятала монету в карман. Быстро что-то написала на листе бумаги, поставила подпись, перевернула лист и ногтём отправила его к Крендии. Та, поймав лист, быстро пробежала глазами, встала и вышла из зала через чёрный ход.
Когда из зала заседаний вышла Мифлуха, к ней кинулись сразу десятки дожидавшихся журналистов. Засверкали вспышки фотоаппаратов, Президента и столпившихся за ней министров осветили мощные прожекторы видеокамер. Сразу вытянулись длинные штанги микрофонов. Мифландия, щурясь, посмотрела в камеры. Вперед выскочил журналист самого пронырливого канала Первого Измерения, как обычно узнающего новости быстрее, чем их узнаёт правительство.
– Мифландия, подтвердите или опровергните то, что вы только что отдали приказ министру обороны об уничтожении двух планет системы Памира вместе с человеческим населением, остающимся на планетах? Вы уничтожили Памиру?
– Ага, конечно… – сказала Мифлуха язвительно, радостно и обречённо одновременно, с жутким облегчением. – Конечно…
И Карин Пинк быстро начала освобождать ей дорогу через плотные ряды журналистов.
– Карин, как это понимать? Вы уничтожаете планеты? Да или нет?! – напирали журналисты.
– Ага, конечно… – ответила Карин, отводя глаза.
Началось неистовство – со всех сторон кричали, ломились и кругом, в каждом кусочке воздуха, ставшего вдруг плотным, звучало: «Взорвали?!» – «Ага, конечно…».
Ш
– Шуты? – Мифлуха с сомнением посмотрела на министра госбезопасности.
– Ну… шуты, клоуны, куплетисты, сатирики там, мимы разные… идиоты, одним словом, – раздражённо пояснил он.
– Карин, – обратилась Президент к своей телохранительнице капризным голосом, – зачем меня разбудили по таким мелочам?.. Бунт шутов?.. Вы вообще-то понимаете, о чём сами же и говорите?..
Мифлуха начала подниматься с кресла, но Карин усадила её обратно.
– Мифлуха, это не шутки. Это вполне реальный бунт, – начала терпеливо объяснять Карин. – У нас много фактов. Во-первых, клоуны пародировали полицию на проспекте Святого Джонатана… в результате у нас есть раненые с обеих сторон. Во-вторых, работу твоей приёмной блокировал мим…
– Приёмной? – удивилась Президент. – У меня есть приёмная?..
– Да, у тебя есть приёмная… и там вечно сидят люди в ожидании твоего приёма. Но ты их не принимаешь…
– Стоп, стоп, стоп… Но я готова их принимать, зовите их сюда…
– Ты не понимаешь, – оборвала её Карин, а министр госбезопасности просто схватился в муке за голову. – Их нельзя принимать. Иначе они будут ходить к тебе вечно, по каждому пустяку. Так они сидят в очереди на приём, ну, час, ну, три… и уходят. А этот мим держится уже третьи сутки!
– Он полностью блокировал приёмную, – с горечью сказал министр госбезопасности. – Полностью! К тому же, по оперативным сведениям, к нему в ближайшее время присоединятся ещё несколько мимов.
Мифлуха удивленно приподняла брови и спросила:
– И это всё?.. Это же мелочи…
– Это не мелочи! – крикнул министр, не выдержав.
– Это государственный переворот, – пояснила Карин спокойно.
– Было бы что переворачивать, – проворчала Мифлуха и закуталась в плед. – Ну, ладно… клоуны, полиция, мимы в приёмной. Дальше-то что?
Министр взял со стола бумажку и начал зачитывать:
– Так… в столкновениях клоунов с полицией… А, это было… Мимы. Потом, вот – была взорвана хлопушка, из-за которой в больницу отправились пять полицейских. Они думали, что это бомба… ну, накрутили себя – в итоге нервный срыв. Затем… вот – интересно. На площади проходит несанкционированный митинг, который нельзя разогнать.
– Что ж это за митинг, если его нельзя разогнать? – удивилась Президент.
– Дело в том, что по закону митингом является собрание, на котором публично выражаются какие-то там идеи… имеются какие-либо лозунги или призывы, наконец, принимается резолюция. А эти… шуты… пришли с карикатурами. Ни единого призыва на них нет! Они оформили это как картинную галерею. А нет такого закона, чтобы разогнать картинную галерею. И мало того… – министр перешел на полушёпот, – они показывают там театральные сценки, порочащие государственную власть.
– Вот даже как, – Мифлуху забавляла начавшаяся суматоха.
– И ещё сатирики… – сказал министр с горечью.
– Сатирики? Эти-то сукины дети что натворили? – спросила Мифлуха с нескрываемым любопытством.
– Они стали массово выпускать на вас памфлеты… Люди смеются! – министр повысил голос. – И мы ничего не можем поделать: если их оставить на свободе, то они будут писать ещё больше, а если посадить в тюрьму, то многократно возрастёт популярность уже написанного. В результате у нас скованы руки.
– Ну, а если их, скажем, убить? – спросила Карин.
– Убить?!.. – министр с горечью взмахнул руками. – Убить?! Убить клоуна – значит обессмертить его в веках.
Карин поджала губы, а потом смачно выматерилась.
– Так, – сказала она, взяв себя в руки, – это, безусловно, заговор. И надо понять, куда ведут ниточки от этих марионеток.
– Может быть, военные? – с надеждой спросил министр госбезопасности. Его ведомство давно хотело найти повод заняться военными.
– Исключено, – заверил присутствующий аналитик управления. – У наших военных нет такого развитого чувства юмора.
– Да Мария-девка чудит… – весело сообщила Мифлуха, взяв копии карикатур, распространявшихся на площадях. – Ну точно она. Одного взгляда достаточно. Вот это, например, что? – Президент показала собравшимся собственное карикатурное изображение. – «Мифлуха горгона». И кто, кроме Марии, мог у нас в Первом Измерении подобное выдумать?..
Карин задумалась: в словах Мифлухи, несомненно, было рациональное зерно.
– Тогда чего же ты так спокойна, – спросила Карин злобно. – Вынесут тебя из твоего Дворца.
– Сколько у нас в Первом Измерении клоунов?.. – спокойно спросила Мифлуха.
Аналитики застучали по клавиатурам, разыскивая нужную информацию.
– Около пяти десятых процента населения, – наконец отозвался один из аналитиков. – Но это только состоящие на учёте. Ещё должно быть около двух процентов латентных комиков.
– Ну вот… Чего вы от меня добиваетесь? Чтобы я с моими малочисленными шутами воевала? Воевать с шутами – значит воевать против своего народа в самой гнусной форме. Ведь шуты только шутят – смеётся-то народ. Я не буду очернять себя в истории такой войной, лучше отдам власть Марии, – успела сказать Мифлуха, прежде чем открылась дверь зала заседаний.